***
Майки приземлился на диван с громким стуком, от которого Лили с испуганным криком подпрыгнула. Но вместо того, чтобы шлепнуть его, как сделал любой из его братьев, она просто рассмеялась. Расслабься и получай удовольствие. С Лили было так весело. Он начал поглощать еще одну тарелку ее вос-хи-тительных спагетти. Ее оригинальный рецепт оказался бомбой. Лапша-тянучка с надлежащим количеством хруста. Пепперони и маринара, должно быть, стали источником божественного вдохновения. Сыр сенсея добавил изюминку. И спагетти было холодным, как «пицца, найденная под кроватью», один из десяти его любимых видов. Лили как будто могла читать его мысли. И она еще думала, что не умеет готовить. Идеальная награда за все отвратительные докторские штучки, с которыми Майки пришлось помогать Донни, несмотря на то что был усталым и голодным, вернувшись домой. Не то чтобы он был против помощи. Майки нравилось заботиться о семье. Просто обычно с меньшим количеством швов, уколов и сердитых вскриков от боли. Но Лили полностью поменяла его настроение. Она улыбалась и качала головой. — Не понимаю, как ты можешь это есть. Это ужасно. — Только если под ужасным ты понимаешь колоссальное. Девушка хихикнула и положила голову ему на плечо. — Я почти уверена, что это не то слово, но все равно спасибо. Майки улыбнулся. Это было мило. Он вроде как чувствовал себя особенным, потому что был единственным, к кому Лили было комфортно прикасаться, даже спустя столько времени. Девушка вздохнула через нос, и внезапно черепашка почувствовал себя немного неловко, вспомнив, как Мураками-сан опознал в них черепашек, несмотря на то что был слеп. — Э-э, извини за запах. Я могу принять душ. Я, наверно, очень, очень сильно пропах черепахой после всех драк и беготни. Лили покачала головой. — Я не против. Это своего рода запах, который я соотношу с тобой. Майки застонал. Отлично. Он самый вонючий из братьев, если она действительно так думает. — Я имею в виду, ото всех вас пахнет рептилией. — Рептилией? Лили покраснела. — Я помню, как однажды ходила в зоопарк, и там пахло примерно так же, когда нас водили в дом рептилий. У всех вас такой запах, ну, у Дона поменьше, но не пропал совсем. Майки хихикнул. — Да, Донни стал очень внимателен к личной гигиене, после того как мы познакомились с Эйприл. — Но помимо этого, у каждого из вас свой неповторимый аромат. — Правда? — Ага. Я знаю, что Дон рядом, когда чувствую запах масла, электрического озона и еще какой-то едкий химический запах. Полагаю, для меня от него пахнет наукой. А от Лео пахнет маслом для лезвий и ладаном. Мне потребовалось некоторое время, чтобы опознать их. От Рафа пахнет кровью, старой кожей и тем, чем набивают боксерскую грушу. Майки громко рассмеялся. — Да, это точно они. Так, а чем же пахнет от меня? — Пиццей и сахаром… — девушка слегка порозовела, — …и счастьем. — Вау. Я и не знал, что у счастья есть запах. — Я тоже, пока не встретила тебя. Майки понюхал воздух вокруг нее. — Ну, ты пахнешь медом. — Ты, наверное, нюхаешь мой ужин. — Хм, поскольку ты пахнешь медом и сладкая, как мед, это должно стать твоим секретным прозвищем для меня. — Секретным прозвищем? — Знаешь, вроде того как Лиза зовет тебя Кувшинкой. Я хочу, чтобы для меня у тебя тоже было особое имя. Лили покраснела, но не перестала улыбаться. — Да, конечно. Мне оно нравится. — Потрясающе. Тогда я хочу еще немного спагетти, Милочка.***
Раф резко опустил тарелку в раковину и потер водой с мылом, словно изгонял злого духа. Лили кузина Лизы. Тебя НЕ стошнит ее ужином. Он продолжал повторять это про себя, как мантру, пока его желудок бурлил, но слышать, как Майки поглощает тарелку за тарелку, не помогало делу. Возможно, все было бы не так плохо, не проведи он только что час, прижимая Лео к полу, чтобы Донни и сенсей могли зашить глубокие раны на его руках. От одной мысли о трещинах в панцире, которые Донни пришлось дезинфицировать и скреплять проволочными швами, желудок начинал переворачиваться и без кулинарной катастрофы Лили. Брат надолго застрянет в гипсе из стекловолокна, который Донни эпоксидной смолой приклеил к его панцирю. Тогда он думал, что помогать должна была Караи, но она заботилась о Лизе. Когда Раф понял, что вообще не может выносить вида ее раны, он немного простил Караи. Что толку быть сильным, если он не смог защитить ее? Ему не нравилось ощущать вину и раскаяние, поэтому черепашка прилагал слаженные усилия, дабы не смотреть на ее рану или причиняемую ей боль, когда Лиза двигалась. Он выбил все чувства из боксерской груши, но сейчас был истощен. Спотыкаясь, Раф побрел в свою комнату, чтобы уснуть, с надеждой, что этот момент не повторится в его снах.***
Лиза уютно устроилась в кресле-мешке, ближайшем к турникетам. Она выбрала его, потому что оно пахло Рафом, и было что-то успокаивающее в том, чтобы свернуться калачиком в тихой умиротворенности пустого логова. После особо изматывающей предыдущей ночи она не удивилась, когда никто кроме нее не встал рано утром. Вероятно, и она сама не поднялась бы, если бы не болело плечо. Наверно, стоило попросить у Донни какое-нибудь обезболивающее, но Лиза не хотела его будить. После битвы, хоть и почти готовый упасть, он ковылял на своем костыле, собирая их вместе. Он заслужил отдых. Она может подождать, пока Дон не проснется сам. И теперь Раф съеживался и отводил взгляд всякий раз, когда тот падал на нее. Как будто нужно было лишний раз напоминать ему, что она самое слабое звено в цепи. Он даже не хотел брать ее с собой, но Лиза настояла, а потом позволила насадить себя на вертел. Действительно потрясающее выступление с ее стороны. Как она могла ожидать, что Раф отнесется к нему с уважением? И, конечно, это означает прекращение большинства тренировок по боевым искусствам, пока она немного не поправится. Глупый человек-носорог. Глупый серп. Что же ей делать? Лиза заметила стопку старых журналов по боевым искусствам рядом с креслом-мешком и начала их листать. Они были на удивление информативными, со множеством советов и подсказок, что пригодятся, когда она сможет возобновить тренировки. — Будь с ними осторожней, — при звуке голоса Майки Лиза почти вскочила и едва удержалась, чтобы не бросить в него журналом, когда жгучая боль пронзила плечо. Черепашка съежился. — Прости, что напугал. Я собирался приготовить завтрак и увидел тебя с журналами Рафа. Журналы Рафа? Ну, чьи еще они могут быть рядом с этим креслом? — Да, он говорит, что они винтовые или что-то типа того, думаю, это такой причудливый способ сказать «старые». — Винтажные? — Да, я так и сказал. В любом случае, ему понадобилось шесть лет, чтобы собрать их, и он чуть не убил меня, когда я положил жирную плесневую пиццу на один из них. Я имею в виду, блин. Это просто старый журнал. Не понимаешь, о чем я? В любом случае, тебя предупредили. Лиза кивнула на его необычно серьезное выражение лица, прежде чем черепашка расплылся в привычной улыбке Майки и направился на кухню. Хм, значит, Раф потратил много времени на коллекционирование. Журналы были в хорошем состоянии, учитывая, что он не мог просто пойти и купить их. Они, должно быть, действительно важны для него. И Майки испортил один. В голове Лизы возникла идея, как вернуть расположение Рафа. Осторожно перебрав стопку, она определила дату выхода утерянного журнала. Теперь все, что ей нужно сделать, это найти Лили и одолжить ноутбук Донни.***
Донни сидел за своим компьютерным столом, забинтовав ногу и приподняв ее, чтобы уменьшить опухоль. Костыль находился в пределах досягаемости. Было приятно вернуть свою лабораторию. После того, как он потратил почти два часа на то, чтобы зашить раны Лео и Лизы, перевязать и профилактически ввести им пенициллин собственного изготовления, ему пришлось проверить жизненно важные органы Караи и Венеры, чтобы убедиться, что ни у одной из них нет серьезных проблем. Затем ему еще пришлось разобраться с собственной травмой ноги, пока сенсей помогал всем разойтись по комнатам. Алопекс и Караи помогли Сплинтеру обставить комнату, которую собирались делить, а поскольку Венера все еще была без сознания, мастеру пришлось отнести ее в свою комнату. Раф уже вырубился, но Лиза помогла Лили вернуться в комнату, которую они делили, а Лео помог Майки дойти до его комнаты, прежде чем отключился сам. Конечно, никто не вернулся, чтобы помочь ему, единственному, кто на самом деле не мог ходить. Ну что ж. В лаборатории есть раскладушки, на которых можно отключиться, и Дону не придется придется хромать по логову, чтобы снова вернуться сюда после пробуждения. Ему нужно было просмотреть файлы, которые украл, чтобы увидеть точные формулы мутагена, что использовал Стокман. Тогда, возможно, он сумеет создать ретро-мутаген, который подействует на Караи, Лизу и Алопекс, если предположить, что все рассказанное им Алопекс вообще было правдой. Донателло все еще не был уверен, что чувствует по поводу приглашения Лео Алопекс вернуться домой, но она приложила некоторые усилия, чтобы помочь им сбежать после того, как предала их, как безумный тройной агент. И она почти убила Шредера. И она спасла Караи и готова была вернуться за ними. Но если бы Алопекс была честна с ними с самого начала, они могли бы придумать гораздо лучший план, и возможно, никто не пострадал бы так сильно. Раздраженно фыркнув, Донателло решил просто довериться суждению Лео. В последний раз он серьезно спорил со своим братом, своим лидером, во время вторжения, и в результате Лео чуть не погиб. Донателло пообещал себе, что будет больше верить в него в будущем, и он не шутил. Поэтому он позволил своим опасениям развеяться. Но Дон все еще хотел полного отчета о событиях и подлинной правды от коварного маленького шпиона. Кажется, он просил не так уж и многого. У него была программа для расшифровки файлов, но тех было много, а Стокман — не так бесполезен. Это займет некоторое время. Пытаясь занять чем-то руки, Дон обнаружил, что начал сшивать запасные полоски кожи. Еще один пояс на случай, если кто-то из них потеряет свой или тот будет уничтожен в бою. В углу лаборатории была кузница, в основном для ремонта и ковки мелкого оружия наподобие сюрикенов, но ученый также хранил материал для изготовления запасных накладок, ремней и портупеи. Они особенно заботились, чтобы не потерять или невозвратимо не повредить свое оружие — кроме самого Дона, поскольку изготовление посоха бо с выдвижным лезвием-нагинатой на самом деле было ошеломляюще простой задачей. Изготовить Майки новый набор нунчаков тоже было не слишком обременительно. На самом деле для него начали делать новую кусаригаму, которая дольше останется неповрежденной. Но замена саев Рафа или катан Лео, когда у них наконец закончатся запасные части, привезенные Сплинтером из Японии, может оказаться проблемой. Теоретически Донателло мог их изготовить, но, поскольку ни один из них не был опытным оружейником, он не был уверен в качестве своего творения. Проблема для будущего Донателло. Прямо сейчас ему надо сшить пояс, хотя на данный момент он никому из них не требовался. В конце стола находились сложенные остатки одежды Венеры, а поверх них были аккуратно сложены ее веревочный дротик и мечи-бабочки. Травма ноги или нет, прошлой ночью она спасла его ценой немалых усилий. Ее сила действительно нечто особенное, и Донателло не терпелось понять ее. Что ж, теперь он мог сделать кое-что, чтобы отблагодарить ее. Даже если Венере удастся сшить новую одежду, пояс, предназначенный специально для хранения ее оружия, будет полезен. Улыбнувшись, Дон вернулся к работе с новой целеустремленностью.***
Венера застонала и села, в голове ее стучало. Как долго она в этот раз была без сознания? Ей действительно стоит перестать так перенапрягать свою энергию ци. Это правда опасно. Но сейчас была чрезвычайная ситуация. Похоже, в ее семье много серьезных чрезвычайных ситуаций. Венера не уверена была, что это предвещает ей что-то хорошее, но не променяла бы их ни на что на свете. На маленькой коробке, служившей ей приставным столиком, стояла чашка воды и лежала пара таблеток аспирина, а чуть дальше — стопка ткани с запиской сверху, на которой аккуратными каракулями Донни было написано «Спасибо». У нее было еще много проблем с письменным английским, но того, что она знала, было достаточно, чтобы понять. Почувствовав прилив благодарности к нему, Венера проглотила аспирин. Осмотрев ткань, поняла, что это испорченные остатки ее одежды. Спасти их было невозможно. Что ей делать теперь? Но под тканью что-то было. Пояс, как те, что носили мальчики, с изготовленными нарочно для нее кармашками и держателем для ее оружия, аккуратно спрятанными внутри него. Донни сделал это для нее. Так трогательно. Ну, может, ей и не нужна одежда. Как он говорил? У черепашек есть природная одежда. Так ли плохо одеваться как они? Завязывая пояс, Венера пыталась не чувствовать себя неловко; затем выскользнула из комнаты и поспешила в додзё, чтобы поговорить с мастером Сплинтером. Майки что-то готовил на кухне, а Лили и Лиза сидели на диване с ноутбуком Эйприл, который она оставила, чтобы Донни починил. Они ее не заметили. В додзё было пусто. Венера собиралась постучать в дверь мастера Сплинтера, когда та открылась, и она оказалась лицом к лицу с Караи, а женщина-призрак мастера Сплинтера положила руку ей на плечо. Караи оглядела раздетое тело девушки-черепашки, приподняв бровь и ухмыльнувшись. Несмотря на то, что она чувствовала неловкость, Венера не позволила себе проявить это. Она хотела уважения сестры Леонардо. — Я думаю попробовать новый образ. Караи одарила ее зубастой улыбкой. — На них сработает, — а затем исчезла с ошеломляющей скоростью. Взяв себя в руки, Венера постучала в теперь открытую дверь. — Мастер Сплинтер. Можно с вами поговорить? — Да. Входи, Венера. Сплинтер сидел на коврике возле своего телефона экстренной помощи. Венера не знала, с чего начать. Мастер взглянул на нее, поднялся и порылся в каких-то коробках в углу, прежде чем нашел то, что искал. Затем отдал выбранную коробку ей. В ней было полно наколенников и налокотников разных размеров. — Это то, что выжило, когда мои сыновья переросли их. Венера вздохнула с облегчением, потому что мастер, кажется, понял, что она хотела. Немного просмотрев коллекцию, она нашла комплект, который, по ее мнению, подойдет ей. Когда шиноби подняла глаза, в руках Сплинтера была еще одна коробка, которую он держал с чувством благоговения. Венера могла видеть призрак женщины, стоящей рядом с ним. Сплинтер вытащил коробку с подкладом и протянул ей. В ней были старые книги хорошего качества и принадлежности для рукоделия. — Это принадлежало моей любимой Танг Шен. Призрак рядом с ним улыбнулся, и Венера поняла, что это был за дух. Она подумала, стоит ли сказать Сплинтеру. Тот же указал на угол, полный разноцветных лоскутков ткани. — Это мои сыновья носят как маски. Для меня было бы честью, если бы ты выбрала одну для себя. В глазах Венеры затуманилось от слез, когда она осознала истинную ценность предложенного. Она отчаянно скучала по своему отцу. Было бы замечательно, если бы о ней снова так заботились. — Спасибо. Один конкретный лоскут привлек ее внимание. Он был голубым — цвет, к которому она уже склонялась, — но светлым, как мелководье тропического океана. Венера вынула его и обнаружила, что он очень длинный. Она улыбнулась мастеру. — Спасибо, я вас не разочарую. Сплинтер покачал головой. — Это никогда меня не волновало, дитя мое. — Еще раз спасибо. Венера встала, поклонилась и ушла, окрыленная чувством радости и сопричастности. Состав присутствующих не изменился, и они по-прежнему не уделяли ей особого внимания. Оказавшись одна в своей комнате, шиноби надела наколенники и налокотники. Затем использовала обрывки своей одежды, чтобы сделать повязки для рук, запястий и ног. Приложила ленту серединой к лицу и карандашом с карты отметила положение глаз. Несколькими движениями лезвий сделала отверстия для глаз. Затем повязала ее на голову и провела проверку своего внешнего вида. Что ж, она была похожа на одного из них, но концы ленты были длинны, почти до колен. Это может помешать. Хм, хотя маска надежно закреплена, она может надевать и снимать ее, не развязывая. Венера начала завязывать концы ленты в несколько тугих петель, пока они не оказались только до верха ее пояса. Так будет лучше. Теперь они были похожи на косу, и Венера улыбнулась. Это напомнило ей косичку, которую носили ее соотечественники до падения последнего императора в двадцатом веке. Казалось правильным получить в новом образе что-то от ее собственной индивидуальности. Это была мужская прическа, но она росла как мальчик. Ее отец ничего не знал о воспитании девочек, а в монастыре не было женщин, с которыми он мог бы посоветоваться, поэтому он воспитал ее единственным известным ему образом. Мысли об отце напомнили ей кое о чем другом. Венера подошла к сумке и достала набор лоскутов, которые взяла с собой для ремонта одежды. Среди принадлежностей для шитья были две большие заплатки «инь-янь», которые когда-то сделал для нее отец. Венера никогда не пользовалась ими, так как зашивать повреждения было проще и не так бросалось в глаза, но всегда носила с собой, потому что они напоминали ей о нем. Шиноби пришила их еще к двум полоскам старой одежды и обвязала один из них вокруг правого бицепса, а второй — вокруг левого бедра. Вот. Теперь она носила свое прошлое с собой, продвигаясь вперед, к чему-то новому. Впервые она не чувствовала себя обнаженной в раздетом виде. Это было правильно. Улыбаясь, Венера собрала свои карты и лупонь и направилась в лабораторию Донателло. Пришло время применить в ее поисках некоторые научные методы. Войдя, она услышала, как он с кем-то разговаривает. — Он использовал свою формулу ретро-мутагена в мутагене Караи. Я имею в виду, он действительно не сработал бы без ДНК Эйприл, но это очень близко к моей собственной формуле. Думаю, именно поэтому она может переходить из змеиной формы в гуманоидную. Проблема в том, что он как будто привил ее от ретро-мутагена. Не думаю, что смогу изменить ее обратно. Венера толкнула дверь, открывая шире, и увидела Донателло, сидящего в своем компьютерном кресле напротив удрученного Леонардо, устроившегося на раскладушке. Она поняла, что он только что узнал, что его сестра никогда больше не станет человеком. Скрип двери, когда шиноби ее открыла, предупредил черепашек об ее присутствии. Они посмотрели на нее с одинаковым выражением ошеломленной признательности, прежде чем скрыть его за более подобающим. Венера внутренне улыбнулась. Да, она была очень довольна своим новым внешним видом. Донателло сел прямее. — Привет, Венера. Чувствуешь себя лучше? — Да. Я просто потратила слишком много своей энергии. Это полезная техника, но при неразумном использовании может оказаться палкой о двух концах. Они оба кивнули. — Кстати, спасибо тебе за пояс. Донни одарил ее беззубой улыбкой. — Рад, что тебе понравилось. — Да, это вдохновило меня попробовать новый стиль, тем более что мою одежду было не спасти. — Ну, тебе это определенно идет, — Леонардо усмехнулся, а Донателло покраснел, когда понял, как это прозвучало. — Нет, я… я просто имел в виду, что это хорошо смотрится на всех нас. Ну, знаешь, в черепашьем стиле. Венера кивнула. — Да. К тому же так гораздо практичнее. Леонардо съежился, попытавшись встать, и Венера подошла помочь ему, обратив внимание на толстые бинты на руках и поврежденный панцирь. Донателло внимательно посмотрел на Леонардо. — Никаких тренировок, пока я не дам тебе добро. Леонардо прищурился, глядя на него. — Я лидер. — А я врач. И я не подчиняюсь тебе в медицинских вопросах. Тебе нужно отдохнуть, чтобы твое тело исцелилось. Леонардо вздохнул, но сдался, прежде чем его осенила идея: — Венера, если ты не возражаешь, позже я хотел бы поработать с тобой над тренировкой духа. Он бросил вызывающий взгляд на Донателло, который только вздохнул. — До тех пор, пока ты даешь отдых своему телу и не травмируешь его повторно. Леонардо кивнул. Венера внутренне подпрыгивала и аплодировала, хотя внешне еще казалась сдержанной и серьезной. — Конечно. Дай мне знать, когда захочешь начать. Он улыбнулся, и Венера немного оттаяла, отчаянно надеясь, что это не новый снежок ей в лицо. Улыбка сменилась хмурым выражением. — Я сообщу ей новости. Донателло кивнул, и Леонардо осторожно покинул лабораторию. Хозяин же ее снова обратил все внимание на Венеру, на лупонь и бумаги в ее руках. — Мне действительно пригодилась бы твоя помощь в поисках, если у тебя найдется немного свободного времени. Он одарил ее еще одной беззубой улыбкой. — Разумеется.***
Караи снова улеглась на свой матрас-футон, ощущая себя более умиротворенной, чем когда-либо за долгий период. Когда они вернулись прошлой ночью, у нее было время только быстро обнять испуганного отца, на что он с готовностью ответил. Было странно иметь такого любящего родителя. — Прости, отец. — Мне нечего прощать, Мива. А потом им пришлось пойти помочь Донателло с ранеными. Тем более он едва мог ходить. Этим утром у нее был шанс впервые поговорить с отцом по-настоящему. То, что должно было случиться раньше, когда она совершила ошибку, спросив о смерти матери. Это даже не было тем, что она хотела знать. Караи хотела услышать о жизни матери, узнать, какой она была. В отличие от Шредера, отец не жалел подробностей, когда она задавала свои нерешительные вопросы. Когда он заговорил о ее матери, воспоминание о ней, казалось, воскресило в нем жизнь, которой она раньше не видела. И Караи крепко обняла это знание, как утешительное одеяло. Было заманчиво провести весь день за учебой. Она хотела знать, как человек, умирающий от жажды в пустыне, жаждет воды, но время было ограничено. Теперь это был ее дом и ее жизнь, и Караи могла наслаждаться каждой новой деталью, зная, что всегда может получить больше. Она лежала на своем футоне рядом с Алопекс, которая подбрасывала каму и ловила ее. С момента возвращения ее подруга была необычно подавленной и тихой, отказываясь выходить из комнаты без крайней необходимости. Караи понимала. Было странно встречаться лицом к лицу со всеми после ее собственной грубой ошибки, но они показали ей, повторяющимися словами и действиями, что она прощена и по-прежнему любима. Алопекс со временем тоже это поймет. Раздался стук в дверь, достаточно осторожный, чтобы не сдвинуть хрупкие и неустойчивые перегородки, значит, это не Майки и не Раф. Караи открыла дверь и увидела по ту сторону Лео, который выглядел виноватым. О, что теперь случилось? — Э-э, привет, Караи. Могу я поговорить с тобой минутку? — Конечно, — куноити жестом пригласила его войти. Леонардо шагнул внутрь и взглянул на Алопекс, которая тут же вскочила на ноги. — Я пойду разомнусь в додзё. А потом она ушла, оставив их в довольно неловком положении наедине. Караи не была уверена, благодарна ли Алопекс за то, что она дала им немного уединения, или раздражена — за то, что та ее бросила. Лео немного покачнулся, все еще тяжело раненный, и Караи помогла ему сесть на свой футон, легко плюхнувшись рядом с ним. Казалось, он не знал, с чего начать. Она решила ему помочь. — Так в чем дело? — У меня плохие новости. — Я так и думала. И какие? — Донни говорит, что, поскольку Стокман смешал свой ретро-мутаген с изготовленным на заказ мутагеном, с помощью которого ты мутировала, ты не можешь превратиться обратно в человека. Мне так жаль, Караи. Мгновение она сидела ошеломленная. Караи не уверена была, чего ожидала, но не этого. Леонардо выглядел так, словно ждал, что она сломается. Она была расстроена? Караи подумала и решила, что нет. С тех пор, как к ней вернулись разум и самоконтроль, она не задумывалась о восстановление человечности. Проблемой был ее инстинкт съесть своего отца и навредить братьям. Когда это под контролем, все в порядке. Фактически, с тех пор, как куноити потренировалась в обращении с новым телом, она обнаружила, что тело мутанта гораздо более универсально и сильнее, чем прежнее человеческое, и оно не стало гротескным, как у Бредфорда, Ксевера или Стокмана. Кроме того, она вроде как чувствовала, что подходит этому образу. — Все в порядке, Лео. Тот лишь уставился на нее. — Нет, я серьезно. Я хотела бы, чтобы все так и осталось. — Но… — Теперь, когда я контролирую змеиные инстинкты и знаю, что не причиню вреда тебе или еще кому-то, кто мне дорог, все в порядке. Леонардо слегка покраснел. — И даже больше, чем просто в порядке. Теперь я намного полезнее и освоила еще не все, что умею. Кроме того, вся моя семья состоит из мутантов. Почему я должна хотеть отличаться? Теперь это мое место. Здесь. С тобой. Караи поняла, что, говоря, наклонялась к черепашке все ближе и ближе. Леонардо был похож на испуганного, но полного надежды оленя в свете фар. Яд! В последнюю секунду она уклонилась от поцелуя, съежившись от разочарования, которое Лео быстро скрыл обычным стоицизмом. Она никогда больше не причинит ему боли.***
Леонардо сидел неподвижно, не в силах пошевелиться. Взгляд Караи был таким пристальным. Она была так близко, что он не смел дышать. Что это? Это будет его первый поцелуй? Сердце бешено колотилось в груди, а кровь шумела в ушах. Затем Караи, кажется, осознала, что делает, и отвернулась. Он почувствовал, что все его надежды рушатся и обращаются в пепел. Конечно. Теперь она его сестра. Он должен перестать думать о ней таким образом. Это неправильно. Вздохнув, Караи встала и провела пальцами по волосам. — К сожалению, есть еще то, над контролем чего мне нужно поработать, — она нахмурилась. — Кажется, я не могу сдержать яд в своей слюне. Вкус ужасный. О. Так вот почему? — Наверно, мне стоит поговорить с гением о создании какого-нибудь противоядия, на случай, если кто-нибудь отравится. Она сделала заметное ударение на слове кто-нибудь, пристально глядя на Лео, и он почувствовал, что ярко краснеет. Наконец, обретя дар речи, он заговорил. — Д-да. Звучит как хорошая идея. Между ними повисло неловкое молчание, нарушенное звуком, с которым Раф атаковал боксерскую грушу в главном зале. Леонардо улыбнулся. — Полагаю, все уже встали. Караи кивнула, снова выглядя серьезной. Она о чем-то долго думала. — Если все встали, то нам стоит поговорить с Алопекс. — Что? — Каждый должен знать, что она сделала и почему. И чем скорее, тем лучше, иначе то, что она остается собой, станет все большим бременем для нас всех. Нам нужно с этим справиться. В ее словах была мудрость. Леонардо кивнул. — Ты права. Она сказала, что будет в додзё? Давай соберем всех и встретимся с ней там.***
Алопекс сидела в оглушительной тишине, ожидая реакции окружающих. Она никогда особо не жалела о содеянном, но если бы сожалела, сейчас для этого было самое время. На каком-то уровне она знала, что придется объясняться, но была совсем не готова, когда они прибыли к ней в додзё. И теперь они знали всё, с обнаружения, что Шредер сделал с ее домом — очевидно, с необходимой предысторией своей мутации и «спасения», чтобы поместить это в контекст, — вплоть до выполнения собственного плана по спасению Караи. Выражения лиц всех присутствующих, когда она заявила о своем первоначальном плане использовать их для убийства Шредера, были ужасающими, но Алопекс была полна решимости больше им не лгать. Кроме того, поскольку в то время она действительно собиралась это сделать, она заслужила любые последствия. Она оставила некоторые детали при себе, такие, как разговор с Лизой, просто обобщив, что они встречались и она работала над завоеванием доверия девушки-ящерицы. Это казалось не столько ложью, сколько уважением к доверию. Алопекс знала, почему Караи настаивала на этом. Ей нужно было прояснить ситуацию, если она хотела начать сначала, но некоторые моменты нельзя было простить. Все, что сделала ее история — разъяснила, насколько они были хорошими, а она — нет, почему она не принадлежала к ним. Они были слишком благородны для нее. И по-прежнему никто не сказал ни слова. Желание скрыться от их пристального внимания было сильным. Чувствуя, что задыхается, Алопекс резко встала и выбежала из додзё — только чтобы увидеть огромную черепаху, проходящую через турникеты. Он двинулся, чтобы помочь кому-то стоящему позади него, и Алопекс подумала, что ее сердце остановится. Этого не могло быть. Возможно, карма была реальностью и она получала то, что заслужила. Из всех, с кем она не могла встретиться лицом к лицу — а таких было много — почему это должна была быть именно она? Ее голос прозвучал как сдавленный шепот. — Умеко.