чем бы дитя ни тешилось

Мирон, конечно, знал, что Ваня может быть тем ещё ребёнком, ведь ему с этим ребенком приходилось уживаться 24/7. В туре, на студии, дома - он везде был рядом, всегда был под присмотром. Его идеи порой были одна абсурднее другой, начиная с безобидного «Давайте сходим в самый дорогущий ресторан этого города» и заканчивая «Ну, Мир, пожалуйста, мы не можем бросить бедное животное на улице, он не займет много места в машине, а меня не будет грызть совесть». Мирон ничего не мог с собой поделать, когда видел умоляющие голубые глаза друга, и вовсе сдавался, когда тот аккуратно брал и, совсем как маленький, тянул за рукав. Но когда Евстигнеев, схватив за руку ничего не подозревающего Федорова, вытянул его на улицу под предлогом «прогуляться по чужому городу», мозг начал тихо бить тревогу, оповещая о том, что что-то здесь не так. Глаза у Вани блестели, и Мирону изначально показалось даже, что он пьян, но судя по тому, с какой силой и скоростью фотограф тащил его за собой по заснеженным улицам, крепко держа за руку, эта мысль растворялась сама собой. Пять, шесть, семь. Дорогу он не запоминал, смысла не видел, просто поспевал за ним. Капюшон куртки периодически сползал, заставляя ежиться от холода и свободной рукой натягивать его на голову, при этом не сбавляя скорости, иначе Евстигнеев бы просто потащил его по земле. Свернув за очередной угол, Мир сбился со счёта этих самых поворотов, а кончики пальцев, даже находясь в чужой тёплой руке, начинали замерзать. Сейчас бы стакан горячего кофе. Хотя, судя по тому, что Евстигнеев тащит его через весь город ради очередной из своих авантюр, не помешало бы чего-нибудь покрепче, чем кофе, думал он, продолжая переставлять ноги по хрустящему свежему снегу, изредка поскальзываясь. Когда желание знать, куда они так торопятся, абсолютно полностью отступило, перестав оккупировать сознание, он заметил, что снег валит большими пушистыми хлопьями, крайне медленно оседающими на впереди идущем Ване, который, видимо, совершенно абстрагировался от внешнего мира. Атмосфера даже в начале ноября казалась на удивление новогодней и волшебной. Мирон был готов признать, что если бы он не был обречен попытками успеть за Ваней, то не без удовольствия прогулялся бы по улицам небольшого города, но судя по всему, его желанию не суждено было исполниться, и все, что оставалось - это крепче сжимать Ванину руку и идти за ним. Время будто бы замедлилось, и неизвестно, то ли природа хотела показать всю красоту момента, то ли просто издевалась над в конец замерзшим Мироном, которому казалось, что они идут вечность. Наконец, они остановились посреди улицы, прямо перед одной из типичных панельных пятиэтажек, над входом в которую висела старая облупившаяся вывеска «Зоомагазин», не менявшаяся со времен Совка. Подняв одну бровь, Федоров уже хотел спросить, какого хуя они припёрлись сюда, но затейщик всего этого зашагал вперёд, игнорируя сопротивление. Дверь в здание распахнулась, приятно обдавая лицо теплым воздухом, отчего Мир шумно выдохнул. Ваня, продолжая держать его за руку, даже не дал перевести дух и двинулся куда-то дальше по коридору, Мирон же поплёлся за ним, мученически закатывая глаза, не говоря ни слова. *** - Евстигнеев, ты ебнулся? Стоящая неподалёку женщина удивлённо взглянула на них, после чего быстро удалилась из поля видимости. Фёдорова это вовсе не волновало. - Мирон, я серьёзно. Ваня смотрел ему в глаза, широко улыбаясь. Сейчас в его серьёзность и сознательность слов и поступков верилось меньше всего. - Мы в туре, Вань. Тем более, он, - кивок в сторону вольера, - дикое животное. Это будет нам только мешать. Да и где гарантии того, что когда мы вернёмся, тебе не надоест, и ты не забьешь на него? Огонёк в глазах Евстигнеева начал медленно угасать, улыбка сходила на нет, но сдаваться так просто он не собирался. - Я уже не маленький мальчик. Прикрыв глаза, Федоров потёр переносицу, заодно пытаясь рукой прикрыть проявляющуюся улыбку. Ты, быть может, давно вырос, но в душе так и остался ребёнком. - Ты же просто просрёшь его в одном из городов! – прятать улыбку уже абсолютно не получалось, не давало воспоминание о той ситуации. Напряжение между ними прервал тихий смешок. Ванин. Продолжая посмеиваться, он закатил глаза и взъерошил темные волосы. Мда уж. - Мир, я тебе на полном серьёзе утверждаю – это был первый и последний раз! Такое уж точно не повторится. Верилось с трудом. Конечно, возможно, в этот раз он будет внимательнее и не оставит его в каком-либо городе, но это же, блять, Евстигнеев. С ним можно чего угодно ожидать. Мирон доверял Ване, но не в ситуации, которая каким-либо образом была связана с животными, и ладно, когда он пристает к ним на улице, но разъезжать со зверьком по городам России, на такое у него во второй раз рука не поднималась. - Не одно, так другое. Мирон сам не знал, почему продолжал настаивать на своём. Почему ему вообще пришло в голову спорить? Ваня действительно уже сам может решать, заводить ли ему питомца, это - его личная ответственность. Но если подумать, слишком уж ветреный и переменчивый у Евстигнеева был характер. Ему быстро все надоедало, становилось скучным и однообразным, здесь далеко ходить не надо, ведь Ваня уходил из многих шоу, в которых участвовал, говоря, что это больше не его. В какой-то момент он просто бросил свое любимое дело и почти четыре месяца не брал в руки камеру, и только недавно снова вернулся к занятию фотографией. А теперь появится новая игрушка, и Мир осознавал, что часть ответственности (если не вся полностью) за нее просто-напросто сбросят ему на плечи. В этом он был уверен. Проходили уже. - Ты точно уверен, что оно тебе надо? Это не игрушка… - Да, - перебив того, сделал серьёзное лицо Ваня, - я абсолютно полностью понимаю, что это большая ответственность. Уверен. Покачав головой, Мирон только вздохнул. Боже, на что я соглашаюсь. *** - Сколько с нас? - Тридцать семь тысяч. Замерев, Мирон чуть приоткрыл рот, но так и не смог ничего сказать. Повернув голову в сторону Вани, держащего в руках переноску, задумался. Может, самый подходящий момент отказаться? Вернуть животное, вытащить Евстигнеева из магазина и силой потащить в отель? Игнорировать его угрюмое выражение лица, а после ловить на себе грустный взгляд и тихие вздохи? Сейчас, смотря на то, как светится лицо Вани, держащего в руках переноску с полосатым зверьком, он понимал, что просто не может ему отказать. Аргументов «против» было больше, они были весомее даже, но кого это волновало? С ним спорить он уже не мог. Расплатившись за покупку, Мирон вышел на улицу, закрыл глаза и глубоко вдохнул. Что сделано, то сделано. Быть может, теперь он приобретёт хоть немного ответственности? За спиной послышались шаги. Напоследок выдохнув, он повернулся, дабы что-то сказать, но его наглым образом заткнули, трепетно целуя, обжигая кожу горячим дыханием. И воздух бы выбило из лёгких, не выдохни бы он все до конца мгновением ранее. Сейчас бы фейерверки, взрывающиеся перед глазами, бабочек в животе, или о чём там еще пишут в книгах? По телу разливалось тепло, медленно согревая изнутри. Мир чувствовал, что Ваня улыбается даже сейчас. - С каких пор твои поцелуи стали стоить тридцать тысяч? – шёпотом, прижимаясь лбом к нему, спросил Фёдоров. В ответ он получил лишь тёплый и такой родной смех. А ему большего и не надо. Его сердце он уже забрал, пусть забирает и все оставшееся, лишь бы был рядом и улыбался.