***
Крэйг Ун’Шаллах заинтересованно изучал стоящую перед ним Хранительницу Феникса, и она отвечала тем же. Темный эльф был строен и высок — даже в шлеме Хранительница, сама немалого роста, едва-едва доставала ему до плеча. Молочно-белую кожу оттеняли длинные черные волосы, послушности которых могла бы позавидовать и человеческая женщина — ее собственные, светлые, коротко обрезанные, нещадно пушились; гармоничные и благородные черты лица притягивали взгляд, но красивей всего были глаза — умные и живые, без тени вызова или неприязни. Держался Крэйг свободно, словно излучая силу и уверенность в себе — определенно, он был ей симпатичен. — Рунная воительница, — прищурившись, протянул Крэйг. — Что за ирония судьбы. Мы прошли полный цикл. Силы войн Призвания собираются на последнюю битву… — А на какой стороне ты в этой игре? — напрямую спросила Хранительница. Она еще помнила, что один из магов Круга тоже был темным эльфом. — Я возвращаюсь из ссылки к своему народу. Я достаточно странствовал по миру наемником… А теперь мой народ во мне нуждается. Удовольствовавшись этим честным ответом, она снова спросила: — Ты знаешь Годмарк? — Урия сообщил, что Сартарий, предводитель Ордена, был утащен Клинками к порталу на этот остров; он считал, что идти туда опасно, и подозревал ловушку. Хранительница разделяла его подозрения, но бросить Сартария в беде не могла и не хотела, и потому готовилась к походу. — То место, куда увели вашего друга? Да, знаю. И где там расположены рунные храмы — тоже. — Расскажи мне больше, — Хранительница с удовольствием слушала Крэйга, ей понравился его голос — спокойный, мелодичный и сильный. Она поймала себя на мысли, что точно так же слушала бы, говори он о чем угодно… * * * — А что потом? — Потом я бегала по землям ледяных эльфов, собирая руны темных, — ответила Хранительница. — Без них, Крэйг сказал, в Годмарке делать нечего. Это отняло немало времени, и я приходила к нему еще пару раз, показывая находки. И почему-то ноги сами шагали быстрее… Я узнавала его издалека. Долго разговаривать нам было некогда, но парой добрых слов мы всегда могли перекинуться — мне нравилось общество Крэйга, и, кажется, не без взаимности с его стороны. А когда у меня выдалось свободное время, я наконец смогла расспросить его и об Амре. — О ком? — переспросила Элия. — Это отдельная история, тоже о любви, но долгая и печальная. Я расскажу ее как-нибудь в другой раз… Хотя так хорошо, как у Крэйга, у меня вряд ли получится, ну да он сам был тому свидетелем.***
… — Потому что боги не дают клятв простым смертным, — закончил Крэйг, его лицо потеряло привычную серьезность и спокойствие — тягостные даже после стольких лет воспоминания навевали печаль. «Никчемное кольцо… » — с удивлением, смешанным с тоской, думала Хранительница. Ей было непривычно осознавать, что Клятва Богов — всего лишь безделушка. Как глупо и как нелепо — отнять ради этого две жизни, жизни юных влюбленных… Впрочем, даже настоящий артефакт с божественной силой того не стоил бы. Наблюдавший за ней Крэйг спросил: — О чем ты думаешь, рунная воительница? — Амра и Лея мертвы. Так заканчиваются все легенды. — Мы все умрем, — к Крэйгу начало возвращаться обычное настроение, пусть еще и с долей меланхолии. — Даже боги не вечны… Только память людская дает надежду на бессмертие. «И любовь», — хотелось добавить Хранительнице, но она промолчала. — И любовь, — неожиданно сказал Крэйг, будто прочитав ее мысли. Темные глаза его при этом оставались непроницаемыми, Хранительница смогла уловить лишь странное беспокойство и поиск чего-то. Это беспокойство на миг передалось и ей — словно коснувшись чего-то непостижимого, душа встрепенулась, готовясь к полету в неизвестность; но миг прошел, а она осталась здесь. — Да, — запоздало согласилась Хранительница.***
Под заинтересованным взглядом Элии, жаждущей подробностей, Хранительница продолжила: — Раздобыв наконец нужные руны, я поблагодарила его за помощь и отправилась в Годмарк — выручать Сартария. Но все пошло совсем не так, как ожидалось…***
Вглядываясь в горизонт, Хранительница прикрыла глаза ладонью, защищая от яркого дневного света. Она, как и предполагала, нашла Крэйга греющимся в лучах солнца на привычном месте у древних руин, рядом с большой елью; услышав шаги, он обернулся на звук и поприветствовал приближающуюся Хранительницу. — Хватит ли этих артефактов? — она достала несколько рунных камней и свитков, с таким трудом отбитых. — Дай-ка взглянуть, — Крэйг пристально изучил принесенное, нахмурившись, затем кивнул, черты его лица разгладились: — Этого должно быть достаточно. С таким снаряжением ты сможешь идти в Годмарк… Но будь осторожна — Клинки почти сразу заметят твое появление, придется действовать быстро. Построй защитные укрепления и постарайся удержаться во что бы то ни стало… А затем наступай. Как только освободится путь на восток, ты сможешь захватить и рунный храм орков. — Спасибо, воитель, — искренне поблагодарила она. Крэйг кивнул ей на прощание, Хранительница ответила тем же и отправилась к порталу в Годмарк. Почему-то ей казалось, что это не последняя их встреча…***
Щелкнув пальцами, маг испарился, словно и не бывал здесь никогда, оставив неподвижную Хранительницу, разгневанную до предела. В те мгновения, пока оцепенение не прошло, а Клинки неотвратимо приближались, она успела проклясть все на свете, пытаясь стряхнуть сковывающее заклинание: Темного, ходячих железок, собственную глупость и импульсивность — надо же было так по-дурацки угодить в ловушку. Ведь Урия предупреждал… Она не спасла Сартария, лишь сама попала в расставленные специально на нее сети. И лишилась Камня Феникса! Расчет Темного так и не оправдался — магические оковы не поддались, но на помощь пленнице пришли Урия и… Крэйг. Они немедленно атаковали Клинков, работая слаженно и четко, Хранительница даже залюбовалась, но лишь на миг — проклятое заклинание наконец развеялось, и она смогла присоединиться к своим спасителям, излив ярость на врагов в полной мере. После того, как последний из Клинков с грохотом рухнул на землю, Урия немедленно склонился над телом Сартария. Но предводителю Ордена Зари было уже не помочь… Оставалось лишь молиться за его душу. И мстить — чем и собиралась заняться Хранительница. Никакой маг ее больше не остановит, будь он хоть трижды выходцем из Круга. — Спасибо за помощь, — тихо, чтоб не мешать скорбящему рыцарю, сказала она Крэйгу. — Мы предчувствовали — она тебе понадобится. Что тут еще скажешь? — Что меня ждет в Долине Ночных Шорохов? — именно об этом месте, обиталище Норкейн, сообщил ей Сартарий перед смертью. А кому лучше знать о землях темных эльфов, кроме них самих? — Мои братья сражаются там с Клинками. Тебе нужно будет дойти до города, он называется Шал и лежит на юго-западе от портала, — обстоятельно, как всегда, объяснил Крэйг. — Берегись плюющихся растений, требуются годы, чтобы привыкнуть к их яду — для тебя он будет смертелен. Они растут преимущественно на севере долины. А еще остерегайся китаров, это люди-кошки, которые пришли на наши земли с Ургата, устрашающие и беспощадные воины. Удачи в пути… — он крепко пожал Хранительнице руку.***
— А что дальше? — снова спросила Элия. Хранительница ответила не сразу, налив себе вина и сделав хороший глоток, чтобы промочить пересохшее горло: — Дальше? Я двинулась в дорогу, чтобы разыскать Темного — нужно же было остановить его и вернуть Камень Феникса, и разделаться с Клинками. Но эту историю ты уже знаешь, повторяться не стоит; до конца битвы за Фиару я больше не встречала Крэйга. А заполучив артефакт назад, я нашла себе тихое и укромное место вдали от волнений большого мира… И несколько лет почти никакие вести до меня не доходили. — И о Крэйге в том числе. — Конечно. Хотя я порой вспоминала темного эльфа — всегда приятно было его видеть — и даже как-то раз видела во сне… Он стал моим другом за те несколько встреч. — Только ли другом? — Не знаю. Я до сих пор сомневаюсь, честно говоря… Но что моему сердцу становилось теплее при мысли о нем — это точно. А времени для размышлений у меня было хоть отбавляй. — А кстати, что ты делала в эти годы? — Занималась сельским хозяйством, — эти слова Хранительницы вызвали у Элии смешок. — Да, знаю, сложно представить… — сама она тоже улыбнулась, что-то вспомнив. — Но тем не менее я купила небольшой участок земли, честно возделывала свой огород, ловила рыбу и хлопотала по дому. Было тяжело сменить меч на мотыгу, но я привыкла — в конце концов, воин должен уметь все — и даже находила удовольствие в простой мирной жизни. Это неповторимое чувство, когда, наработавшись за день, возвращаешься домой, и неспешно наблюдаешь с крыльца, как медленно гаснут алые краски заката, больше не напоминающие кровь… И ни звона клинков, ни чужих смертей — лишь шум листвы и пение птиц.***
Хранительница смотрела на заходящее солнце, прислонившись к грубо отесанной бревенчатой стене своего домика. Все тело ныло, несмотря на многолетнюю воинскую закалку, на жестких и сильных руках появились новые мозоли, а лицо типичной северянки, белокожее и веснушчатое, покрылось свежим загаром. Но она улыбалась, позабыв об усталости. Раньше редко находилось время полюбоваться красотой природы… Жаль только, разделить это зрелище не с кем. Хранительнице почему-то вспомнился Крэйг, каким она его застала в одну из встреч — сосредоточенно созерцающий пушистые облака, плывущие над Ледяными Топями. Немногословный и уравновешенный темный эльф ей нравился, и хотелось повидать его снова… Наверное, он бы оценил по достоинству сегодняшний вечер. Можно было бы просто сидеть вдвоем, ни о чем не говоря, и смотреть, как Тиара оставляет мир до следующего утра, а потом, в наступивших сумерках, слушать птичье пение. Немного наивное желание, но почему и не помечтать — кто же запретит. Интересно, какое сейчас небо в Ларе, стране Норкейн? Ведь, скорее всего, Крэйг вернулся домой, как и собирался. И эта мысль отчего-то радовала Хранительницу — ей было приятно думать, что кто-то обрел свой покой так же, как она, даже если этот покой будет лишь временным затишьем… Достаточно и того, что можно хотя бы сейчас думать не о спасении мира, а о его красоте.***
— Но, конечно, долго это продолжаться не могло, прежняя жизнь в конце концов позвала меня. Я прекрасно понимала, что это рано или поздно случится, и просто набиралась сил. Да я и не смогла бы, наверное, жить так до конца своих дней. Так что письмо от Дария врасплох меня не застало… Но и эту историю ты знаешь. — А Крэйг? — напомнила Элия. — А что Крэйг? — пожала плечами Хранительница. — Снова о нем я услышала на Перевале Ворона. Тебя там не было тогда… Я случайно увидела другого своего хорошего знакомого, тоже Норкейн. Мы с ним встречались в Долине Ночных Шорохов. — Да ты просто специалистка по общению с темными. Слушай, может, мне тебя с посольством в Лар отправить? — Благодарю покорно, мне хватило на всю жизнь общения с одним Архонтом… Целой толпы таких же при дворе я не вынесу — или, вероятнее, они не вынесут меня. Так вот, тот Норкейн рассказал мне, что в их землях творится беда, и чтобы остановить ее, нужен сильный лидер — Крэйг Ун’Шаллах был сочтен лучшим кандидатом в правители. Но Безликий держал его в заточении на юге Ксу… Шэйн, так звали моего знакомого, отправился в путь, чтобы найти Крэйга и передать ему символ власти, но получил тяжелые раны и не мог больше идти. Я предложила свою помощь, и он доверил это поручение мне.***
Вновь услышав имя Крэйга, Хранительница ощутила, что ее сердце стукнуло невпопад. Странно, ведь уже больше пяти лет прошло с их последней встречи… К чему такое волнение? Должно быть, потому, что она узнала о бедственном положении друга. Нужно его найти и освободить непременно. Темные джунгли Ксу не были гостеприимным и добрым местом, но ни Клинки, ни Ша, ни еще какая-либо нечисть не заставили Хранительницу отступить. Она пробивалась одна — все спутники уже ушли, а рунная армия пала в бесчисленных сражениях, но ей было не привыкать. Полуразрушенная крепость, сокрытая в сердце джунглей, не могла быть ничем иным, кроме тюрьмы. Убив стоявшего на страже Архонта, Хранительница срезала с его пояса ключи. В первой же камере сидел Крэйг, закованный в тяжелые цепи по рукам и ногам, не способный пошевелить и пальцем — Безликий, зная его способности, не хотел рисковать — измученный долгим заточением, но все еще живой и несломленный, узнавший давнюю подругу. Хранительница осторожно отомкнула оковы, узник поднялся, но его ноги тут же подкосились. Она помогла Крэйгу выйти из камеры на свободу, почти волоча на себе; он все еще был тяжелым, хотя сильно истощал — выпирающие ребра чувствовались даже сквозь одежду. На солнечном свету особенно ясно стало видно, в каком состоянии находится Крэйг: следы от кандалов, волосы, отросшие чуть ли не до пояса, но свалявшиеся и грязные, изорванная, кое-где окровавленная одежда, свежие следы побоев… Но глаза все так же неукротимо блестели на исхудавшем мертвенно бледном лице. Хранительница взяла его за руку и сосредоточилась — она не слишком хорошо владела исцеляющей магией, но кое-что умела. Голубое свечение сгладило след на запястье и придало Крэйгу сил. Он смог наконец выпрямиться, хоть и неуверенно. Кое-как они вдвоем добрались до лагеря, где, к счастью, еще оставался небольшой запас лечебных эликсиров. С помощью Хранительницы Крэйг приводил себя в порядок, становясь прежним прямо на глазах — пребывание в тюрьме сильно повредило его телу, но не душе и разуму. Даже бережно обрабатывая гноящиеся раны, Хранительница думала, что жалеет не самого Крэйга, а о том, что с ним случилась такая беда — впрочем, он и не нуждался в жалости. — Не ожидал снова тебя увидеть, — впервые заговорил Крэйг, уже сушась у костра и тщательно расчесывая обрезанные и промытые волосы одолженным гребнем. — Но ты, как всегда, вовремя. — Да, прошло немало времени с нашей последней встречи. — Верно. Я слышал о том, что происходило после битвы за Фиару. Ты забрала камень Феникса? — С тех пор он всегда со мной, — Хранительница коснулась сумки, с которой не расставалась. — Ты правильно поступила, не возвращаясь в Нортандер. За тобой бы гонялись, чтобы отобрать камень… Но что ты делаешь здесь? — Разве желание повидаться с другом — недостаточно веская причина? — улыбнулась Хранительница. — Я принесла Печать Норкейн, — символ власти блеснул, поймав блик костра. — Око Нора! Откуда она у тебя? — Шэйн Таль’Аркх послал меня сюда. Ты должен вернуться домой, Крэйг, и не допустить братоубийственной войны. — Мой верный Шэйн, — вздохнул Крэйг. — Домой? Мечтатель… У меня столько врагов, что я и до столицы не дойду. — Но ты нужен своему народу, и он зовет тебя, — настаивала Хранительница. Она помнила отчаяние в голосе умирающего Шэйна. — Я отвечу на этот зов. Но в свое время — сейчас я чересчур слаб, чтобы путешествовать. Отнеси Печать в Эмпирию темноэльфийскому послу, он подготовит все необходимое для моего возвращения. Покажи ему символ, чтобы тебе поверили, но не давай никому в руки. А я приду, как только наберусь сил… Договорив это, измученный Крэйг уснул прямо у костра. Хранительница укрыла его запасным плащом — с приходом ночи стало холоднее. Она непременно найдет свободное время и побывает в Эмпирии. Вот только как скоро это произойдет, неизвестно.***
Хранительница стояла над трупами темных эльфов, тяжело дыша — посол и его подручные напали на нее, не сумев выманить Печать хитростью. Да, невеселые дела творятся в империи Норкейн. Шэйн был прав — им нужен лидер. Похоже, на родине Крэйга не ждет ничего хорошего… — Ты победила! — вдруг раздался знакомый голос, заставив ее резко обернуться. Крэйг подошел ближе, он все еще двигался медленно, и выглядел усталым, но все же успел поправиться за то время, что прошло после освобождения из темницы. — Хорошо. Зло укоренилось в моих сородичах быстрее, чем я думал. Я заберу Печать. Похоже, нужно послать кого-то другого… — Но ты же знал, что они нападут, не так ли? — с долей подозрительности поинтересовалась Хранительница. — Я предполагал, но не хотел верить. Прости меня — я опоздал. К счастью, ты победила, и худшее позади… — Это так, но в следующий раз предупреди, если толпа озверевших Норкейн соберется напасть на меня, — ответила Хранительница, с печалью сознавая, что следующего раза не будет. Не из-за обиды, вовсе нет, она не держала зла на друга. Просто их пути слишком различны, и разойдутся здесь — скорее всего, навсегда… — Удачно вернуться на родину, Крэйг. Всего тебе доброго. — Прощай! Я никогда тебя не забуду. Хранительница шагнула вперед, протянув Печать. Крэйг накрыл ее руку своей, но промедлил, забирая символ — она ощутила прохладу его кожи и осторожное касание пальцев, от которого пламя, дремавшее внутри нее, пробудилось. Нежно, почти невесомо, она сжала руку Крэйга, глядя ему в глаза, таинственные и сияющие, словно звезды. Двое одновременно потянулись друг к другу: Хранительница привстала на цыпочки и обняла Крэйга за шею, он немного наклонился, также заключив подругу в объятия; их губы соприкоснулись. Поцелуй вышел неловким — Хранительница давно забыла, как это делается, а может, и не знала вовсе, Крэйг, как ни странно, умел целоваться не лучше — но нежным и продолжительным. Ей казалось, что Феникс, спящий в оберегаемом камне, поселился внутри нее, свернувшись уютным клубком из чистого пламени. Наконец отстранившись, она коснулась губами щеки Крэйга и высвободилась: — Прощай, — негромко сказала Хранительница, развернулась и пошла прочь. Она знала, что Крэйг смотрит ей вслед, даже знала, какое у него выражение глаз при этом, хоть и не могла видеть. «Я тоже никогда тебя не забуду».***
— И больше я никогда его не видела, — завершила повествование Хранительница. — Я пошла дальше, сражаться с Хоканом Аширом, а Крэйг, как позднее дошли вести, возглавил восстание против Союза Теней на родине. Я могла бы присоединиться и помочь, но… после смерти магов Круга постепенно ушла и моя рунная сила, а кольцо Теней давно потерялось в странствиях. И я решила, что буду нужнее здесь.***
Хранительница сидела в кабинете и разбирала бесчисленные свитки — восстановление Ордена Зари требовало усердной работы и решения множества неотложных проблем и вопросов. Бывшей рунной воительнице было тяжело, непривычно — она предпочла бы взять меч и выйти на поле боя, но времена, к счастью, изменились. Наконец-то воцарился шаткий, но мир, и следовало наслаждаться каждым его мгновением… И упорно трудиться, чтобы подготовиться к следующим испытаниям. Этим Хранительница — точнее, бывшая хранительница, Феникс давно улетел, покинув разбитую в последнем сражении каменную тюрьму — и занималась, вернувшись в Эмпирию и заняв место при дворе Элии Арес, тепло принявшей старую подругу. Среди бумаг и пергаментов, поступивших за день, ей попался свиток, скрепленный печатью в виде паука — такой знакомой… Подписан он был именем Крэйга Ун’Шаллаха. Развернув послание, Хранительница вчиталась в ровные строки, начертанные уверенной рукой. «Здравствуй, рунная воительница, — так начиналось письмо. — О поражении Круга знают все, раз мир еще цел, а о твоей судьбе до нас вести дошли совсем недавно. Рад был услышать, что ты жива и в добром здравии. Надеюсь, это письмо дойдет по назначению — ходили слухи, что ты снова в Эмпирии, но точно никто не уверен». Далее коротко рассказывалось о Тенях — существах из другого мира, пришедших на его родину, и о том, что часть темных эльфов заключила с ними союз, против которого идет гражданская война. В конце — пожелание удачи и прощание, не сухое, но без лишних чувств. Очень необычно для Крэйга: он никогда не расходовал слова впустую, а о каком-то деле здесь не было ничего. По спине читающей пробежал холодок, несмотря на жаркий день. «Он не надеется на победу, — внезапно поняла, что ее встревожило, Хранительница. — И думает, что умрет на этой войне». Но зачем же тогда письмо?.. Это не способ в последний раз выразить свои чувства — Норкейн такие слабости не жалуют, и любви не таилось ни в едином слове. Да и существовала ли та любовь? Слишком загадочным всегда был Крэйг, чтобы понять его до конца, тем более в таких вопросах… А один поцелуй еще ничего не значит. И уж точно не мольба о спасении — если бы Крэйг нуждался в помощи, то попросил бы прямо. К тому же… все сейчас знают, что рунные воины потеряли свою силу. Хранительница утратила бессмертие и возможность приводить армии из ниоткуда, и могла предоставить лишь свои руки, еще способные держать меч. Но что это значит в сравнении с полчищами незримых смертоносных существ? Даже Кольца Теней, позволяющего их видеть, у нее больше не было, да Крэйг и не знал о нем. Хранительница сжала послание в руке, словно надеясь дотронуться до того, кто его написал. Жив ли он еще?.. Ведь свиток дошел с большим опозданием — об этом красноречиво свидетельствовала дата. Она долго смотрела в окно, думая о чем-то, а потом со вздохом снова принялась за работу — до вечера было еще далеко…***
Элия, дослушав до конца, сочувственно спросила: — Ты жалеешь о своем решении? — Нет, ничуть, — покачала головой Хранительница. — Так было предначертано для нас обоих. Мое место тут, а его — там, в Ларе, со своим народом, где Крэйг и погиб четыре года назад. Я скорблю по нему, но понимаю, что это его судьба, в которой я ничего не смогла бы изменить. Немного помолчав, она добавила: — Я до сих пор не могу понять, чем было это чувство к нему. Оно так мало похоже на то, о чем поют барды и пишут в книгах… — Возможно, это и есть настоящая любовь, — предположила Элия. — Кто знает?