«А, может быть, в Питер, И всё образуется? И дышится легче, И легче танцуется».
— Мирон, ну пожалуйста, давай без этих глупостей! Зачем ей эта хрень?! — взмолилась Муродшоева, пытаясь догнать Оксимирона. — Это ты мне говоришь «давай без глупостей»?! — мужчина резко остановился и повернулся к своему менеджеру. — Да, я. — Это ты мне говоришь?! Мы с тобой на спор из фургона плевали в Мамая косточки от арбуза! И ты мне, блять, говоришь «без глупостей»?! — нахмурился рэпер, понимая, что своим громким голосом привлёк внимание посетителей магазина игрушек. — Ой, да ну тебя! Лучше давай кроссовки купим! — не отступала Муродшоева, минуя стеллажи с куклами «Barbie». — Да нахуй ей эти кроссовки не всрались! Полный шкаф уже! А такого ей никто сто проц не подарит! — в словах Фёдорова была доля истины. — Ну давай хотя бы сертификат подарим… Или деньги, — предложила Женя. — Муродшоева, блин. Мы ей кто?! Знакомые? Коллеги по офису?! Дальние родственники с Уфы?! Мы — лучшие друзья! Мы — семья! Вот ту херню в конверте кто-нибудь другой подарит. А я уже все придумал. Успокойся, — отрезал Янович, заставляя Женьку идти за ним.***
Пианистка стояла около барной стойки с бокалом вина в правой руке. Русые волосы были закручены в крупные локоны, на девушке был чёрный кроп-топ с длинными рукавами и прорезями на рёбрах, чёрные рваные обтягивающие джинсы и чёрные босоножки на высоких толстых каблуках с протектором. Вокруг крутился Евстигнеев с фотоаппаратом, не давая приглашённым гостям «1703» спокойно выпивать. Мужчина заполнял пространство вокруг них яркими вспышками и щелчками объектива. — Давай, покажи мне страсть! — усмехаясь, попросил Рудбой, наводя объектив на Дворжак. — Ширинку лучше застегни, фотограф, блин! — усмехнулась Валерия, допивая полусладкие остатки в бокале. Евстигнеев замешкался, отпустил на шее камеру и отвернулся. — Ну что, красавица, с днём рождения тебя! Тут вот от всего нашего дружного коллектива! — Тимарцев подлетел к русоволосой в компании барменов, официантов и управляющих. В мужских руках девушка увидела небольшой тёмно-синий конверт с золотыми узорами. — Восемнадцать лет — восемнадцать штук, — добавил самый шустрый из барменов и улыбнулся. — Блин, ребята, это же очень много! — засмущалась Дворжак. — Много просмотров у МС Хованского, а тут просто тёплая цифра, — поэтично ободрила Валерию официантка. — Спасибо огромное, ребя-я-ят! Люблю вас! — русоволосая была по настоящему растрогана. Лера кинулась Ресторатору на шею, принимая конверт. Персонал «1703» обступил именинницу и заполнил пространство вокруг девушки тёплыми обнимашками. — С именинницей тебя, Ваниш! — добавил Александр. — Вставайте все вместе, щёлкну вас! — Рудбой построил персонал бара вокруг своей девушки и сделал пару снимков на память. В баре уже собрались все люди, которых приглашала пианистка. Не хватало самых важных персон. — Бэнг! Бэнг! Бэнг! Бэнг! Совершеннолетие Капюшончика в здании! — к Лере, которая прижалась к ОХРʼе, подлетел Мамай с радостными возгласами. За мужчиной подошли Серёга с женой и Эрик с девушкой. — Привет, ребя-я-ят! — голосил Рудбой, выхватывая стакан виски из рук бармена. — Дорогая Лерочка, мы — хуёвые дарители подарков, но кое-что для тебя приготовили. Это от всех нас, — важно объявил Мамай, вставая поближе к друзьям и протягивая Дворжак подарочный пакет с бабочками. Пианистка с интересом заглянела внутрь. — Тут вино… И, о, господи! Ваня! Это два билета на Гоа! — пропищала пианистка показывая Евстигнееву подарок. — Крис просто вспомнила, что у вас на стене что-то про Гоа было, — начал Эрик. — Отдыхайте на здоровье, короче, — подытожила колоритная брюнетка рядом с ним. — Ребят, какие же вы у нас классные! Вы — уже мой подарок! — такое внимание растрогало Дворжак. — Ну-ка! Все в ряд! Фотану вас для архива, — в нос промычал Рудбой, фокусируя камеру. — Нет, Ваня, давай к ним вставай! Я сам вас щёлкну! А то тебя ни на одной фотке не будет! — фотографа заменил Тимарцев.***
Вокруг веселился народ. Окситабор потихоньку кучковался около именинницы. Сквозь толпу пробился к своим Порчи. — Опа! Какие люди! — усмехнулся Евстигнеев, здороваясь с другом за руку. Все парни повторили жест, девушки оставивли лёгкие поцелуи на щеке португальца. В мужских руках была большая подарочная коробка с бантиком. Дарио явно придумывал, что сказать. — С днём рождения, Лера! — ежедневно простые фразы на русском уморительно звучали из уст зарубежного МС. — Ты ж моя зая! Спасибо! — пропищала от умиления пианистка и прижалась к Вийере. — Here is fucking trash! But I hope youʼll like it, — Порчанский скромно протянул русоволосой коробку. Весь табор с интересом смотрел на подарок португальца всея Руси. — Hope so, — добавила Дворжак. Пианистка отвернулась к барной стойке и поставила коробку на гладкую палированую поверхность. Подняв крышку, Лерка изумилась. — Господи-боже! Это шедевр! — пищала именинница, пытаясь не пустить слезу умиления. Девушка извлекла из коробки на всеобщее обозрение маску. Точную копию маски Рудбоя. Только цвет был светло-розовым. Странное сочетание няшного цвета и демонической гримасы самой маски, да ещё и устрашающие зубки прекрасно гармонировали с розовеньким оттенком. — Су-у-ка! Ах-ха-ха! Порча, ты гений просто! Ор-у-у! Это прекрасно! — прыснул от смеха Евстигнеев. Ему и правда чертовски нравилась маска. Трогательный подарок. — Идеально, — многозначительно согласился табор. — Mr and Mrs OXPA, — улыбаясь, подметил Дарио. — Спасибо, Порчанский! — примерив атрибут, Лера прижала к себе брюнета. — Не за что! — выдавил из себя мужчина.***
Все ждали появления опаздывающих. Лера нервно стучала ногтями по стенкам бокала. — Да не кипишуй ты! Приедут же! — Ваня прикоснулся губами к бархатной щеке своей девушки. — Да я знаю, что приедут! Просто хули они опаздывают?! — саркастично возмутилась музыкантка. — Да с этими мумриками всегда что-то не так! — зевнул Илюха. — Всегда что-то не так с тобой, — Евстигнеев похлопал друга по спине. Мамай с укором посмотрел на ОХР'у. — Не смотри так на меня! Где женщина твоя? — Рудбой высоко поднял брови, элегантно поправляя розовую чёлку пятернёй. — Заткни-и-ись, пидор! — расхохотался Илюха. Через минут пятнадцать за дверями бара появились знакомые силуэты. В бар буквально влетела Муродшоева. — Женька! — именинница хотела кинуться менеджеру на шею. — Да подожди ты! Ваня, этот дэбел в двери не пролазит! — простонала Евгения. — В каком смысле?! — нахмурился фотограф. — Да вон он! Ой, блять… Уволюсь нахуй… Детсад! — увидев заходящего в «1703» Мирона, Женя схватилась за голову. Сквозь узкие двери бара в помещение просочился Оксимирон с огромным (клянусь, огромным) плюшевым медведем и кипой шариков. Мужчину официанты затянули в бар за конечности медведя. — Неве-е-едомые ебеня, — задумчиво прокомментировал момент Евстигнеев, оставляя камеру на барной стойке. — Батя Медведь пришёл! ОХРА кинулся навстречу Фёдорову и его подарку. — А ну, вали нахуй! Это не тебе! Пизду-у-уй! — в шутку огрызнулся рэпер и глазами нашёл ошарашенную Дворжак. Медведь кремового цвета с красным бантом на шее был намного толще Мирона и даже выше. Никто и прикинуть не мог, где Янович нашёл такую игрушку. Мамай насчитал более сорока шаров в связке. — Ну, сестрёнка, иди, получай подарки! — усмехнулся Окси. Как бы высоко за шею Мирон не старался держать медведя, игрушка всё равно сидела на полу. — А-А-А-А! — Лера наполнила бар восторженным писком. Фёдорову не надо было долгих пиздабольств. Радостные визги и объятья говорили сами за себя. Все эти люди сейчас были дома. Этот бар был для них общим пристанищем, последней апелляционной станцией для всех. Тут вершились великие дела, заключались нашумевшие споры, залечивались душевные раны. Здесь и Рудбой, и Мирон, и Женька, весь Окситабор, многие медийные и андеграундным личности, и даже наша Школьница чувствовали себя нужными. Евстигнеев обнял Дворжак, любуясь огромным медведем, который еле умещался на двухместном диванчике. Вокруг кружили гости: Музыченко с семьёй, Клик Клак Бэнд, Забитые, чуваки с «Домашней татуировки», персонал «1703», любимый Окситабор. Капюшончик очень лучезарно улыбалась, мысленно благодаря всех за этот важный день, принимая тот факт, что за ней должок - сделать Евстигнееву предложение. Лера любила этот город от Дыбенко и Купчаги, через Дворцовую площадь до самого Девяткино. Тут рождались идеи и мечты, они тут и сбывались. Город Петра дарил любимым людям Капюшончика жизнь.