Всё было не так!

(Ашрам Каласа)       Объемли меня.       Весь Кират - ты. Зачерпну из реки воду, поднесу к губам, а выпью тебя. Ялунг, отец, податель, кормилец.       Козёл.       Вдумчивое знакомство с Киратом Аджай начал с изучения карты. Сидя рядом с небольшим домиком-сторожкой на краю обсаженного ростками кукурузы склона Банапура он работал. Искал приметные ориентиры, вникал в причудливые линии рельефа, преимущественно состоящего из подъёмов и спусков разной степени крутости, ущелий и рек, сверял сухие топографические данные с открывающейся картиной под ногами и на линии горизонта.       Основными ориентирами стали: большое озеро на юге, колокольня с мигающим красным огоньком на крыше, стоящая на возвышенности западнее оплота армии сопротивленцев, и несколько домиков чуть северней, интригующе обозванных составителем карты «Дом Старой Иши». Видать данная несомненно почтенная женщина была значимой фигурой киратского повстанческого социума, раз её жилище нашли уместным отразить на военной карте, в то время как пулемётное гнездо, удобно расположенное над ведущей к колокольне дорогой, своим вниманием картографы обделили. Пришлось Аджаю самому вносить коррективы в свой единственный туристический путеводитель по родине предков.       «Пулемёт с убитым расчётом, одиноко дымящая на перекрёстке машина, красные точки-тела рядом с ней. Солдаты зачем-то остановились, пусть даже проверить, как там их друзья у пулемёта. Главное – они вышли из машины, а их из придорожных кустов расстреляли. Даже не могу сказать, было ли это спланированное нападение ребят Сабала или последствия беспечности королевских наёмников.» Взгляд отставного военного расфокусировался, скользнул выше, прочь от пыльной дороги с трупами, охватывая естественную красоту дикой природы. Зелень, иссиня-чёрная вода озера, лёгкая дымка, белые пики, ярко-синее небо, от близости которого можно восхищённо задохнуться.       - Мам, кажется, я смогу полюбить эти горы.       Нить с разноцветными флажками, привязанная к железному столбику, от которого вниз тянулся стальной торос, подхватил резкий холодный ветер, затрепал, закрутил прямоугольники с богатой бахромой и бросил в лицо Аджаю. Машинально поймав летящий в глаза предмет, парень не удержал в руках нить – ветер оставил между его пальцев только выцветший под солнечными лучами жёлтый лоскут ткани с нечитабельными письменами. Гейл разжал пальцы и клочок ритуальной атрибутики, долженствующей привлекать в Кират счастье и благополучие, полетела вниз, кувыркаясь в воздушных потоках и медленно планируя ближе к земле.       Начавшее припекать солнце пустило солнечный зайчик от любовно отполированного клинка с характерным профилем «крыла сокола» и заточкой по вогнутой грани лезвия, скользнуло бликом по циферблату навороченных альпинистских часов – подарку отца Сильвии, работающего в сфере туризма. Пальцы правой руки сжались на деревянной, удобно ложащейся в руку, рукояти. «Хорошее оружие. Не зря я его с собой прихватил, - подумал Аджай, разглядывая сеть царапин-шрамов на голубой стали. – В лавке мне бы такой клинок не продали бы, это точно. Да и магазинчик оружия у них тут… слёзы, одним словом. У кого там Анил пулемёт грозился купить? Лонгин, кажется. Имя странное, да ещё и с библией связанное, вроде как. И это в индуистской стране! Надо будет познакомится. Из чистого интереса, ничего более.»       Кивнув принявшим правильный настрой мыслям Аджай сверился с картой, ещё раз проверяя намеченный маршрут на предмет неожиданностей, и, спрятав кукри в ножны на поясе, зашагал к дороге, спускающейся вниз – туда куда улетел жёлтый флажок и где продолжала дымить машина.             ***       Сильвия, отправившаяся на поклон к единственному дипломированному народному врачу, по дороге терзалась разнообразными мыслями. Сильней всего она переживала за Аджая – она ещё не забыла те несколько лет, проведённых в суетливом одиночестве, когда он ушедшего воевать в Афганистан. Страх, что он, найдя новое поле для профессиональной деятельности вновь окажется потерял для неё, не казался ей чем-то беспочвенным. Но также она всё отчётливей понимала, что, как и в прошлый раз, не сумеет этой угрозе ничего противопоставить.       Она не найдёт в себе злости, чтобы закатить любимому пропащему сержанту слезливую истерику с требованием отбросить посторонние мысли, желания и остаться с ней рядом навсегда. Она не найдёт в себе подленькой изворотливости, чтобы тонкими манипуляциями зародить в душе родного человека гложущее чувство вины за нормальные для мужчины увлечения и интересы. «Я не стану стервой, - дала себе слово девушка. – Только этого моему характеру среднего уровня привлекательности не хватало.»       - Госпожа, - на ломанном английском обратился с Сильвии один из кочевников, именующих себя шерпами. – Вы же идёте к шаману ветра?       - Прости, я не поняла тебя, - усомнилась в языковых навыках собеседника девушка. – Я иду к врачу, Анилу.       - Да, к шаману ветра, - стоял на своём шерпа и, не позволяя себя снова исправить, он поднял руку, показывая на право. – Вон он.       Проследив за указующим перстом, Сильвия и правда увидела на пригорке двигающуюся фигуру в свободно развивающемся приметном белом халате. Боясь потерять искомого человека из виду, она на махнула рукой никак не отреагировавшим на потерю спутницы шерпам, гружёным тюками и латаными-перелатанными рюкзаками, и поспешила нагнать врача, продолжающего куда-то целенаправленно идти.       Набедренная сумка расцветки «неистовство» с фотоаппаратом и разными мелочами, купленная в магазине Банапура за камушки, подозрительно похожие на золотые самородки, мешала быстрому шагу девушки не так чтобы сильно. Спросил бы Сильвию кто-нибудь в момент, когда она делала столь странную покупку: «Зачем?» - внятно она бы не ответила. Просто показалось нужным, а самородки… легко пришли, ушли ещё легче. Сбыт краденного? Уголовная статья? В прелестную голову аристократки подобные мысли не наведывались. Даже удивительно, что у неё была фамилия Боде, а не Крофт.       - Доктор Анил, добрый день, - приблизившись на дистанцию удовлетворительной слышимости крикнула девушка. – Я вам не помешаю?       - День, - согласился с очевидным медик, чуть замедляя шаг, и ответил на заданный вопрос довольно самоуверенно. – Мне никто не помешает. Вы тут гуляете или ищете что?       - Искала и нашла. Вас! - Сильвия развела поднятые на уровень груди руки, торжественно указывая на врача, как на презентуемое притязательной публике восьмое чудо света. – Подарите мне секрет молодости, бессмертия и лекарства от всех болезней?       - Меня конечно называют шаманом, но я не джин, исполняющий три заветных желания, - на взгляд девушки чересчур резко выразился Анил. - И дня не прошло, а Сабал послал вас ко мне, чтобы выклянчить медикаменты. Увидите, вот помру я и начнётся по Кирату веселье. Раны станут прижигать раскалённым железом, больные зубы заговаривать молитвами Кире, а ангину лечить очищением кармы, посредством принесения в жертву чёрного козла. Да озарит Кират свет Сабала!       - Не умирайте, пожалуйста, - стараясь разрядить обстановку, девушка разыграла забавную сценку «на кого ты нас оставляешь». Широко открыла испуганные глаза, начавшие из-за ветра слезиться, горько изогнула губы уголками вниз, для чего ей пришлось приподнять нижней губой верхнюю, и умоляюще протянула к мужчине руки, изображая собой Шекспировскую трагедию во плоти.       - Интересный вариант, я подумаю, - всё-таки сбавив тон благосклонно закивал врач. – Что ему понадобилось от меня? Опять морфий? Пусть он для анестезии пользуется чистым опиумом. Его в этой стране достать легче. А, подождите-ка… Весь опий у де Плёра!       Недовольство сложной ситуацией с наркотиками в Кирате Анил выразил пинком по подвернувшемуся на тропе камню. Камешек полетел хорошо – поднявшись вверх он начал снижаться по крутой дуге и смачно, с хрустом ломаемых веток и финальным звоном разбившейся пустой бутылки из-под ракши, брошенной туда каким-то пьянчугой, влетел в густой куст, цветущий красными цветочками.       - Тачдаун, - оповестила о своих неважных познаниях в спорте в общем и американском футболе в частности Сильвия. – Нет, морфий ему пока не нужен. У него человек упал с скалы во время подъёма, нужно лекарство, - поняв, что для нормального целителя рассказанной ею истории болезни никак недостаточно, привыкшая уламывать работников разных государственных министерств на помощь в её делах, администраторша перешла на быструю, путающую мысли собеседника скороговорку. – Голова в крови, стонет от боли и мечется на кровати. Нога сломана, перелом закрытый, кость возможно раздроблена. Уснул от морфия, нуждается в лекарстве, не знаю каком.       Как ни странно, выслушал её Анил внимательно и не замахал руками, прося заткнуться или притормозить. Пройдя несколько минут в задумчивом молчании, он остановился и огляделся по сторонам, ища что-то ведомое только ему глазами. Найдя искомое, шаман ветра сделал пять шагов под деревья и сорвал стебель зелёного растения, похожего на непентес - тропическое плотоядное растение с ловушкой в форме кувшинчика.       - Знакомьтесь, зелёный лист. Простите не помню латинское название, - насмешливо прокомментировал чуточку разочарованное неказистым именем растения выражение лица Сильвии врач. – Для того чтобы получить потребную страждущему aqua vitae, живую воду, нужно растолочь стебель с цветком и залить полученную кашицу пятидесятипроцентным спиртом.       - Кажется не сложно, - взвесила в руке зелёный ингредиент лекарства девушка. – Спасибо за науку. А я вас не подсижу, если начну производить столь необходимое людям лекарство?       - Нет. Будет даже лучше – ты избавишь меня от скучной рутины, и я займусь чем-нибудь поинтересней. Ещё вопросы?       - А обязательно заливать спиртом? Почему не родниковой водой? Я думала народная медицина приветствует именно безалкогольные рецепты. У вас тут в горах наверно вода настолько же целебна, насколько и чиста.       - О, я бы вам не советовал вообще пить воду из рек Кирата. Не могу сказать откуда, но мне достоверно известно, что в нашу воду регулярно сливают ртуть. Кто именно – не знаю, но эти люди ходят в красной форме. И да, это секрет.       Проверяя рукой, не вылезли ли её брови выше лба, Лия удивлённо присвистнула. Данный не подходящий её древней фамилии поступок красноречивей любых слов говорил о её искреннем охренивании от описанных Анилом реалий гималайской демократии.       ***       - Говорит Министерство по связям с общественностью и социальной гармонии. Пэйган Мин напоминает: Кират страна, где действует свобода слова. Граждане могут прийти и выразить своё мнение на любой объект, принадлежащий армии короля без предварительной записи. Делитесь своими мыслями! Захватите смену одежды на случай, если придётся задержаться. Да озарит вас свет Пэйгана Мина.       Проверив, идёт ли диктофонная запись, Аджай в очередной раз подивился, до чего же противный голос женщины, читающей пропагандистские тексты, похож на голос психолога из полиции нравов, подбивавшей к нему клинья во время последнего месяца подготовки перед заброской в Афган. При одном воспоминании об «убийственной красоте» тридцатипятилетней дамы сотни килограмм веса, Гейл поёжился. Неприятные воспоминания вернули заслушавшегося парня к реальности.       «Охраны там быть не должно, - передразнил он Сабала. – А два вооружённых автоматами мужика у колокольни ошивались исключительно по личным мотивам. Если всё именно так, то они хотели меня пристрелить за испорченное свидание? Суровая мужская… дружба.»       Мигнул дисплей телефона – пришло сообщение. Отправитель: Крылатый хомяк, содержание письма: не пей воду, её тут ртутью травят. «Вот ещё новости. Теперь ясно зачем солдаты носят с собой таблетки для дезинфицирования воды, - упаковка с таблетками перекочевала из кучки «хлам» во внутренний карман крутки. – О, навигатор GPS! Проверим, что там с картами. Острова Рук… это где?»       Навигатор ушёл в «хлам», где уже были другие интересные, но совершенно ненужные вещи: раскладная расчёска, с первого взгляда больше похожая на раскладной нож, маленький пакетик с чёрной плиткой сырого опиума, пластмассовая фигурка слона и скатанный в трубочку, перетянутую чёрной резинкой для волос, канцелярский файл с листиками из ретро порно журнала.       Закончив разбираться с добычей, Аджай вернулся к главному – оборудованию колокольни. Зелёного берета, имевшего за последние годы дела с новейшей техникой, попавшее в полно его распоряжение нагромождение из двух разномастных технических блоков, переплетённых проводами, пробивало на скупую ностальгическую слезу.       - Говорит Министерство по связям с общественностью и социальной гармонии. Знали ли вы, что через год правления Пэйгана Мина преступность в Кирате снизилась на девяносто девять процентов?       Щёлкнув красным тумблером, Аджай расплылся в улыбке – блаженная тишина. Затрещала отдираемая пластмассовая панель, с глухим стуком упал на деревянный пол раскуроченный дисковод старенького DVD плеера. Сам диск застрял и не извлекался. Избавившись от кустарной приблуды Аджай занялся главным блюдом – радиостанцией.       После часа увлекательного копания в настройках рации и спрятанной в ящике под ней электронике Гейл перестал нецензурно выражаться, перейдя на режим угрюмого сопения. Единственное достойное название китайской техники, всплывшее в его голове, было: «Колпак Пэйгана Мина». Благодаря колокольням глушились передачи на частотах гражданского радио, по всей видимости отслеживалось перемещение оборудованных маячками машин и поддерживалась стабильная передача на канале Армии Короля. Назначения незнакомой глушилки, обнаруженной случайно в переплетении проводов, Аджай так и не понял, но вынес вердикт – ничего хорошего эта хрень делать не может по определению.       Ещё утром он пытался созвониться с контактом, оставшимся армейской службы и живущим в Америке, для консультации и выяснил неприятную вещь: прозвон шёл без дозвона. А по Кирату связь была, пусть и не сильно устойчивая. «Надо будет Лие объяснить, что отцу она не может дозвониться из-за высоких гор, что блокирую сигнал. И лучше бы она мне поверила.»       Опять замигал телефон. Сообщение от неизвестного абонента: ну и как тебе вид? Перечитав сообщение несколько раз, Аджай посмотрела на коробку радиостанции, как на ядовитую гадину, свернувшуюся кольцами перед нападением. «А я ведь ловил какую-то радиостанцию на чистоте боевиков… ну-ка.» Проделав нестандартные манипуляции с китайской техникой, парень прислушался к новому голосу Кирата, вещающему на фоне бодрой индийской музыки.       - Вы слушаете радио «Свободный Кират». С вами Раби Рэй Рана и я буду поддерживать вас до конца! Знаете что? Я уже и не помню, когда слышал хоть что-то хорошее о северной части Кирата. Когда я родился, этот регион уже был под контролем Мина. Говорят, там есть концлагеря, где держат нежелательных людей. А что это значит, «нежелательный»? Какое удобное слово – значит что угодно, от доставшего придурка до борца за свободу Кирата.       «Хоть он и балаболит похлеще бабы из министерства «гормошки», но хоть музыку ставить умеет и не болтает о свете Пэйгана Мина, - нашёл плюс в своём окончательном решении культурного вопроса Аджай. – Как и хотел Сабал: теперь в эфире не унылый бред, а весёлый и укладывающийся в политику Золотого Пути.» Раби же продолжал самозабвенно вещать.       - Что ещё не желательно? Болтливые девушки, люди у которых воняет изо рта или те, которые весь день трепятся о своих детишках, на которых тоже мне насрать. Чоту я тоже нахожу нежелательным. Особенно когда он портит воздух и не желает в этом признаваться. Ну то есть нас же тут двое, так? Признайся Чоту, зачем отрицать очевидное! Ну ладно, я предлагаю заменить слово «нежелательный» на другое, покороче… «нежить». Да, «нежить», а что, хорошее словцо и ассоциация ничего себе так: ну типа холить, лелеять. Назовём это «нежитью». Ну типа: «смотрите, нежить зашла, держитесь от неё подальше» или «это - нежить, не смей его холить и лелеять». Ну ладно, вернёмся после музыки. Прости Чоту, что обсуждаю твои проблемы с пищеварением на весь Кират, но их определённо надо решать! Нельзя так со своим здоровьем, чувак.       «Мне в этой стране встречаются исключительно неуравновешенные люди», - подумал Аджай, вглядываясь в привлекшие его внимание постройки на склоне, к которым по дороге, поднимая пыль, взбиралась выкрашенная в синий цвет машина.             ***       - Ещё далеко?       Пусть Лина и дышала размеренно, как когда-то давно учил её инструктор по прогулкам в горах, но подъём ей, засидевшейся на неподвижной работе, давался с трудом. Её же спутник, оказавшийся молчуном, никак не реагировал на ухудшающееся в прямой пропорции к покорённым метрам пути настроение девушки.       - Уже почти пришли, - неожиданно отозвался на ставший привычным зов Анил и резко остановился. – Вы боитесь собак? – Лина отрицательно помотала головой. – Тогда ладно.       Стоило девушке приблизиться к доктору, как он без предупреждения начал прыскать на неё из баллончика без этикетки чем-то вонючим. Прикрыв на всякий случай лицо руками, она выдержала процедуру без единого дурного слова, которое произнесла только про себя.       - Это чтобы на вас волки не напали. Моя лучшая разработка. Вы такую не скоро научитесь делать.       - В… волки?       Догнав возобновившего движение медика Сильвия хотела уточнить, что за дурацкие у него шутки, но увидев двух волков на небольшом пяточке ровной земли перед зевом пещеры, уходящей в гору, закрыла рот и вцепилась в руку будто не замечающего опасность Анила.       - Да, волки. Нам надо в пещеру. Не бойтесь, звери не голодны и их отпугивает запах моего препарата.       - Я не боюсь… я в ужасе, - прошептала девушка мелко семеня на буксире за шаманом ветра. – Ты вообще… ты… ты… я тебя за такие шутки убью, задушу как Отелло эту… как её… точно, Дездемону.       - А разве он её на отравил? Хотя, я что-то могу и путать, - поддержал светскую беседу бесстрашный врач. – Отравили, по-моему, Царицу ночи из оперы Гайдна «Фиделио».       Произнесённая чушь настолько впечатлила своей абсурдностью дворянку, что она оторвала взгляд бедной овечки от волков и, перестав тормозить спутника, оставляя борозду в сухой утоптанной земле, задохнулась шквалом возмущённых чувств. Пока она хватала воздух ртом, Анил достал из кармана халата диодный фонарик и осветил низкий свод пещеры.       - Добро пожаловать в секретный уголок Кирата.       С пололка, теряющегося за поворотом каменного коридора, свисали чуть ли не до пола проросшие между камней лианы, усыпанные зелёными листьями. Весь камень природной пещеры в горе, напоминающий цветом молотый кофе, был хаотично усыпан, как зелёным красящим порошком, низкорослым мхом, вгрызшимся в малейшую трещину и шершавую поверхность. Пахло сыростью и, как ни удивительно, свежими лесными грибами. После ласково греющего солнца снаружи, Сильвии показалось, что температура в пещере упала ниже нуля и продолжает понижаться.       Воспользовавшийся тем, что девушка отвлеклась на изучение пещеры, Анил отцепил от себя её руки и медленно, проверяя ногой устойчивость камней под ногами, пошёл дальше. «Что это шуршит?» - прислушалась к звукам Лия. Следуя за проводником и с восхищением оглядывая влажный камень, мерцающий в холодном свете фонарика, она преодолела десяток метров и вышла из-за плавного поворота коридора, чтобы увидеть саму пещеру.       Здесь потолок поднимался в высоту до двух человеческих ростов. Свисающие лианы переплетались, образовывали несколько тёмных люстр. Слева, по нагромождению камней, вероятно оставшихся после небольшого обвала стены, весело журчал ручей прозрачной воды. Ручей тёк прямо из небольшой щели в потолке, разбивался на потоки о большой валун и, обволакивая камни мягкой, прозрачной и пузырящейся карамелью стекал до пола, в щелях которого и терялся, успевая собирать только небольшие чаши чистой воды.       У дальней стены пещеры стояло два деревянных ящика, один простой, а второй выкрашенный зелёной краской и с железными уголками и угловыми скобами. Рядом с не крашенным деревянным ящиком сидел, неестественно наклонившись вперёд, человек. Одет он был в обычную одежду, аналоги которой Сильвия в Банашуре видела на каждом мирном киратце. После всей красоты пещеры, луч фонаря остановился именно на человеке.       - Извините… - решила позвать заснувшего человека Лия, но была быстро заткнута одним единственным недовольным зырканьем чёрных глаз врача.       - Не знал, что вы умеете говорить с мёртвыми, - девушка непонимающе приподняла брови. – А, не умеете!? Тогда помолчите из вежливости к покойному, будьте так добры.       Задетая агрессивным тоном доктора и ощущая, как атмосфера пещеры начинает на неё давить, Сильвия было развернулась, чтобы уйти, но тут до неё дошёл смысл слов. «Покойному?» Журчание ручья замедлилось и начало походить больше на унылое цоканье капель. Лия не боялась трупов. Лия боялась мёртвых людей.       Довольно странный феномен восприятия. При виде человеческих тел по телевизору в новостях, на каталках морга, где несколько раз побывала, в гробах, Лия не испытывала ничего кроме грусти – вот, человек умер. Однако, стоило ей капнуть глубже, подумать о том, что она тоже человек, что могла бы быть сейчас на его месте, что и он не так давно о чём-то думал, а сейчас просто мёртв… Девушке становилось страшно. Её пугала смерть, живущая в недвижимых четах мёртвых лиц.       - Помогите мне, надо его ровно уложить. Ау, мисс! Сильвия!       - А? – встрепенулась и медленно пошла на голос девушка.       - Я говорю: надо его положить на пол, - повторил Анил, - раны посмотреть… Чёрт.       Врач, пытавшийся разогнуть закоченевшего в согнутой позе мертвеца, замер и потом вытащил из-под груди трупа уродливую деревянную маску с большими загнутыми вниз рогами, ярко выкрашенным красным лицом, страшным ртом с белыми зубами, из уголков которого торчали тщательно вырезанные длинные клыки, давшие бы фору любому вампиру. Чёрный кружочки-зрачки в золотых глазах изображения чудовища, казалось смотрел в никуда и на всё сразу.       Луч фонарика в бессильно опущенной руке Анила по иронии судьбы остановился на желтой бумажке, придавленной камушком. Сильвия присела, вглядываясь в надпись, но не решаясь дотронуться до листа и даже не думая брать его в руки.       «Следуй.       Души мёртвых следуют за мной, Ялунг. Даже тех, что не убиты мной. Я приведу их тебе. Я низведу их в землю, дабы они возвысили тебя.       Козёл.»       - Чт… что… что это за место! – сбивчивый шёпот помимо воли девушки превратился в истеричный крик.       - Череп Ялунга.