Мы останемся в городе одни

      Игорь плохо помнил свою маму: когда она умерла, он был ещё ребёнком, и время предательски стёрло все детские воспоминания. Увы, так устроена жизнь: день за днём наша память удаляет из нашего сознания лишние даты и события, освобождая место для чего-то более важного, но что делать, если важным было именно то, что «механизм памяти» по ошибке счёл лишним?       Игорь плохо помнил свою маму. Только общие черты, выразительный взгляд и голос. Он не помнит, какие сказки она читала ему на ночь и чему учила (хотя, кажется, она говорила, что лгать — плохо, лжи «во спасение» на самом деле не существует — её придумали люди, чтобы оправдывать свои поступки).       — Ты облажался, я её не люблю, — говорит Соколовский, облизывая губу. — Я её не люблю.       Мама учила, что врать плохо, но сейчас это единственный способ отвести беду: ложь во спасение, которую зачем-то придумали люди.       «Я её не люблю», — эта фраза, словно детский мяч, подпрыгнет от удара ладонью и поскачет по комнате: ещё немного — и долетит до неё. Только бы она не поверила! Ведь он любит её, любит с той самой секунды, как увидел.       «Я её не люблю», — Вика сглатывает горький ком и пытается справиться с давящей болью в груди, не понимая, отчего ей больно и страшно. Оттого, что она сейчас беспомощна в руках обезумевшего преступника, или оттого, что Игорь её не любит?       Но ведь она так боялась этой его любви, так хотела сбежать от неё, и сейчас, после этих слов, должно стать легче, но становилось только хуже.       «Неправда, он любит, я чувствую», — вдруг поняла Родионова. Она сейчас в смертельной опасности, а в такие минуты человек понимает то, что годами не мог понять, и признаётся в том, что даже от себя скрывал.       «Любит», — приняла окончательное решение Вика, тем самым с силой оттолкнув от себя «скачущий мяч».       После этого отважная женщина-полицейский, не помня о страхе, попыталась противостоять преступнику, завязалась драка…       Последнее, что помнит Соколовский — это Вика, лежащая на полу, боль в голове от сильного удара и чувство ненависти, доводящее до приступов рвоты.       Ненависть к самому себе за свою ничтожность, за то, что слишком долго был уверен, что деньги в этом мире решают всё, и пока у его отца есть эти деньги — у него не будет проблем. Но, как оказалось, деньги решают все, кроме самого главного вопроса: вопроса жизни и смерти. А ещё пришлось признать, что, хоть с деньгами отца, хоть без них, он и его жизнь в этом огромном мире ничего, по сути, не стоят.       Теряя сознание, Игорь подумал лишь о том, насколько он действительно ничтожен. Сразу вспомнилась Лера со вскрытыми венами и стекающая струя крови. Пока её убивали по его вине (да, наверное, Стас всё же прав: Леры не стало именно из-за него), он был где-то далеко, а не рядом, занят чем угодно, но не спасением её жизни.       А Вика? Он всё время пытался показать ей свою любовь и свои преимущества перед простым ментом Даней, но защитить, спасти так и не смог. Мама была права — не бывает лжи во спасение.       В глазах потемнело, и парень хотел одного — не очнуться. Игорь точно знал, что сойдёт с ума от горя, если, придя в себя, обнаружит Викторию мёртвой или искалеченной этим подонком. Уж лучше сразу уйти в небытие.

***

      Слыша тихий шёпот, Игорь поначалу решил, что он не оправился от удара и действительно умер, а сейчас ему на ухо что-то шепчет и аккуратно гладит по голове его мама. Неужели всё закончилось?       Но через минуту сознание стало более ясным, и он понял: боги не услышали его призывов и вернули из небытия на грешную землю. А ещё через мгновение он уловил знакомые нотки и понял: над ним, с мокрым полотенцем в руках, склонилась Вика.       Голова жутко болела, он даже не мог понять, с какой стороны пульсирует боль: казалось, она просто распространилась по всему телу. Но парень собрал в кулак последние силы, чтобы подняться и осмотреться вокруг: нужно было убедиться, что с ним говорит именно Вика, что она цела и с ней всё в порядке.       — Где он? — с трудом выговаривая слова, прохрипел Соколовский. Не то чтобы ему было интересно, куда девался Стас, просто хотел убедиться, что Вике уже ничего не угрожает.       — Сбежал, — ответила Родионова, помогая молодому человеку сесть, прислонившись спиной к маленькому столику в центре комнаты. — Садись, садись, — тихо и испуганно прошептала она.       — Ты жива? — зачем-то спрашивает Игорь, хоть и видит её перед собой — вполне реальную и невредимую. Просто слишком страшно её потерять, пусть она будет далеко и не с ним, но жива. Он слишком устал хоронить близких людей.       — Жива, жива, — так же тихо подтвердила Вика, продолжая промакивать его раненый висок и окровавленную щеку, изредка дуя на рану: так мамы дуют на разбитые коленки детей.       — У тебя кровь, — вдруг замечает Игорь и кончиком пальца проводит по капле крови на её подбородке, нечаянно дотронувшись до губ. От прикосновения девушка еле заметно вздрогнула, стараясь не подавать виду.       — У тебя тоже, — сказала Вика, глядя на лицо Игоря, которое почти полностью было в крови. Она вовсе не думала подтверждать очевидное, просто нужно было хоть что-то сказать, чтобы хоть на мгновение оттянуть неизбежность.

***

      Мужчина и женщина.       Они не похожи друг на друга. Слишком разные. Она — обычный полицейский, он — сын богатого отца, не знающий ни в чём отказа. Они из разных миров: миров, всегда параллельных друг другу. Они не должны были встретиться, но боги решили иначе, и однажды, случайно возникнув на его пути, она, сама того не заметив, заставила мажора измениться. Но, несмотря на это, всё же не спешила менять свою жизнь ради него. Сгорая от желания быть рядом, Вика всегда противоречила сама себе и держала Игоря на расстоянии: чувствуя его приближение, испуганно делала шаг назад, убеждая себя, что так будет лучше и правильней.       Шаг назад, но только не сейчас. Только не сейчас.       Мужчина и женщина.       Они любят друг друга давно, но не признаются в этом ни себе, ни другим, пытаясь строить заново свои однажды сломанные жизни. Они — заложники одной большой игры, исход которой никому не известен. Просто пешки на чужой шахматной доске. Они в капкане собственных чувств, впереди — неизбежность.       Мужчина и женщина.       Их лица слишком близко, оба кожей ощущают дыхание друг друга, а ещё через мгновение их губы соприкасаются…       Шаг назад? Только не сейчас.

***

      Можно убежать от своих врагов и друзей, можно убежать от бродячей собаки и преступника, что свернул за тобой в подворотню, но ещё никому и никогда не удавалось убежать от себя. От своих эмоций, желаний и чувств, спрятанных где-то в глубине души, и даже если сейчас вам кажется, что буря в душе наконец стихла и вы смогли справиться с собой, то будьте уверены — сход лавины ещё впереди.       Это было похоже на извержение давно уснувшего вулкана: страсть накрыла их с головой, словно мощный поток огненной лавы, отступать было некуда.       Их губы соприкоснулись, и Вика тут же ощутила солёный вкус свежей крови, смешанный со вкусом любви, которую она так долго отвергала. Её накрыло с головой, и она, не боясь испачкаться в крови, трепетно ласкала лицо Игоря, продолжая отвечать на поцелуй, долгий и нежный поцелуй, не подозревая, что на этаже, щёлкнув, открылся лифт, из которого вышел Даня.

***

      Игорь никуда не торопился, он слишком долго ждал этого. Хотел запомнить её, насладиться ей, как медленно, по глотку, наслаждаются вкусом и ароматом дорогого вина. Парень медленно расстёгивал пуговицы на рубашке девушки, а Вика немного стыдливо и настороженно спускала с его плеч пиджак, будто не была уверена, что поступает правильно, но сопротивляться уже не могла.       Расстегнув рубашку, Игорь обнажил её плечи и стал покрывать их медленными дорожками поцелуев, от которых на коже Вики оставались кровавые кляксы, но девушка не обращала на это внимания: она растворилась в нем, утонула в этих поцелуях.       Пальцы Вики сводило мелкой судорогой. Она не сразу смогла стянуть с плеч молодого человека рубашку и отбросить её в сторону. Почувствовав под руками не ткань, а кожу, Вика несмело стала ласкать его сильные плечи, трепетно и осторожно, словно не веря, что это происходит с ней на самом деле.       Они оба испачкались в крови, даже кончики её волос были окровавлены, но им это не мешало наслаждаться друг другом, и солёный вкус крови ничуть не скрадывал сладости поцелуев, а когда Игорь, забравшись под тоненькую маечку, стал пальцами ласкать её грудь, Вика наконец отпустила свои эмоции на свободу, и тёмный гостиничный номер быстро наполнился стоном, полным желания. Игорь еле заметно улыбнулся — для него эти звуки были лучшей наградой.

***

      Москва, многомиллионный мегаполис, вечно спешащий и никогда не засыпающий, сейчас просто застыл для них. В эту самую секунду обязательно что-то происходит: кто-то рождается, кто-то умирает, разрушаются семьи и не оправдываются надежды, кого-то подстерегает удача или неожиданная радость. Планета просто движется вперёд, но они не замечают этого.       Поцелуи стали более рваными и быстрыми, он словно пытается ничего не упустить, целуя её плечи, грудь, шею, то губами опускаясь к низу живота, то поднимаясь к мочке уха, шепча что-то несвязное и ласково перебирая руками спутанные волосы. А она лишь выгибала спину, доверяя его рукам, губам и впервые — своим чувствам.       Громкая трель телефона разорвала звук стонов, заполнивший комнату, словно шелестящую упаковку, но Вика не обратила на мерцающий дисплей никакого внимания, а уже через минуту она ощутила, как парень осторожно, не торопясь, входит в её лоно. Родионова, вскрикнув, выгнула спину и ногтями впилась в плечи парня: она и не подозревала о том, что пытающийся дозвониться до неё Даня в этот момент стоит за дверью и вместе с гудками слушает громкий звон её мобильного.       Стоны, крики и поцелуи, которые прерывались лишь для того, чтобы глотнуть воздуха, кровавые разводы на теле и двое — мужчина и женщина, принадлежащие лишь друг другу. Вика кричала всё громче и впивалась в его плечи всё сильнее, ощущая, как всё глубже и глубже он проникает в её тело, нежно, медленно, по миллиметру, а где-то глубоко внутри искрой зарождается напряжение, приводящее к наивысшему наслаждению.       Прошло ещё немного времени, движения Игоря стали более быстрыми и резкими, а Вика стала двигаться ему навстречу. Соколовский почти потерял контроль над своим телом и телом Вики. Подчиняясь лишь своим ощущениям, следя лишь за эмоциями любимой, парень не заметил, как «яблочный» гаджет, который он обронил на пол в драке, засветился надписью «Катя».       Через пару резких, рваных движений оргазм волной накрыл обоих. Ощутив, как внутрь её тела изливается вся его любовь и нежность, накопленная за всё то время, что она держала его на расстоянии, Вика уронила голову ему на плечо и стала жадно вдыхать воздух, а Игорь, прочитав в её глазах фразу: «Мне было с тобой хорошо», стал покрывать её ладони мелкими, но нежными поцелуями.

***

      Огромный город замер, остановив свой сумасшедший ритм и надёжно спрятав их от миллионов посторонних глаз. Они сейчас невидимы для всех: и для Кати, которая так и не уснула этой ночью, пытаясь дозвониться до Игоря, и для Дани, что, сидя в коридоре гостиницы, понимал происходящее за дверью, но так и не решился взломать замок.       Утром планета возобновит движение, возвращая жизни прежний ритм. Утром она, наверное, пожалеет о произошедшем, ещё больше запутавшись в клубке собственных чувств.       Но это будет только утром, а пока солнце ещё не взошло, до рассвета несколько часов, можно об этом не думать и наслаждаться друг другом.       Мегаполис, насквозь пронизанный ветками метро, спрятал их. Они остались в городе одни, сумев убежать от них… Хотя бы до утра…

Мы останемся в городе одни, Убегая от них, от них, от них! Фантомами ночи поцелуй, закричи: «Танцуй! Танцуй! Танцуй!»