/POV Аму/
Что за черт? Господи, моя башка… Че было-то? Такое чувство, будто я воскресаю. Что-то колется в лицо. Пахнет пластмассой и пылью. На живот что-то давит, это что-то теплое. Я полностью уверена, что лежу на полу, потому что здесь холодно и твердо. Так, а теперь попробуем открыть глаза. Во-о-от, левый открыли, и я-таки смогла понять, что нахожусь в зале. Под елкой. Ее ветки колятся прямо в лицо. Попробуем открыть правый глаз. Потихонечку… Эй, а левый куда закрылся? Правый куда?! По новой… О чудо, я могу видеть! А нет, правый опять закрылся. Рядовой правый, смирно! Я начинаю оглядываться, не поднимая головы. Понимая, что я ничего не увижу, из-за этой «хвойной» гущи, если дальше буду валятся, поднимаю голову. Боль. Режущая, ноющая, тупая, да все вместе ударили в весок. Ужас! Чем меня били вчера по голове? Я посмотрела по сторонам, и в первую очередь наткнулась взглядом на Икуто. Этот… Кот мирно посапывал на моем животе. Одна рука лежала на груди. На моей груди! На его щеках были нарисованы усы. Сикося на кося, но усы. Кошачьи. Зеленкой./Конец POV Аму/
— Рота подъем! — девчачий грубый спросонья голос заставил Икуто подняться. Его пьяное лицо, зеленые усы и глаза полные непонимания. Сидя он даже не почувствовал что сжимает в руке. Он почувствовал, как его кисть оказалась в воздухе. Посмотрев на нее, он увидел, как тонкие пальцы, сжимающие рукав его рубашки держали руку над грудью Аму. Растрепанные волосы распластались. Закатанные от боли глаза розововолосой — это расплата за все её веселье вчера. Наверно, Икуто бы получил за то, что весь свой сон нежно сжимал ее грудь, если бы Аму могла хотя бы подняться. И тут, увидев ее такую беспомощную, в Икуто включился извращенец. Рука до сих пор продолжавшаяся висеть, опустилась на болезненно вздымающуюся грудь. Большие медовые глаза расширились. Щеки загорелись смущением. — Икуто, не смешно! — пряча щеки за рукой воскликнула Аму. — А я не смеюсь, это месть, — Икуто оказался около шеи Аму. Башка болела у обоих, Икуто осмотрел ключицу и устало прижался веском к маленько, но такой мягкой груди. Настрой куда-то исчез после очередной порции боли в виске. А Аму уже не знала куда деваться. Конечности не слушаются, башка болит. И как вы прикажите выбираться из этой мертвой хватки?! — Эй, труп! Слезь с меня! Слышишь?! — Это за усы, — Икуто начал отстранятся. Понял, что это слишком для пятнадцатилетней девочки. Тут ступор с рук и ног девушки пропал, и она быстро сев, начала снимать елочные игрушки. — Икуто! Ты кретин, идиот, самоубийца! Вот тебе! Вот! Вот!.. — с каждым словом в голову Икуто летел новый шарик, пока девушка сама не устала. Аму медленно встала и направилась на кухню за таблеткой аспирина. На кухне лежала записка. «Ну что, проснулись? Я ушёл гулять с Рюу и Ами. Завтрак в холодильнике. С новым годом!». — Аму пробежалась по листку глазами и найдя фразу: «… Завтрак в холодильнике…» направилась к ящику. Там она нашла вчерашние салаты. — Иди есть, Икуто! — до Икуто донесся голос и звук соприкосновения тарелки со столом. Зайдя он увидел на столе стакан и таблетку аспирина. Он жадно запил таблетку. Оба поели. Часы показывали три. Аму заварила чай и начала старательно мешать сахар. Стук ложки по кружке выбивал свой ритм, а потом этот ритм выбивал дырки в головах алкоголиков. — Дай я, — Икуто передвинул к себе кружку и как можно тише начал водить ложкой по дну. — А че вчера было? — с пустым отсутствующим взглядом спросила Аму, отхлебывая из кружки. Таблетка начала действовать, и теперь ей было намного легче. — Ты задала жару… — но его перебил звонок. Аму достала телефон. — С новым годом, дорогуша! Где ты ходишь? — Что мне после праздника отдохнуть нельзя? — Аму уставилась в потолок, не отрывая трубки от уха. — Вообще-то я тебя предупреждал! Я же тебе уже звонил, и говорил, что сегодня у тебя выступление! — казалось, что на том конце дракон, а не начальник. — Это тот раз, когда ты утром звонил? — напрягая память, уточнила Аму. Конечно она не помнит! Он позвонил ей в семь утра, а она не поднимаясь с кровати начала выслушивать его набубнивания. Тихо поддакивая, она потихонечку забывала разговор, и когда начальник бросил трубку, Аму осталась в сонном неведении.*Наше время*
— Черт! Прости… — Аму сорвалась с табуретки и понеслась на второй этаж. Пока она бежала, чуть не свернула телевизор и елку. Это зеленое пластиковое дерево было таким колючим, что у Аму осталась царапина на ноге. Чудом добравшись живой до своей комнаты, она растопырила дверцу шкафа и достала первую попавшуюся футболку. Через пятнадцать минут Аму вышла из душа. Похмелье почти спрятались за горизонт. С виду и не скажешь, что она вчера отмечала, но боли в голове все напоминали о том… чего она не помнит. Все что осталось в ее памяти, это как Икуто чуть ли не мурлыча наяривал ее салат. Потом она выпивает из… И тут-то до нее доперло, что это скорее всего был бокал Икуто. «Косвенный поцелуй…» — Аму зарделась и потрясла головой, отмахивая подобные мысли, после чего собственно и пожалела. Башка же еще болит. Икуто сидел на кухне, поэтому протащить гитару было не проблемой. — Икуто, я буду только вечером. Шуу скажешь, чтобы к ужину не ждал, — одев верхнюю одежду, Аму выбежала на улицу и занырнула в такси. Через пять минут Аму была на месте. Расплатившись с таксистом, Аму забежала в здание. Это место все время меняло статус. То его называли ночным клубом, то пивнушкой. Одно от другого отличалось тем, что в пивнушку приходили состоявшиеся мужчины, чтобы отдохнуть от своей семейной жизни. Они приходили со своими шалавами, которых снимали где-то на ночь. Ночным клубом его называли, когда здесь во всю танцевала молодежь. Здесь Аму выступала редко, за один такой вечер она пела две-три песни. Так же в этом клубе проходили ее концерты, где она пела почти безостановочно. Тогда скапливалось самое большое количество зрителей. Сегодня в здании будет ночной клуб. Пройдя по коридору, Аму дошла до самой последней двери. Это ее примерочная. На кресле, скрестив ноги на столе, сидел ее начальник. Черные волосы были обстрижены в ирокез. Из-под пиджака виднелись надписи на белой майке. На ногах как обычно кеды. Пирсинг на губе и тату на всю шею нередко вызывали скопления людей вокруг него. Нередко он жалел, что набил тату, проколол губу, потому что не любил внимания вокруг своей персоны. Одна лишь Аму не смотрела на него как на экзотический фрукт. Не таращилась и не боялась его. Казалось, что ей совершенно пофиг на его внешность. — Явилась не запылилась! Пташка новогодняя, ты текст помнишь? — Да не переживай, — успокоила его Аму, — я не рыба, чтобы за три дня свою песню забыть. Согласись? — Ладно, дорогуш, зову стилиста, — в руке появился мобильник. — Как новый год встретила? — Мне еще не рассказывали, — Аму потупила взгляд. — О-о, — потянул менеджер, — как со мной пару бокалов выпить — так нет, а вот новый год она не помнит! — Ну да, я-то его дома отмечала, а не там, куда ты меня все время зовешь. Не дав менеджеру ответить, в дверь вошла девушка в кепке. Обтягивающие джинсы и серая водолазка подчеркивали ее фигуру. — Всех с новым годом! — она мило улыбнулась, и направилась к шкафу, — Ичиро, выметайся! — Сегодня я познакомлю тебя с новым членом группы. — в последний раз обратившись к Аму, он вышел. — Ну что? Как обычно? — девушка достала один из черно-белых нарядов. — Да, Каяо, — раздеваясь ответила Аму. Все как обычно. Очередной концерт, обычные процедуры по накладыванию грима, обычный черно-белый прикид, та же маска. Потом будет такое же обычное выступление, после которого она выйдет под аплодисменты. Все как всегда. Только голова еще болит, и какой-то новый член группы.