***
— Гражданских уже эвакуировали? — спросил мужчина в сером костюме у милиционера с капитанскими погонами. — Так точно, — ответил тот. — Все квартиры на этаже и этажами выше и ниже. Прошло, к счастью, без проблем — преступники даже не пытались помешать людям уйти. — Хм, — иронично изогнул бровь абсолютно неприметный, если бы не небольшой шрам на подбородке, коротко стриженный мужчина и окинул взглядом вполне типичную московскую жилую многоэтажку, на шестом этаже которой в одной из квартир сейчас окопались двое весьма опасных людей. — Ну надо же, у предателей всё же осталось немного совести. Значит так, капитан, твои люди пусть продолжают держать периметр, а с этими разберёмся мы сами. — Есть, держать периметр, — козырнул милиционер и, оставив оперативника КГБ и двух его товарищей, направился исполнять приказ. Трое «чекистов» вошли в подъезд дома, на ходу доставая и готовя к бою оружие. Внутри уже были расставлены посты автоматчиков — двое прямо на входе в подъезд и ещё по трое перекрывали пятый и седьмой этажи. Также несколько человек находилось на чердаке, отрезая таким образом предателям последние пути к отступлению. — Зачем мы вообще развели весь этот спектакль? — спросил один из оперативников у своего товарища со шрамом, пока они поднимались по лестнице. Лифт в доме был вырублен. — Их же всего двое, да и один, к тому же, три пули словил. — И с этими тремя пулями «уговорил» всю пытавшуюся взять его группу, — ответил тот. — Они из Нулевого, Дима, не забывай. На шестом этаже их уже ждали ещё четверо оперативников, держащих на прицеле дверь той самой квартиры, в которой пытались спрятаться двое уже бывших оперативников Нулевого управления. Командир опергруппы не знал, в чём конкретно обвинялись эти двое, но приказ живьём не брать намекал на что-то действительно серьёзное. Что-то, о чём действительно лучше было не спрашивать. «Меньше знаешь — крепче спишь». Жестом приказав своим людям занять позиции и приготовиться к штурму, мужчина со шрамом начал отсчёт. Один, два, три… как только большой палец его левой руки разогнулся, стоящий перед дверью самый крепкий из «чекистов» от души вдарил по ней и тут же отскочил. Раздался громкий удар двери о стену квартиры, загремела покатившаяся по полу коридора граната. Оглушительный хлопок, от которого заложило уши, стал сигналом для первых оперативников, влетевших в квартиру с пистолетами наизготовку и тут же открывших огонь — рефлексы сработали раньше, чем сознание успело удивиться. И было чему, ведь вломившись после взрыва мужчины тут же столкнулись практически нос к носу с молодым парнем, который пытался прокашляться от поднявшейся после взрыва пыли. Белый костюм его был изрезан шрапнелью, но на нём самом не было ни царапины. И даже когда в него в упор всадили несколько десятков пуль, странный парень, которому нельзя было дать больше двадцати, продолжал стоять и игнорировать попытки себя убить, куда больше внимания уделяя не вооружённым людям, а своей безнадёжно испорченной одежде. Подобная картина выбила оперативников из колеи, заставив остановиться и удивлённо уставиться на молодого человека. — Ну, молодцы — убили. Что дальше делать будем? — наконец обратив на вторженцев внимание, с лёгкой издёвкой в голосе спросил у «чекистов» он. «Дерьмо», — всё же успел осознать командир опергруппы, на кого они напоролись, прежде чем с вытянутой вперёд руки демона сорвались жёлтые молнии, и после короткой, но мощной вспышки боли сознание мужчины отключилось.15 Июля, 1973 года. Несколькими часами ранее
— Твой чай, как и всегда, п’осто чудесен, Катя, — довольно зажмурившись после пары глотков горячего напитка, Ренар в очередной раз сделал девушке комплимент. Чай, на самом деле, был средненьким, особенно без сахара. Но далеко не «средненькой» была девушка, да и печенье, которое прилагалось к чаю, было очень даже ничего, так что француз совершенно не стеснялся приукрашивать действительность. — Нет, се’ёзно, где ты такой бе’ёшь? Сколько я не искал, а вкуснее, чем у тебя, чая не п’обовал. — Ой, да хватит уже, казанова картавый, — слегка грубовато ответила Новикова, однако кокетливо улыбаясь и весело стреляя глазками в сторону своего собеседника. — Знаю я, что не за чаем ты ко мне каждый день ходишь. — Ох, да р’азве же я мог себе позволить такие низкие мысли по отношению к своему това’ищу? Неужели ты такого низкого обо мне мнения? Ах, я оско’блён в лучших чувствах! — И здесь я, по плану, должна начать извиняться и оправдываться, почувствовав себя виноватой? — продолжая улыбаться, съязвила девушка. — Обычно, это р’аботает, — наигранно-тяжело вздохнул Гравель. — Катя, вот скажи — почему ты такая в’едная? — Работа такая! — гордо заявила она. Звук открывающейся двери заставил парочку отвлечься от их обычного утреннего флирта и обратить внимание на вошедшего. — П’ивет, Илья, — поздоровался Ренар, на что его напарник пробурчал что-то невнятное и, кивнув Катерине, уже молча прошёл в крыло Нулевого управления. — Первый раз вижу его таким мрачным, — отметила девушка. — Что-то серьёзное случилось? — Да, — резко растерявший весь свой весёлый настрой мужчина, опустил стакан обратно на стол. — Р’ебёнок уме’р. — Ох, точно! У него же жена как раз должна была родить, — вспомнила Новикова. — Так, стоп. А какого чёрта ты тогда тут со мной чаи гоняешь? — вдруг тон её сменился, и ни удивления, ни былого позитива в нём не осталось. — Он же твой друг! Поговори с ним, поддержи. Напейтесь, в конце концов! — Да не хочет он ни пить, ни р’азгова’ивать, — поспешил оправдаться француз. — Пытался я, но без’езультатно. Только путёвку в «пешее э’отическое» от него получил. На этом разговор как-то сам собой сошёл на нет, и Ренар направился вслед за своим напарником в их кабинет. Им ещё нужно было подготовить отчёт по последнему заданию. Гравель действительно пытался поддержать своего напарника, когда узнал, что его едва успевшая появиться на свет дочка внезапно умерла, но Курякин лишь отмахивался от всех попыток француза растормошить себя, так что Ренар, справедливо решив, что другу и без того хреново, перестал навязываться с разговорами, но приглядывать за Ильёй не переставал. На случай, если ему вдруг потребуется его поддержка. И благодаря этому стал замечать за напарником странности в поведении. Сначала, конечно, всё было вполне себе типично и ожидаемо для человека, у которого случилось подобное горе, но уже на третий день после произошедшего французу показалось, что с Курякиным что-то не так. Увидел он у напарника в глазах какую-то нехарактерную для скорбящего человека решимость, когда Илья сообщил, что решил вернуться к работе. При том, что у него ещё оставались отгулы. Его Таня, едва только выписавшись из роддома, как-то очень резко собралась к родственникам, а сам Курякин стал часто куда-то отлучаться во время рабочего дня. В общем, несколько подозрительно протекала у него депрессия. — Держи, — вернувшись после почти получасового отсутствия, поставил Илья на стол Ренару обещанный кофе. — Спасибо, — оторвался француз от кипы бумаг. — Кстати, а чего так долго? — У наших кофе кончился — пришлось к «соседям» идти, — отмахнулся Курякин. — Сахар не клал, как ты и просил. — Угу, — поняв, что вытянуть реальные причины такой задержки не сможет, решил Гравель не развивать тему дальше. В то, что кофе во всём отделе не было, он не верил по той простой причине, что совсем недавно видел как Миша — счастливый обладатель электрочайника — проходил с ещё нераспечатанной банкой молотого. Зачем Илья только что соврал ему — Ренар ещё не понимал. Однако он уже достаточно хорошо успел узнать своего напарника, и знал, что просто так тот никогда не врёт. Это, вкупе с уже накопившимися странностями, и побудило Гравеля начать следить за Курякиным.***
Долго заниматься слежкой не пришлось, так как уже этим вечером произошло занимательное событие — на Курякина напали. Попытались пристрелить, если быть точным, и если бы Гравель вовремя не заметил притаившегося за деревом в парке стрелка, то лежал бы сейчас его напарник с непредусмотренной природой дыркой промеж лопаток. — Вот и отпускай тебя гулять одного после этого, — показался Илье на глаза Ренар. — Ты чего тут забыл? — грубо бросил тот, подходя к убитому, но при этом не спуская глаз с француза. — Да вот, заметил, что ты ст’анно себя ведёшь, в’ёшь без повода, вот и подумал, что тебе нужна будет моя помощь. И не ошибся, как оказалось, — также приближаясь к трупу, при этом специально держа руки на виду, дабы не провоцировать и без того находящегося сейчас на взводе Курякина, ответил Гравель. — Ренар, — Илья остановился и очень внимательно посмотрел французу в глаза. Взгляд этот был очень неприятный. — Замри. — Пожалуйста, — спокойно выполнил он требование. — Пистолет, медленно, — и это требование Ренар выполнил и опустил пистолет на землю, после чего пнул его в сторону Курякина. — Будем дальше хе’нёй ст’адать, или ты объяснишь, что с тобой п’оисходит? И хватит на меня так смот’еть — если бы я хотел тебя убить, то уже бы это сделал. — Уж извини, но последние дни у меня туговато с доверием, — наведя поднятое оружие на француза, Илья жестом приказал ему отойти, указав на дерево в примерно пяти-шести метрах от себя. — И не дёргайся. — Илья, что п’оисходит? — повторил, но уже более настойчиво Гравель, однако отвечать ему не спешили. — Почему тебя пытались убить? — А ты, значит, не в курсе? — быстро обыскав убитого и найдя во внутреннем кармане его пиджака удостоверение КГБ, снова обратился к французу Курякин. — Ты п’ек’атишь изоб’ажать из себя идиота или нет? Я мог п’ист’елить тебя буквально только что, или вче’а не вып’ыгнуть вов’емя из засады и дать той гадине тебя сож’ать. Включи уже свой мозг и пойми, что я тебе не в’аг! — Действительно, — после некоторых раздумий, всё же опустил он пистолет. — Впрочем, тебе лучше уйти и не лезть во всё это. — Уже влез, — парировал Ренар. — Мужик, я же от тебя не отстану, а тебе, судя по всему, очень п’игодится помощь. Поняв, что его напарник действительно не отстанет, Илья был вынужден уступить. — Не здесь, — тяжело вздохнул он, ибо понимал, в какую кучу каловых масс следом за ним так упорно рвётся Гравель, в отличие от самого француза, но единственный способ остановить его — это самолично пристрелить Ренара. — Но сначала надо бы припрятать этого бедолагу. Разобравшись с трупом, истребители нечисти поспешили покинуть парк. Они прошли пару кварталов, прежде чем Курякин завёл их в безлюдную подворотню и, убедившись, что за ними никто не следил и рядом действительно никого нет, начал объяснять Гравелю, во что именно он собирается ввязаться. — Моя дочь не умерла, — начал с главного Илья. — Нас с Таней попытались обмануть, и похоронили мы чужого ребёнка, а наша девочка сейчас неизвестно где. — Merde*, — охарактеризовал ситуацию Ренар. Спрашивать, уверен ли его друг в том, что ему с женой подсунули чужого мёртвого новорождённого, он не стал — Илья не настолько слабовольный человек, чтобы вот так просто сломаться и начать сходить с ума. — И я так понимаю, ты уже узнал, кому или зачем это понадобилось? — Почти. Врач, который организовал подмену, не знал, зачем он это делает и не пытался интересоваться этим в принципе — демонстрация «корочки» нашей конторы прекрасно отбивает любопытство, — как и желание рассказывать кому-либо о том, что её владелец «попросил» для него сделать, но Гравелю и без дополнительных пояснений было понятно, что врача Курякину пришлось некоторое время «уговаривать». — А потом я сумел, хоть и не без труда, узнать о существовании программы по глубокому внедрению наших агентов в структуры Штатов. Очень глубокому. Следующее французское выражение, которым с напарником поделился Ренар, было сильно длиннее предыдущего. Картинка задуманного советскими властями очень быстро сложилась у него в голове, и это была действительно грандиозная задумка. Мерзкая и подлая по отношению к детям, которые станут инструментами в этом плане, но если этот план действительно удастся, то СССР смогут уничтожить Штаты попросту развалив их изнутри. Никаких ядерных бомб, никаких танковых армий и десанта за океан не потребуется — всё сделают пара десятков агентов, которых никто даже не заподозрит, ведь своё внедрение в стан врага они начнут ещё будучи детьми. А кто станет подозревать в ребёнке вражеского диверсанта, верно? — Им, похоже, потребовались дети, подходящие под определённые параметры, — тем временем продолжил Илья, по мере рассказа начиная закипать от злости. — И нам с Таней не повезло — наша дочка оказалась подходящей для этого паршивого проекта… Нет, ты понимаешь степень паскудства ситуации, Ренар? Я десять лет служил своей стране, честно выполняя свой долг и не требуя взамен каких-то почестей. Я просто хотел иметь семью. Но какая-то тварь решила, что я и без этого обойдусь, и просто отобрала у меня моего ребёнка, едва тот родился! Как по мне — это уже слишком. — Но всё же… Ты же не обычный «р’асходник» — в Нулевое вообще мало кто подходит для опе’ативной деятельности. А тут тебя так легко «слили». Что-то не совсем сходится, — отметил Гравель. — Я про это тоже думал. И даже сумел придумать одну правдоподобную теорию, как такое могло произойти, учитывая, что начальник нашего отдела отчитывается только перед генсеком… Но её ещё нужно подтвердить. И если ты всё ещё хочешь мне помочь, шёл бы в оружейку и забрал свой меч, пока ещё есть такая возможность.***
Встретиться они договорились через час. По словам Ренара, этого времени ему было достаточно, чтобы спокойно вытащить из оружейной Дюрандаль и добраться до места встречи. Конечно, формально меч считался собственностью француза, но управление предпочитало, чтобы он хранился у них, а не у Гравеля «под подушкой», хоть все и прекрасно знали, что в руках любого другого человека этот меч — просто несуразная железяка. Сам же Илья, расставшись с напарником, добрался до ближайшего таксофона — события начинали принимать слишком крутой оборот, и деревенский домик, пусть и находящийся в советской глубинке, уже не мог служить надёжным убежищем для его жены. К счастью, у Курякина уже имелись варианты, как и где спрятать её, если дела всё же пойдут совсем плохо. Как и человек, которому можно было доверить присмотреть за Таней. — Алло? — раздался из трубки хриплый, прокуренный мужской голос. — Здорово, Вань. Таня далеко? — Во дворе сейчас. Позвать? — Ага. И начинай собирать вещи. — Что… — немного замялся собеседник Ильи. — Всё пошло совсем плохо? — К сожалению, — подтвердил он. — Куда и как добираться ты знаешь, не мне тебя учить, в конце концов. Я постараюсь быть вовремя, но если не появлюсь — меня не ждать. — Конечно, Илья, — дополнительных пояснений ему не потребовалось. Таня подошла к телефону через минуту. Беспокойство так и сквозило в её голосе, хоть она и старалась держать себя в руках. В конце концов, пусть Татьяна и не могла полностью осознать, в какой именно ситуации они с Ильёй оказались, просто потому, что её никогда не посвящали в детали работы мужа, и представление о бойцах «невидимого фронта» она складывала по большей части из художественных произведений на эту тему, но даже так понять, что всё очень плохо, было не сложно. — Илья, у меня нехорошее предчувствие. Прошу, будь осторожен. Пожалуйста. — За меня не беспокойся, — максимально бодро и уверенно ответил Курякин. — Со мной всё будет в порядке, слышишь? Скоро мы снова будем вместе — ты, я и наша девочка. Главное, делай как Ваня говорит, хорошо? — Но вдруг что случится? Вдруг ты не успеешь, или ещё что-то пойдёт не так, или… — Если что — он знает, что делать. Всё будет хорошо, Танюша. Я тебя люблю. — Я тебя тоже, очень сильно. Местом же встречи Ренара и Ильи был выбран переулок рядом с квартирой нынешнего главы Нулевого управления — генерал-майора Германа Котова. У Курякина к нему был ряд вопросов, число которых после недавней попытки устранить капитана только выросло. — Проблем не было? — поинтересовался он у подошедшего француза. — К счастью, вык’утился, — ответил тот, поудобнее перехватив сумку, в которой лежал меч. — Что дальше? — Дальше мы зайдём в гости к Котову и спросим, за что же он меня слил. Идём, он уже скоро должен домой вернуться. Новый глава нулевого управления жил в хорошей двухкомнатной квартире в недавно построенном доме, на самом последнем этаже. И жил очень даже неплохо, учитывая, как его квартира была обставлена и что лежало у генерала в холодильнике. Да и сам дом считался элитным — даже консьерж на входе имелся, но пройти мимо пожилой дамы, больше увлечённой кроссвордом, нежели происходящим в подъезде, для мужчин не составило никаких проблем. Другое дело — взломать замок на двери квартиры так, чтобы Котов не заподозрил присутствие незваных гостей. Тут Ренару, как человеку более умелому в тонких и аккуратных манипуляциях с замками, уже пришлось повозиться, но и с этим они, в конечном счёте, справились. Ждать, как и предполагал Илья, пришлось недолго: автомобиль Котова подъехал к дому уже через пятнадцать минут после проникновения «нулевиков» в квартиру. Приехал он, правда, не один — видимо, уже понял, что попытка устранить Курякина провалилась — но пара охранников не была серьёзной проблемой для них с Гравелем. Илья спрятался в дальней комнате, а Ренар, выждав время, которое требовалось Котову и его людям, чтобы зайти в лифт, вышел из квартиры и по лестнице спустился на этаж ниже. Если генерала охраняли не полные идиоты, то сначала в квартиру в любом случае сначала зайдёт один из охранников, а второй, вместе с Котовым, остался бы на входе, ожидая, пока напарник убедится, что внутри безопасно. Вошедший внутрь будет проверять все возможные укрытия методично, одно за другим, а учитывая планировку квартиры и отсутствие прямо рядом с входной дверью мест, где спрятаться, чтобы выскочить и скрутить охрану и Котова раньше, чем те среагируют, было невозможно, если бы и Илья, и Ренар оба остались в квартире. Но зайдя с двух сторон, шанс у них был. Как только из дальней комнаты раздался шум короткой стычки, оставшийся с генералом боец попытался увести своего подопечного обратно в лифт, но к этому моменту Гравель уже стоял на этаже с оружием наготове. Дистанцию он соблюдать также не забывал, так что даже если охранник и попытался бы дёрнуться вперёд и отвлечь на себя внимание, чтобы Котов выхватил пистолет, то француз всё-равно успел бы нашпиговать пулями обоих. А быстро подошедший к ним Курякин окончательно свёл на нет все варианты действий для генерала, одним ударом вырубив и второго его охранника. — Здрасьте, Герман Сергеевич, — схватив генерала, впихнул его в помещение Илья. — У меня к вам серьёзный разговор. Стальная хватка капитана не оставляла никаких иллюзий насчёт успешности попыток вырваться, а ловко перекочевавший из генеральской кобуры в руку Курякина ПМ окончательно отбил Котову желание сопротивляться. По крайней мере, сейчас. Следом за ними в квартиру вошёл и Ренар, затащив с собой и находящегося в отключке оперативника, которого в Нулевом управлении ни разу не видел. Не обращая особого внимания на генерала, француз закрыл дверь и принялся связывать бойца. Илья с Котовым же прошли в конец коридора — в гостиную. — Какого хрена ты творишь, Курякин? — огрызнулся генерал, когда его грубо усадили в одно из кресел. — Давайте без всех этих дебильных прелюдий, а сразу к делу, — ответил он, после того как проверил, продолжает ли вырубленный им боец лежать без сознания. — Вы прекрасно знаете, какого хрена я творю. Усатый мужчина, которому нельзя было дать и пятидесяти, зло уставился на Илью своими маленькими поросячьими глазками, но тому было совершенно плевать. Курякин видал вещи и пострашнее бесящихся от собственной беспомощности «блатных» генералов, да и теперь уже бояться было бессмысленно, учитывая нынешнюю ситуацию. — Вот на кой ляд ты во всё это полез, Курякин? Ты ж молодой — всего тридцать два, и жена у тебя тоже далеко не старуха. Нарожали бы себе ещё детишек хоть с десяток, какие проблемы-то? — «Какие проблемы?» — едва сдержался Илья, чтоб не спустить курок. К сожалению, Котов ему ещё был нужен. — Ты, скотина, позволил какой-то гниде забрать мою дочь, а вместо неё попытался подсунуть труп чужого ребёнка! И после этого у тебя хватает мозгов задавать такие вопросы? Ты… Ты что — действительно такой урод моральный?! Вот просто из любопытства, за что ты меня «слил»? Я тебе, может, когда-то дорогу перейти успел? Какого-то твоего родственника обидел? Или тебе что-то пообещали, за что и хорошего солдата продать не грех? За что ты меня продал, мразь?! И самое главное — кому?! — Ты знаешь, что ваше грёбанное Нулевое управление — это тупик? — дрожащим от злобы голосом, ответил генерал. — Если попал сюда, то всё — дальше уже не уйдёшь! Соболева назначили сюда в сороковом, и на этом его карьера и кончилась — так и помер никому не известным, едва дотянув до генерал-лейтенанта. Я сюда не просился! Мне этот пост нахер не нужен, но меня сюда всё же запихнули! Тут Курякин всё же не выдержал и запустил стоявшую на столе кружку в морду Котова. — Кто… — едва ли не прорычал Илья. — Говори, кто руководит программой. Кто забрал мою девочку! — А не то что? — криво усмехнулся генерал, вытерев пошедшую из сломанного носа кровь. — Убьёшь? Ты и так это сделаешь. — Если скажешь — отделаешься пулей в лоб, — в два шага оказавшись рядом с диваном, капитан прижал мужчину к его спинке и приставил оружие к голове генерала. — А если нет… Ты прекрасно знаешь, что раньше я служил во внешней разведке и методами экспресс-допроса владею прекрасно. Оно тебе надо, Котов? — Можешь попробовать, — огрызнулся в ответ он, продолжая скалиться. — Мне начинать искать паяльник? — поинтересовался недавно вошедший в комнату Ренар, снимая с валяющегося на ковре бойца ремень, чтобы связать руки. — К чёрту паяльник — тащи плоскогубцы, я их на кухне видел, — ответил Илья. — Будем играть в стоматологов. Надолго генерала не хватило, несмотря на всю его браваду. Котов признался, что ответственен за похищение ребёнка Ильи был полковник Олег Орлов из Первого управления. Программа глубокого внедрения была его идеей, и он же и курировал проект. Связей в высших кругах власти он имел достаточно, так что выбить практически полный карт-бланш на свой проект и обеспечить ему высокий уровень секретности Орлову не составило особого труда, но больше ничего полезного Котов сказать не смог. Впрочем, и этого Курякину было достаточно: у него тоже имелись кое-какие связи, и некоторыми он ещё мог воспользоваться. — Куда сейчас? — на выходе из дома, спросил у него Ренар. — Нас, скорее всего, уже ищут. Меня уж точно. Но есть у меня один друг, который не станет стрелять сразу же, как только нас увидит… Хлопок выстрела не дал Илье договорить. Острая боль, неожиданно пронзившая тело, выбила из лёгких весь воздух. Новый вдох сделать не получалось — тело просто отказывалось это делать. На секунду Курякину даже показалось, что он отключился. Но мир вокруг пришёл в движение так же резко, как и замер. Рефлексы не подвели, и пока сознание ещё только приходило в себя, тело уже рванулось за стоящую рядом скамейку, а пистолет едва ли не сам оказался в руке. Рядом уже грохотали ответные выстрелы Ренара — французу повезло, и его пули не задели. Боковым зрением Илья заметил какое-то движение между машин. Нападавшие попытались обойти их, но первый же из них, кто попытался высунуться, упал с новой дыркой в черепе. Следующий выстрел Ильи был уже не столь удачным, но сумел загнать стрелка обратно за «Жигуль». — Сука! — высунувшись из укрытия слишком сильно, Курякин получил ещё одну пулю. Теперь в плечо. Ответные выстрелы не попали в цель, но заставили противников попрятаться. — Бежим отсюда! Гравель молча подхватил сумку со своим мечом и, пустив ещё несколько пуль в сторону врага, двинулся за напарником. Прикрывая друг друга, короткими перебежками от одного импровизированного укрытия к другому, они всё же выбрались из организованной засады, сумев даже подстрелить пару подосланных к ним убийц. Вот только отпускать их так просто никто не собирался. Отправленные, судя по всему, Орловым люди хорошо подготовились и изучили все возможные пути отхода от дома Котова. Иначе объяснить, как именно они так быстро сумели вычислить маршрут Ильи и Ренара и подкараулить их на выходе из арки, нельзя. Впрочем, знание района им не помогло, и новая короткая, но жёсткая стычка закончилась их смертью. — Ты как? — спросил у напарника Илья, прислонившись спиной к стене дома и пытаясь отдышаться. Сделать это, учитывая ещё одну пулю, на этот раз угодившую в бок, было проблематично. — Я-то но’мально, в отличии от тебя, — Гравелю тоже досталось, но гораздо меньше. — Идти сможешь? — Да, вполне… — ответил Курякин, но, едва отойдя от стены, как подкошенный рухнул на асфальт. — Вот же… — рванувшись к другу, озвучил Ренар заковыристую конструкцию на родном языке, изредка разбавляя её выученными в России выражениям. — Ты… Да как ты вообще ещё жив?! Merde, какой же ты тяжелый… — Ох, только их и не хватало, — простонал Илья, когда до них с напарником донёсся вой милицейских сирен. Конечно, ничего удивительного в том, что после устроенной ими перестрелки люди вызвали милицию, не было. Просто было это совсем не вовремя. Понимая, что с истекающим кровью Курякиным у себя на горбу убежать он не сможет, Гравель решил попытаться спрятаться в одном из домов, но незамеченными зайти в подъезд не удалось, и вопль какой-то старушки «бандиты!» стал прекрасным ориентиром для стражей правопорядка, где искать людей, ответственных за пять трупов. В конечном итоге Ренар с Ильёй попросту вломились в одну из квартир, где попытались занять оборону и придумать, что же делать дальше. А заодно и сделать что-нибудь с ранами Курякина. Попытки милиции сходу штурмовать занятую «нулевиками» квартиру (в которой, к счастью, не оказалось в этот момент жильцов) была тут же пресечена: француз быстро отбил у них всё желание лезть в драку, удачно подстрелив двоих мужчин. Стрелял он всё же не на поражение — милиционеры просто выполняли свою работу — так что жизни тех двоих были вне опасности. Чего, однако, нельзя было сказать об Илье, сейчас сидевшем на кухне. — Х’еново выглядишь, — помогая перевязать рану на плече, отметил Гравель. — Ты слишком много к’ови поте’ял. — Хе, это ещё что… Меня однажды на задании из крупняка зацепило, после чего я с развороченным боком ещё несколько километров… на своих двоих шёл. Врачи, меня собиравшие, потом тоже долго… поражались моей живучести, — стараясь придать своему голосу бодрые интонации, ответил Илья, но посеревшее лицо и тяжелое дыхание не позволяли Ренару обмануться: без срочной медицинской помощи напарник не жилец. — Ты что там с дверью, кстати, сделал? — Подпёр' тумбочкой. Хотя с вашими фане’ными две’ми даже это не поможет. Илья, мы в жопе — там сна’ужи уже шту’мовую г’уппу соби’ают. А в таком состоянии ты далеко не уйдёшь. — Зато ты ещё можешь, — сказал Курякин. — Я не для того ввязался во всю эту исто’ию, чтобы когда «запахнет жа’енным» сбежать, — жёстко отбрил предложение Гравель. — А для чего? Ты же прекрасно понимал, чем всё это может закончиться… но всё равно полез. — Понимаешь, у меня же, если подумать, и нет ничего: ни ст’аны, ни дома, ни семьи, за кото’ые можно было бы с’ажаться. Только мой меч, да вот один д’уг. А если бы я тебя б’осил, то… Не знаю. Неп’авильно это, как по мне. — Хе… Приятно знать, что у меня такой преданный друг, — улыбнулся Курякин, но улыбка, из-за его состояния, вышла какой-то страдальческой. — Но… выбраться из сложившейся ситуации это нам не сильно… поможет. — Есть ва’ианты на п’имете? — Вообще-то есть один, — полез Илья во внутренний карман куртки, лежавшей на столе, и достал сложенный вчетверо лист бумаги. — А ты уве’ен? — развернув полученную бумажку, Ренар увидел начерченный на ней круг призыва демона. — Это, конечно, может помочь, но… Ты уве’ен, что оно того стоит? — Ренар, мне напомнить… из-за чего всё это началось? ЭТО стоит любых жертв! — Но мы же о демоне гово’им, в конце концов! Даже если он и согласится помочь, то не без выгоды для себя. Если вообще поможет, а не… — замялся француз, вспоминая русское слово, — наебёт. — За этим Гремори… наклонностей мошенника я не заметил, — парировал Курякин. — Не надо считать меня идиотом, хорошо? Я… понимаю, что рискую, но мы оба прекрасно знаем… что живым я отсюда уже точно не выберусь. Не в нынешней… ситуации. И помощи нам ждать особо неоткуда. Я, конечно, был бы совсем не против попросить… о помощи какого-нибудь доброго ангела, но эти ребята… даже на просьбы своих верных последователей не всегда откликаются. Так что мажь кровью чёртову бумажку… пока я ещё не отбросил коньки. Тем более, — он взглядом указал в сторону своей валявшейся на полу рубашки, но теперь красной от крови, — этого добра сейчас… хватает. Так и не найдя чем возразить, Гравель занялся ритуалом призыва. Штурмовая группа могла вломиться в любой момент, так что с этим следовало поспешить.***
— С каждым разом, обстоятельства нашей встречи становятся всё более экстремальными, господа, — разве что встреча в Пушкине выбивается из общей статистики, но исключения на то и исключения. — Так чего ради меня выдернули на Землю? — А ты угадай, — раздражённо бросил в ответ капитан Курякин. — У тебя три попытки. — Ровно по количеству пулевых в вашем теле? А зачем моя помощь? Ведь, судя по обстановке в комнате, мы сейчас находимся на вашей родине. Что мешает отвезти вас в ближайшую больницу? — поинтересовался я. — От’яд милиции сна’ужи, кото’ый соби’ается шту’мовать ква’ти’у, — ответил мне француз. А вот это уже интересно. — Долгая история, — предугадав мой вопрос, сказал капитан. — Но до больницы я в любом случае… не дотяну. — Хм, — подошёл я ближе и оценил его состояние. Н-да, мужик действительно долго не проживёт. И что же они такое натворили, что теперь за ними гоняются, как за преступниками? — Я мог бы раскидать всех тех, кто сейчас ждёт вас снаружи, и помочь добраться до больницы, но это, как я понимаю, не вариант. — Естественно, — буркнул Курякин. — Ты же не сможешь заставить врачей мне помочь и… обеспечить им для этого возможность. — Это ещё почему? — удивился я подобному заявлению. Они же, вроде как, должны знать, что я далеко не такой слабак, каким стараюсь казаться. — Добытый в Г’еции к’ест позволил Нулевому уп’авлению наладить массовое п’оизводство «анти-демонических» пуль, — пояснил Гравель. — Пе’еплавлять к’есты из х’амов в к’упнокалибе’ные пули больше нет нужды, как и экономить их. Новость, в принципе, ожидаемая — не просто же так им тот поганый крест потребовался. Хотя я не ожидал, что с его помощью большевики сумеют любой кусок металла превращать в наделённый святой силой предмет. Это может очень неплохо осложнить нам, демонам, жизнь. — И едва всплывёт, что вам помогает какое-то «демоническое отродье», как к порогу больницы прибегут не местные силы правопорядка, а отряд охотников на нечисть с автоматами наперевес, — развил я мысль француза. — Ну да, помирать, даже не дожив до «самого расцвета сил», мне не очень хочется, так что спасибо за предупреждение. Хм… Тогда вариантов совсем немного. — Есть у тебя вариант… но ты всё чего-то жмёшься, как старшеклассница, — заявил капитан, чем, если честно, изрядно выбил меня из колеи. — Эм… А как же «лучше умереть свободным, чем жить рабом!», «тебе не получить моей бессмертной души, грязный демон!» и прочее в таком же духе? И вообще, вы же знаете, что обратной дороги уже не будет. Применю «Осколок Зла» — и вы демон, до конца своих дней. — Да хоть зубная фея… Один зарвавшийся засранец украл у меня дочь и пытался меня убить… Он наверняка уже заклеймил меня предателем, и исправить это… я уже не смогу никак. Так что мне плевать, кем я там буду до конца своих дней, если сумею спасти свою девочку! — Совсем уже головой т’онулся? — вклинился Гравель. — А у тебя есть идеи получше? — огрызнулся Курякин. — Эксперименты с попавшими к нам… образцами того демонического зелья показали, что людям оно противопоказано. — И стоит оно достаточно дорого, чтобы я мог затребовать с капитана его душу в качестве платы, — добавил я, вынимая из кармана свои «фигуры». — Ну и поскольку он сам так настойчиво просится, то я не вижу причин отказывать. — Служба, в обмен на спасение… моей дочери, — сказал он. — Вполне устраивает, — ого, целая ладья, однако. — Только потом, в случае чего, не говорить, что я нагло воспользовался вашим положением — сами напросились. Но тут я прервался, так как за входной дверью послышалась какая-то возня. Судя по всему, сейчас будет штурм, а значит, с ритуалом обращения лучше повременить — под пулями его в любом случае будет проводить не очень удобно. И только я вышел в коридор, как несчастную дверь едва не снесли с петель, а подпиравшая её тумбочка и вовсе отлетела к моим ногам. А следом прилетела и граната. Ощущения от взрыва весьма специфические, скажу я вам. Ударная волна, осколки и просто поднявшаяся пыль сумели ненадолго меня дезориентировать. А ещё пули, врезающиеся в тело, несколько раздражали — ощущения от попадания обычной девятимиллиметровой пули тянут разве что на щелбан и способны доставить нормальному демону лишь некоторый дискомфорт. — Ну молодцы — убили. Что дальше делать будем? — обратился я к застывшим напротив мужчинам… одетым в гражданское. Не сильно похоже на штурмовой отряд, скорее на коллег Курякина и Гравеля. Ну да ладно, всё равно с молниями хотел попрактиковаться. Так, эти ещё некоторое время будут в отключке, на вход в квартиру — барьер. Вот теперь можно спокойно заняться Курякиным. Хм… — Слушайте, месье Гравель! Возвращаясь, некоторым образом, к нашему венецианскому разговору касательно Дюрандаля… Раз уж сложилась такая ситуация, и вам тоже, по большому счёту, терять нечего, то хотелось бы узнать ваше мнение насчёт долголетия, молодости и возможности обзавестись собственным замком… Ну, а почему бы и нет? Попытка не пытка, а если автор ранобэ не просто занимался «подсуживанием» любимой стороне, а действительно умудрился отобразить в своём… условно назовём это «произведением», то мне в руки вполне может попасться инструмент, способный преодолеть регенерацию Фенексов. А даже если и нет, и своим дрыном он пользоваться больше не сможет, то я всё равно могу получить опытного бойца, а Дюрандаль и в семейной сокровищнице может полежать.