Любить иных - тяжелый крест

Себастьян Моран совершенно точно знал, что делать этого не стоит. Что за такое босс открутит ему голову. И он знал босса достаточно хорошо, чтобы понимать, что это вовсе не метафора. Но больше выносить эту проклятую неизвестность и постоянное игнорирование он не мог. Нет, Джим всегда был человеком увлекающимся и, когда подворачивался интересный проект, мог уйти в себя и несколько дней разговаривать исключительно с воображаемыми собеседниками, а потом, выплывая из глубин подсознания, разбудить Себастьяна посреди ночи горяченными поцелуями и объятьями на грани удушья, постоянно шепотом повторяя, как сильно он соскучился; мог спорить до хрипоты и истерик, ничего не есть и, нарочито привлекая внимание, пару раз в день отпивать виски прямо из бутылки, видимо, подразумевая, что калорий в этом напитке более чем достаточно для нормального функционирования; мог разрисовать всю квартиру сложными схемами и планами, да так, что Себастьян потом постоянно садился на какие-то кнопки, спотыкался о веревки, а один раз утром, глядя на отражение в зеркале, с безмерным удивлением обнаружил на лбу стикер с надписью «место преступления». Но такого не было никогда. Вот уже неделю, как Джим нашел себе достойного оппонента. Вот уже неделю, как единственное, что слышал Себастьян, были обвинения в идиотизме и серости, а единственное, что он видел: холодные, пустые глаза своего партнера, обращенные на него и безумные, жаркие взгляды, которые тот бросал на свой ноутбук, как только слышал сигнал пришедшего сообщения. Более того, он еще и уехал спать в другую комнату, прихватив любимую подушку и кактус, дескать, не буду тебе мешать, а то ты чутко спишь. Полковник был настоящим мужчиной, видевшим войну, убивавшим себе подобных на регулярной основе, поэтому выяснять отношения не стал, окончательно обиделся, собрал сумку с нехитрыми пожитками и переехал в холостяцкую квартиру, специально оставленную, чтобы сохранить хотя бы иллюзию свободы. Вначале Себастьян искренне наслаждался вынужденным одиночеством. Он валялся на диване, смотрел свои любимые фильмы про наемных убийц, от всей души веселясь, когда показывали реквизит, призванный иметь сходство с реальным оружием, и наемников, которые, во время выполнения заказа, допускали такие грубейшие ошибки, что их бы уже давно либо убили, либо выгнали из профессии. Обычно, когда они пытались посмотреть что-то подобное с Джимом, это всегда заканчивалось одинаково: Себастьян презрительно фыркал и беспрестанно комментировал, а Джим, который бесконечно был готов слушать только разговоры о себе, весьма быстро уставал от увлеченного монолога о различных видах винтовок, карабинов и «нет, ну ты посмотри, он что, совсем идиот?!». А когда Джиму был неинтересен предмет беседы, он начинал обращать внимание на говорящих. К тому же, что может быть занимательнее, чем взволнованный, азартно подпрыгивающий блондин в одних пижамных штанах? Разве что возбужденный и скучающий брюнет. И тогда Джим начинал их ритуал, их игру. Легонько проводил пальцами по позвоночнику Себастьяна, обводя каждый позвонок, снизу вверх. Затем запускал пальцы в волосы, чуть оттягивая назад голову, и впивался поцелуем-укусом в шею, игнорируя слабые попытки сопротивления и возмущенные старания узнать, чем же все-таки закончился фильм. Садился сверху на партнера, загораживая собой экран, и, глядя прямо в глаза, обычно в этот момент недовольно хмурящемуся полковнику, целовал его, слегка оттягивая нижнюю губу, обводя языком верхнюю, проникая в жаркую и такую желанную глубину рта, ерзая, пытаясь устроиться поудобнее, возбуждая Себастьяна еще больше, до тех пор, пока полковник не терял терпение, не вскакивал с дивана, с висящим на нем Джимом, и не направлялся в спальню, периодически жалуясь куда-то в сторону на чересчур скользкую кожаную мебель, которую «некоторые выпендрежники понаставили по всей квартире». А вот одиночество – это прекрасно. Себастьян помотал головой и поймал себя на том, что уже полчаса пялится в экран, не замечая ничего и вспоминая такие далекие теперь вечера, когда Джим был увлечен своим телохранителем, а не этим, чтоб ему пусто было, Шерлоком Холмсом. Что ж, полковника Морана никто не мог обвинить в том, что он плохо охраняет то, что принадлежит ему. Или хотя бы то, что он очень хочет, чтобы ему принадлежало. И, оказалось, достаточно самостоятельно пожить какие-то сутки, как Себастьян начал открывать в себе таланты к манипуляциям. С кем поведешься… *** - Добрый вечер. Доктор Ватсон? - Я так полагаю, мистер Моран? – Джон чувствует себя весьма неуютно в этом продуваемом всеми ветрами парке, к тому же, он пришел первым и основательно продрог, дожидаясь своего визави. - Полковник Моран. – Себастьян неспешно оглядывает Джона. Все, что было необходимо, он уже знал из соответствующего досье (Джим как-то необдуманно сообщил, что его любимый пароль это фраза «ЖизньКИдиотамНесправедлива», а Себастьян почему-то запомнил) и теперь просто сверяет знания, полученные теоретическим путем с собственными наблюдениями. - Как скажете, - Джон устало вздыхает, смотрит куда-то сквозь Морана и, наконец, потеряв терпение, интересуется, - и, может, все-таки объясните, что это был за таинственный звонок с предложением немедленной встречи? Что вам нужно? - Все просто. Держите уже своего любовника подальше от Джима. Иначе мне придется его пристрелить. - Любовника? - Ну, знаете, такой высокий, кудрявый, в пальто все время ходит? - Послушайте, я не понимаю… - Нет, это ты послушай, - выдержка изменяет Себастьяну и он кидается к Джону, хватает его за грудки и, нависая, подавляя, рычит, - этот твой ручной детектив у меня уже в печенках сидит! Джон, растерявшийся в первую минуту, приходит в себя достаточно быстро, и удушливая волна гнева поднимается в нем, сметая все на своем пути. Мало того, что Шерлок в последнее время ведет себя совершенно невыносимо, игнорируя еду, сон и Джона, отдавая все силы новому расследованию и превращаясь в законченного невротика, так еще и какие-то подозрительные типы выманивают на встречи, грубо хватают, чего-то требуют. - И ничего он не мой! Мы просто соседи! – с этими словами Джон применяет очень неспортивный, но действенный метод и пинает противника по коленке, одновременно отскакивая на безопасное расстояние. - Соседи?! – Себастьян, ухмыляясь, потирает ушибленное место, - Господи, да у вас там все запущеннее, чем я думал! Ты что, так его и не трахнул? – Себастьяна начинает распирать хохот. Он-то думал, что данные отчета устарели, что эти двое уже пришли, как говорила его бабушка, «к взаимопониманию», а у них по-прежнему все на стадии «эти извращения только в вашей голове». Джон слегка морщится, слыша грубое слово, вызывающе поднимает голову и с удивлением замечает, что сам полковник выглядит совсем не так бодро, как ему хотелось бы казаться: усталые глаза, темные круги под глазами, время от времени сжимающиеся кулаки выдают нервозность и готовность к обороне, указывают на то, что Моран тоже страдает. Похоже, ему можно было признаться, что с недавних пор они куда больше, чем соседи, но куда меньше, чем пара. А все из-за отсутствия нормальной личной жизни. Хотя бы какой-нибудь личной жизни. И куда это его привело? К тому, что он теперь непонятно кто, но зато при детективе. Себастьян оценивающе смотрит на Джона, погруженного в мыслительный процесс, примеряется, обдумывая стратегию дальнейших действий, затем, плюнув на все возможные манипуляции, уколы, жалящие в самые уязвимые места, в общем, все то, чем так нравится заниматься Джиму, наконец, дает себе волю и делает то, что больше всего нравится ему самому, к чему он привык и чему полжизни учился. Сжимает руку в кулак, размахивается и с наслаждением, которое находится где-то совсем рядом с черным провалом ярости, бьет Ватсона прямо в челюсть. Голова Джона дергается, он практически теряет равновесие, делает несколько шагов назад. Утирает кровь, выступившую на разбитой губе, удивленно смотрит на руку, окрасившуюся в ярко-красный, затем ухмыляется и вдруг, к радостному удивлению Себастьяна, уже заранее разочаровавшемуся и приготовившемуся к избиению младенцев, перестает быть похожим на человека, на чьих плечах вся тяжесть мира. Он распрямляет их, словно бы разом скидывая груз забот, тревог и одиночества, сбрасывает куртку и словно по волшебству превращается в профессионального военного, готового убивать, ну или, по крайней мере, размяться в хорошей драке. Они кружат друг напротив друга, предугадывая, блокируя и парируя удары. Рост Себастьяна являлся преимуществом только первые несколько минут, затем Джон умело оборачивает этот фактор против Морана, он двигается быстрее, бьет прямо в корпус, в то время как Себастьян все еще пытается достать до лица, стереть с него это самодовольное выражение. - Можешь не беспокоиться, уфф, - Себастьян успевает увернуться, но точно рассчитанный удар Джона все же проходит скользяще по ребрам, вместо ожидаемого солнечного сплетения, - Джим наиграется и все. Больше ты Шерлока не увидишь. Босс не любит долгие игры. - Теперь понятно, почему ты ему уже надоел, – Джон фыркает и почти пропускает молниеносный захват Себастьяна, вовремя уворачивается и отскакивает на пару шагов назад. - По крайней мере, я со своим гением хотя бы сплю! А тебе твое недоразумение зачем? В качестве домашнего животного? – Себастьяну удается на мгновение ошеломить Джона ударом в раненное плечо. «Это за коленку», - мстительно думает он. - Как с ним можно спать? Он же чертов асексуал! – все еще оправдывается Джон и в ответ слышит сдавленное хихиканье и что-то похожее на «Мне бы это не помешало». - Между прочим, я выше по званию, капитан Ватсон, - высокомерно сообщает Себастьян, пытаясь выбрать максимально надежную позицию для защиты от неожиданно сильных апперкотов Джона. - Зато я служил в Афганистане! - цедит Джон сквозь зубы, ловко избегая очередной попытки превратить его лицо в сплошной синяк. - А ты, наверное, звание сам себе присудил? Почему же тогда не генерал? Мелковато мыслишь! В ответ Себастьян рычит и, презрев все правила ведения ближнего боя, с криком кидается на Джона, валит его на землю и пытается достать кулаками хоть до чего-нибудь, чтобы унять собственного зверя, который, кажется, никогда не сможет насытиться криками боли. Но Джон не доставляет ему удовольствия ни криками, ни стонами, ни даже ругательствами. Он ловко перехватывает руки Морана и они замирают, глядя друг в другу глаза, испытывая как невольное уважение к сопернику, так и ярость от того, что они дерутся друг с другом, мечтая, на самом деле, хорошенько врезать совсем другим людям. *** Джон с любопытством оглядел небольшую квартиру Себастьяна, обратил внимание на спартанскую обстановку и сиротливо валяющийся на кровати ноутбук, единственный предмет роскоши, сделал соответствующие выводы и стал ждать свое пиво, нервно постукивая пальцами по колену. После драки они завалились в ближайший бар, обнаружили большое количество общих знакомых из славного военного прошлого, напугали барменшу радостными братаниями, перевели весь лед, пытаясь сделать будущие синяки как можно незаметнее и, в конце концов, решили продолжить общение в более неформальной обстановке. - Держи, – Себастьян протянул Джону открытую бутылку темного пива и практически упал рядом с ним на диван. – Знаешь. Мы ведь должны что-то с этим делать. Это ненормально. Мы взрослые мужики, а бегаем за этими… гениями, блин, как будто они как минимум мисс Мира. Или мистер Мира? - И что ты предлагаешь? – Джон изо всех сил старался контролировать выражение лица и не представлять Шерлока, в бикини или даже трико, рассказывающего о том, что хорошего он сделает для человечества, если Мистером Мира выберут именно его. - Не знаю. Идей пока нет. - В любом случае, Себастьян, я был очень рад познакомиться. Это было… освежающе. - Да уж. Подходящее слово. *** - Джон. Не хочешь ничего объяснить? Как и где ты провел эти двое суток? Чему-то счастливо улыбающийся Джон замер в дверном проеме, глядя на своего невозможного детектива, оккупировавшего его, Джона, кровать и теперь возмущенно смотревшего на самого Джона, как будто тот был юной девой, вернувшейся с бала слишком поздно. Между прочим, он прекрасно провел эти двое суток в квартире одного замечательного полковника. Не сразу, спустя определенное количество бутылок, они с Себастьяном поняли, что в этом сумасшедшем мире, полным откровенных психов («И наши с тобой - первые в этом списке», заметил Себастьян), очень приятно встретить человека, который разделяет твои жизненные ценности, устремления и даже, в какой-то степени, прошлое. Под влиянием выпитого, они даже попытались объясниться друг другу в вечной любви и поцеловаться. Но не получилось, слегка промахнулись, стукнулись лбами, от неожиданности разлили коньяк, расхохотались и больше не могли думать об этом без того, чтобы не начать истерически хихикать. А потом нашли общую тему, основу для прекрасной дружбы: «И за что нам такое наказание?» И отвели себе душу, обсуждая странные бытовые привычки некоторых особо гениальных (или безумных, кому как повезло), их не менее странных родственников («Ты бы видел его Папулю!» - закатывал глаза Себастьян), и пришли к выводу, что если отношения зашли в тупик, то нужно разрубать этот узел и двигаться дальше («Детей мог бы завести!» - бил себя в грудь Джон). Плана по разрублению чего бы то ни было составить не получилось, ибо сначала они были слишком пьяны, потом их слишком мучало похмелье, а потом… А потом они посмотрели парочку дурацких фильмов, выяснили, что они весьма единодушны во многих вопросах (некоторые фильмы Себастьян досмотрел впервые и иногда нервно оглядывался, все ожидая, что сейчас кто-нибудь выскочит из-за дивана и заставит его тащить себя в спальню. «Дурная привычка», - бурчал он) и решили, что стоит вернуться по домам, разведать обстановку, а там уже решать. И сейчас Джон смотрел на человека, явившегося причиной всего этого сумасшествия, и понимал, что ответить на вопрос ему нечего. Ну не станешь же, в самом деле, рассказывать, что ты провел два дня, распивая алкогольные напитки разной крепости с персональным снайпером Джима Мориарти. Могут не так понять. Поэтому Джон махнул рукой, лег поверх одеяла, стараясь не обращать внимания на такой тонкий, почти прозрачный халат своего соседа по кровати, поерзал, устраиваясь поудобнее, и мгновенно уснул. *** - Себастьян? Себастьян? Я тебя спрашиваю! Где ты шлялся все это время? Себастьян прикрыл глаза и продолжил лежать, закинув руки за голову и мечтательно улыбаясь. - Ну, Себастьян, ну ты чего, ну увлекся немного… Понимаешь, он так хорошо в шахматы играет… Я не мог удержаться! Все-то пара партий… Ладно, пара сотен партий… Но, понимаешь, все время получалась ничья… - Что!? - Сонливость Морана как рукой сняло. – Вы все это время играли с ним в шахматы? Да ты знаешь, что мы с Джоном только не передумали?! - Вы с Джоном? С каким это Джоном? А вот с этого места поподробнее, пожалуйста! Но Себастьян уже не слушал, он вскочил с кровати, отодвинул с места Джима, переходящего уже на ультразвук и, кажется, обещающего выковырять ему глаза и отправить их ему же по почте, схватил телефон и начал набирать номер. - Джон? Разбудил? Прости. Слушай, ты ни за что не поверишь, что они учудили! И, размахивая руками, ушел в соседнюю комнату, оживленно с кем-то переговариваясь. Джим некоторое время помялся с ноги на ногу, помолчал, потом тоже схватил телефон и начал судорожно печатать смс. Кажется, мы увлеклись. Что делать? Как все вернуть обратно?! У меня уже секса из-за тебя месяц не было! Еще одну партию, еще одну партию. Тьфу на тебя! Д.М.