***
В Неверлэнде нет потерянных девочек. Это т-а-й-н-а. Венди произносит это слово по буквам в голове, перекатывает на языке, прямо как её мама, когда Венди была ещё очень мала, а Майкл был такой малютка, что даже не появился на свет. Она не расспрашивает Питера. Почему-то ей не хочется, чтобы он задумывался о других потерянных девочках. Это тоже тайна.***
На её белье кровь, но Венди не помнит, чтобы у неё были раны или порезы. Однако кровь продолжает течь, и, может быть, она умрёт. Никто никогда не умирает в Неверлэнде, это было бы богохульством. Но в Неверлэнде нет богов, потому богохульства тоже нет. Живот очень болит. Питер взволнованно глядит на неё, и отчего-то Венди краснеет. В её теле ещё достаточно крови для этого. – Венди Дарлинг, ты умираешь? Пожалуйста, не умирай. Венди, дорогая, пожалуйста, не умирай. Мама научила её и грамматике тоже.***
Она не умирает. – Я рад, – просто говорит Питер. (На каменном выступе, где она обычно сидит, кровь, кровь на её постели, кровь на её одежде, кровь приливает к её щекам быстро, слишком быстро, когда Питер приносит цветок, чтобы она вплела его в волосы. Он чистого, бескровного белого цвета).***
– Ты, наверно, бог, – говорит раненый Питер. Железная рука Крюка оставляет глубокие шрамы, а у Венди нет целебной мази, нет никакого средства вроде тех, что папа покупает в магазине. Есть только листья, но она не знает, как прочитать на них инструкцию. Ночью лес погружается во тьму, и ей страшно. – Просто скажи, где больно, – торопливо говорит она. У неё течёт кровь, снова. Она догадывается, что Питер знает, ведь Питер знает всё, Питер внимательно наблюдает за ней. Но сейчас он бессильно раскинулся на кровати, а она может ходить, а когда кровь прекращает течь, у неё не остаётся шрамов. Венди прижимает ткань к его боку, и Питер медленно расплетает её косичку одной рукой, чтобы занять себя. Только так он сдерживает слёзы. Когда она поднимает голову, волосы падают вокруг её лица, и Питер убирает их рукой, которой расплетал, и заправляет прядку за ухо. Венди хочется склониться снова, чтобы скрыть лицо Питера, как раньше. Она этого не делает. Теперь она не делает то, что ей хочется, как это бывало раньше. Она позволяет моменту ускользнуть.***
Она не умирает (опять. Питер тоже не умирает. Она плачет, когда остаётся в одиночестве).***
Рука Питер между её колен и движется вверх. – Ты должна разрешить мне вылечить тебя. Она скрестила колени прежде, чем успела подумать об этом, и зажала его руку. Венди ужасно, ужасно страшно, пусть она и не знает, почему. Её сердце колотится, как сумасшедшее, и она, наверно, может умереть от этого, даже если не умерла от потери крови. У неё есть незримые боевые шрамы, хоть она ни разу не была на войне. Она – тайна. – Не надо. – Венди… – Не надо, Питер. Он не отнимает руку. Его большой палец гладит тот маленький участок кожи, до которого может дотронуться. Венди знает, что так он пытается утешить её. Её сердце всё ещё бьётся (в груди. В изгибе шеи. В запястьях. На внутренней стороне локтей. Между ног. Неистово).***
Она не умирает (ещё нет. Снова. По-прежнему). Она, наверно, и вправду бог.***
Питер больше не просит разрешения вылечить её – и в следующий раз, и потом тоже, но он смотрит, он всегда смотрит. Тинкер Белл это не нравится, Венди уверена, и это заставляет внутри неё трепетать что-то тёмное, запрятанное глубоко-глубоко и, может быть, отвратительное. – Сейчас ты красивее всего, – говорит он и протягивает руку, но останавливается, так и не коснувшись. Венди ощущает себя большой (и разозлённой. И неприкосновенной. И нетронутой).***
«Вылечи меня», – говорит она у себя в голове, и та девочка, которая у неё в голове, не боится. Девочка не краснеет. Та девочка позволяет Питеру прикоснуться к ней, вылечить её. Девочка из её головы не сжимает колени.***
Оказавшись дома, Венди понимает: в Неверлэнде нет потерянных девочек, потому что они оставляют позади след из крови, будто след из крошек, будто тропинку, и их очень легко отыскать. И в конце концов они должны быть найдены. Нельзя истекать кровью и остаться в живых, потому что это неестественно, это магия. И в Неверлэнде нет богов, уж Венди знает. (Все мальчики, кроме одного, вырастают. Все девочки взрослеют).***
За её закрытым окном – упущенная любовная история. Но она никогда не отпирает замок.