stay

Hans Zimmer - Interstellar – S.T.A.Y. Hans Zimmer–No Time For Caution (OST Interstellar - Docking Scene)

За иллюминатором была пустота. Вернее, её подобие. Пустота, на которую просыпали блестящую пыль. Пустота, наполненная нечто большим. Тэхён прикоснулся кончиками пальцев к холодному стеклу, выводя пальцами очертание планеты. Она была совсем рядом, их база сейчас подошла максимально близко; учёным нужно взять образцы воздуха с неё. Если он, конечно, ещё остался. Воспоминания пульсацией отдают в висках, отчего перед глазами всё плывёт. Ким наклоняется вперёд, прислоняясь лбом к поверхности. Пар изо рта врезается в иллюминатор и остаётся на нём холодными каплями. Тэхён никогда не был там. Из рассказов старых генералов он знает, каково это, ходить по земле. Он знает, какого цвета небеса, и как это – плавать в море. Фотографии, имитированные заповедники, вся эта фальшь на базе, заменяющая реальность, не помогает. Тэхён хочет, хочет почувствовать под ногами то, что сейчас рассыпано в «огородах» и «парках», он хочет ощутить это на месте её рождения. Но это невозможно. Тот максимум, на который способен сейчас Ким – это нахождение на станции. Он целыми днями, если можно так сказать, сидит и смотрит на Землю. Она прекрасна, но когда-то была лучше. Когда-то её бесконечная голубая поверхность чередовалась с зеленью лесов и желтизной полей. Сейчас же, всё затопило и превратилось в одно большое море. Огромный однородный голубой шар. На базе многие воспринимают планету как то, что уже не вернуть, да и как то, что дорого особо не было. Это как умерший родственник, которого ты видел пару раз от силы в детстве. А потом родители, плача, говорят тебе о его смерти. Пустота. Не космическая, а просто чистое ничего. Тэхён всматривается в подсвечивающую голубым цветом планету. В комнате темно и ничто не мешает. Он тихо всхлипывает. Мама говорила, что сегодня ночью будет Рождество. Он всегда забывает, не видит смысла помнить обычаи, которые проводились на «родной планете». Рождество - это прошедший год. Это триста шестьдесят пять дней на Земле. Но они на железной коробке. Это пустой праздник, ничто, пустота. Космическая. Малейшие звуки слышны в комнате, и Ким оборачивается на тихое шуршание у двери. Когда он видит Юнги, то радостно улыбается. Вернулся. Шаттл с экспедицией на Землю вернулся, вернулся и Мин. Тэхён ждал, искал глазами маленькую чёрную точку в бесконечной синеве. Юнги подходит и садится на пол к иллюминатору рядом с младшим. Его лицо тоже озаряет спокойное мерцание. В космосе никогда не бывает тихо. Тихое кристаллическое переливание и волнение звуковых волн, проходящих через вселенную. Старейшины говорят, что этот звук похож на падение снега. А что такое снег? - Хён, что такое Рождество? Мин аккуратно поднимается и идёт к своей кровати. Он заглядывает под неё, вынимая металлическую коробку. Тэхён внимательно наблюдает, как Юнги выкручивает отвёрткой винты и снимает отполированную, но порядком запылившуюся, крышку. - Смотри, это - воспоминания. Тэхён смотрит. Бутылка. Пластиковая коробочка. И ещё какие-то вещи, о которых Ким не имеет ни малейшего понятия. - Это - диск, на нём фильм, который снимали на земле. Это – шампанское. А остальное нам пока не нужно, Тэ. Космическая тишина обволакивает, пока Юнги достаёт ноутбук и вставляет диск туда, куда Тэхён думал, кладут образцы ДНК или что-то типа этого. На чёрном экране вспыхивает изображение и тишина отступает. - А про что этот фильм? - Про вампиров. - Кто это? - Смотри лучше. И он смотрит. Разглядывает ландшафты Земли. Смотрит на людей, узнаёт, кто такие вампиры и пугается. Ему страшно даже не от сюжета фильма. Ему страшно, потому что Юнги держит его за руку. Ему страшно, потому что он не слышит космической тишины. Он слышит хлопок и видит, как из горлышка бутылки идёт что-то похожее на пар. Юнги отпивает немного и улыбается, прикрывая глаза на пару секунд. - Держи. Ёмкость перекочёвывает в руки Тэхёна, и тот опасливо подносит её к губам. Кисло-сладкая жидкость приятно щиплет на языке, и пузырьки шумят в ушах. Парень сам не замечает, как они с Юнги выпивают всё, и как тело расслабляется, как разум затуманивается. Бутылка остаётся лежать на полу, а фоном крутится фильм. - Ещё была такая игра, называлась «бутылочка». Ты крутишь её, - Мин резко разворачивает бутылку, от чего она начинает вертеться,- и на кого смотрит горлышко, того ты и целуешь. А горлышко смотрит на Тэхёна. На него. И нужно отвертеться как-то или сделать что-то. Но почему-то тело не слушается и не делает ни одного движения. Только в ушах шумит и перед глазами лёгкая дымка. Юнги встаёт и, делая пару шагов, садится рядом. Смотрит. Внимательно, рассматривая каждую деталь. Ближе. Перебирает тонкими бледными пальцами тэхёновские волосы. Горячее. От его белого лица так и веет теплом, к нему хочется прикоснуться, обнять или даже… Мягче. Тэхён дрожит, а нежные губы Юнги касаются его обветренных. Медленнее. Первый поцелуй ведь должен быть таким? Спонтанным, опасливым, таким, какой запомнится на всю жизнь. Космическим. Тэхён отрывается и спрашивает ещё: - Что ещё есть на Рождество? Мин проходит языком по нижней губе и после небольшого перерыва хрипло говорит: - Желания. Что ты загадаешь в этот день в полночь – исполнится. И Тэхён думает, думает долго и смотрит на Юнги глазами, в которых отражается космическая пустота. На часах 23:59 по земному времени. Он загадывает, возможно, самое глупое желание из всех, возможно, невозможное. Он хочет, чтобы Мин остался с ним навсегда. Чтобы больше никогда не улетал на Землю. Чтобы был рядом. Фильм закончился. В комнате снова космическая тишина. И Тэхён снова целует Юнги, потому что хочет, чтобы он остался.