Когда он смотрит

Жизнь легка, когда есть чей-то взгляд, Чей-то голос в толпе одиночек. Город заколдовал снегопад - Снег пошел предрождественской ночью. И я прячу улыбку в шарфе. (О мой Бог, она так неуместна!) И я вся состою из морфем, Вместо слов и стихов своих вместо. Как случилась такая беда, Что зима стала крестною феей? Не ждала я ее никогда, И сейчас еще верить не смею. И мы бродим в ночи наугад, Фонарям улыбаясь сквозь холод. И я знаю - пока есть твой взгляд, Ничего Не случится Плохого. Мария Ленц Персиваль Грейвс смотрит на нее. Тина знает это, даже когда стоит к нему спиной, даже когда она сама его не видит, даже когда ей кажется, что видеть ее невозможно, - он смотрит. С того момента, как она заметила его внимание к своей скромной персоне, Порпентина успела пройти все положенные стадии на пути к принятию данного факта, который не мог не смущать. Во время своей речи на очередном собрании мракоборцев в конце квартала Персиваль Грейвс смотрел только на нее. Спокойно, без издевки, без вызова. Будто бы присматривался. Тина выпрямила спину, заметив его особое внимание, и решила поддержать начальника, который, видимо, искал поддержки в одном из слушателей. Но она быстро поняла, что помощь ему не нужна. Персиваль Грейвс говорил четко, слаженно, без длинных пауз и слов-паразитов. Тогда Тина стушевалась, что бывало с ней крайне редко, и обратилась к своим заметкам, продолжая ощущать, как он на нее смотрит. "Глупости! Я же ничего не сделала, - отрицала она очевидное и неизбежное, пока Персиваль бросал на нее короткие взгляды после собрания, беседуя с Серафиной Пиквери относительно недавнего, нарушившего закон Раппапорт происшествия вблизи Бруклинского музея. - С чего бы ему на меня смотреть? Нет, не в жизни! Это было просто... Просто совпадение. Не более". С каждым днем барьер неприятия Тиной явного интереса к ней со стороны Грейвса медленно разрушался под напором его прямого долгого взгляда, в котором она училась различать оттенки чувств и эмоций. Первым ее открытием была заинтересованность. - Мистер Грейвс, вы читали отчет? - спросила Порпентина, столкнувшись с ним в лифте. Из-за ужасной толкучки в маленькой кабинке его плечо касалось ее плеча, и она могла чувствовать его вибрирующее напряжение, которое никак не могло быть связано с его вечно расслабленным видом. Вдавленные уголки губ девушки дрогнули - значит, все это напускное. "Как же вы тогда прошли тест на устойчивость к стрессовым ситуациям, мистер Грейвс?" - Просмотрел за чашкой кофе в перерыве, - ответил он ровным голосом, лениво растягивая гласные. - И как вам? - спросила она, довольная проделанной работой и реакцией обычно молчаливого начальника. - Неплохо для девушки, - сказал Грейвс, повернувшись к ней и посмотрев прямо в глаза, - но вы ведь не совсем обычная барышня, мисс Голдстейн. Вы можете лучше, я ведь прав? Тина чуть не открыла рот от удивления, но быстро сориентировалась и, горделиво вскинув подбородок, расправила плечи. - Непременно, сэр, - процедила она сквозь зубы. - Я и не сомневался, - ответил он, выходя из опустевшего лифта и глядя на нее из-за плеча до тех пор, пока двери с лязгом не захлопнулись. Гнев захлестнул Тину темными волнами, не давая возможности спокойно вздохнуть. Взгляд Грейвса - напряженный, полный не определенного интереса с каплей почти детского любопытства и победного (с чего бы это?) восторга - раздражал ее безмерно. Он глядел на нее, как на подопытную, как на живой трофей с занятными повадками. Она так и читала в его темных как черничный джем глазах: "А что же ты сейчас сделаешь? Нет, не говори! Я угадаю..." "Да какого нифлера?!, - захлебывалась негодованием Тина, уверенно шагая к своему рабочему месту. - Как будто я какая-то забавная зверушка! Так смотрит на меня будто... будто ждет, когда я споткнусь или взлечу! Нахал!" - Как тебе, Тин-Тин? - вырвал её из раздумий звенящий радостью голос Куинни. - Куи, это прекрасно, но до Рождества еще целый месяц! - ответила она слишком резко, оглядывая свой рабочий стол, украшенный мишурой, меняющей цвет, и огромным стеклянным шаром с живыми фигурками катающихся на коньках детишек внутри. - Тина, до Рождества всего месяц! - воскликнула Куинни, даже не обратив внимания на гневный тон сестры. Тина покачала головой и вымученно улыбнулась. Прелестная Куинни не заслужила такого отношения. Она тут совершенно ни при чем. - Спасибо, дорогая, - она обнялся сестру, извиняясь за резкий тон. - Не дуйся, Тин-Тин, - пропела Куинни, оправляя Тине взлохмаченную прическу. - Что бы не случилось, оно того не стоит, поверь. Лучше посмотри на этих очаровашек. Со вздохом Тина приняла из рук сестры волшебный шар с развернувшимся в нем снежным боем между мальчишками и девчонками и решила, что ее злость на Грейвса и правда не стоит того, чтобы срываться на такой милой и заботливой Куинни, которая принесла ей помимо украшений еще и фирменное печенье с шоколадной крошкой и мятой. - Где ты его достала? - спросила Тина, съедая очередное тающее во рту печенье и указывая на шар. - Сама наколдовала? - Купила в секретном месте, где творят настоящее волшебство, не то, что вы, хваленые мракоборцы, - захихикала Куинни, тряхнув кудряшками, а затем добавила шепотом, - милый ноумеджовский магазинчик прямо напротив банка. Там все такое блестящее! У меня даже глаза разбежались, но, когда я увидела этот шарик, то вспомнила тебя. Они тоже были грустными, как ты, поэтому я заколдовала их веселиться! И тебя тоже заколдовываю! - У тебя отлично получается, Куинни, - улыбнулась Тина, стряхивая с груди крошки. - У тебя все всегда отлично получается! Куинни засияла лучезарной улыбкой. Со временем совладав с бурей негативных эмоций благодаря заботе сестры и парой-тройкой мотков пряжи, ушедших на новый кардиган, Тина решила действовать тем способом, что всегда давалось ей не особо хорошо, но представлялся ей максимально действенным в сложившейся ситуации. Она пришла к выводу, что победить человека, который играет как Персиваль Грейвс, можно только лишь хитростью. Тогда она начала приводить свой план в исполнение, делая практически невозможное, а именно став более, чем лучшей. За ту долгую неделю она ни разу не опоздала, не затратила более выделенного часа на обеденный перерыв, а также выглядела всегда безупречно опрятной и представительной, выполняла незамедлительно все поручения, даже самые мелкие и незначительные, и знала ответы на все вопросы. Порпентина Голдстейн добилась совершенства, надеясь вызвать у начальника пресыщение вечным мельтешением перед носом своей идеальностью. - Отлично поработали, Голдстейн, - сказал Персиваль Грейвс, столкнувшись с ней в коридоре после устного доклада о задержании торговца артефактами темной магии, запрещенными на территории магических Соединенных Штатов. - Спасибо, сэр, - позволив себе немного самодовольства, отозвалась Тина и облизнула губы, дабы убрать возможные остатки крема от шоколадного эклера, что перепал ей в честь дня рождения одной из сотрудниц отдела. - Стараюсь следовать вашему совету и быть "не совсем обычной барышней". Его сухие губы тронуло подобие улыбки. Тина горделиво выпрямила спину. "Другое дело, мистер Грейвс, - думала она, наблюдая за тем, как его взгляд трансформируется из заинтересованного в интригующий. - Мы же с вами взрослые люди и вполне способны договориться, найти общий язык. Надо только признать достоинства соперника и все..." - Похвально, мисс Голдстейн, - ответил он, оглядывая ее, вытянутую как струна, с ног до головы. - Продолжайте в том же духе. - Спасибо, сэр, - повторила она, кивая с торжественным видом. - Самосовершенствование - ключ к успеху. Грейвс блеснул глазами, выражая неподдельное удивление, а затем слегка наклонился вперед. - Это прекрасно, мисс Голдстейн, но если вы позволите, - прошептал он, оказавшись в одно мгновение непростительно близко к ней. Тина не успела вымолвить и слова, когда он осторожно, почти невесомо коснулся большим пальцем ее дрожащего подбородка. Все надежды на возможное освобождение из плена его пристального взгляда заледенели, а затем разбилось на мелкие кусочки. Победа была близка. Она могла погладить ее по щеке, как и его самого, но все, что ей осталось это лишь щипавший ноздри запах поражения и аромат его дорого одеколона, который отражал суть его хозяина лучше любых взглядов, любых движений, любых речей - терпкий, жадный, не терпящий слабости, но такой приятный и желанный. Тина не испугалась. Она пришла в ужас! Все органы внутри сжались в комок, а сердце предательски заухало как довольная сова. Тина испытала шок - начальник никогда не называл ее по имени, а тут вдруг стирает шоколадный крем с ее подбородка как будто она нашкодившая девчонка - и отчего-то глупое смущение будто Грейвс был симпатичным мальчиком на курс старше. - Не ешьте больше эту дрянь с Третьей улицы, - заботливо посоветовал Персиваль Грейвс, делая шаг назад. - Если будет время, то загляните в пекарню на углу Десятой и Пятой. Там готовят не эклеры, а настоящее произведение искусства. Пара штук не повредят вашей талии. Тина часто закивала, сдерживая слезы. Когда он развернулся, чтобы уйти, она понадеялась, что пол под ней проломится и она полетит вниз с оглушительным свистом, который был бы идеальным музыкальным сопровождением к ее оглушительному провалу. Проследив путь его прикосновения кончиками пальцев по своему подбородку, она тихо всхлипнула от обиды такого глупого поражения, но где-то внутри, там, рядом с сердцем, Тина ощутила тепло, нежное и мягкое как игривые лучи весеннего солнца, что было чертовски для нее унизительно. Безысходность накрыла ее с головой, не оставив путей к отступлению. "Пусть делает, что хочет, - флегматично шептала Тина сама себе. - Мне уже все равно. Мне уже все все равно". Работа не клеилась, все валилось из рук, жизнь окрасилась в серые цвета с примесью черных оттенков, омрачив яркие краски приближавшегося Рождества. Тина не различала день и ночь, не замечала красоты окутанного предвкушением праздника Нью-Йорка, не чувствовала вкуса еды, что заботливо клала ей в сумку Куинни, не слушала, что говорят ей, и не понимала, что говорит сама. Она полностью потерялась как во времени, так и в пространстве и не чувствовала ничего кроме безмерной усталости и подавленности. Дошло уже до того, что коллеги стали спрашивать, не случилось ли чего в семье или вообще в жизни, все ли живы, потому что вид у нее был такой, будто она хоронила кого-то каждое утро. Тина отмахивалась даже ей уже набившими оскомину клише, вроде дурного самочувствия. Она искренне надеялась, что ей верят, но знала, что есть один человек, который видит ее насквозь и от него ей не укрыться ни за какими дешевыми оправданиями. Потому что Персиваль Грейвс всегда смотрит на нее. - Мисс Голдстейн, рабочий день уже окончен. Вам пора домой, если не хотите заработать переутомление, - доложил он тоном, не требующим возражений. - Вы и так бледны как простыня. У Тины не было сил отреагировать на его реплику. Она продолжала лежать на мягких папках, разбросанных по столу. - Мисс Голдестейн, вы слышите меня? - настойчиво, но уже не так строго спросил Грейвс. "Он ведь не отстанет..." Тина устало подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. Его взгляд был спокойным как воды горного озера. Впервые за последние месяцы Персиваль Грейвс не вызывал у нее отвращения своим странным увлечением. Она увидела в пучине его глаз что-то еле уловимо заботливое, но сил размышлять, что это могло бы быть у неё не было. Тина лишь кивнула и принялась собирать сумку. Встав с кресла, она неловко качнулась и схватилась за край стола, но Персиваль стремительно подскочил к ней, как изящный и опасный вампус, и подхватил ее. Его руки были невероятно сильными, но прикосновения было таким нежным и аккуратным, будто он держал в руках древний таинственный артефакт баснословной ценности, и тогда Тина поняла, что вреда он ей сегодня не причинит, а значит можно успокоиться. Конечно, будь она той прежней Тиной, она бы отскочила от него как от драконьей оспы и на следующий же день написала бы заявление об увольнении, но она была слишком слаба, чтобы хотя бы показать признаки жизни. Ее накрыла волна умиротворения. - Мисс Голдстейн, вам не хорошо? - прошептал он ей на ухо, очаровывая бархатными нотами своего спокойного голоса. - Вы можете стоять самостоятельно? - Вряд ли, - прошелестела Тина в ответ и тут же потеряла сознание, запрокинув голову назад. Сквозь липкий обморок, схвативший ее своими когтистыми лапами так внезапно, она чувствовала его нежные объятия и дурманящий запах одеколона. Очнувшись в своей постели, Тина, окруженная заботой Куинни в виде свежих цветов на прикроватной тумбочке, горы книг и всевозможных вкусностей, размышляла о событиях вчерашнего вечера. Сама она помнила лишь приглушенные звуки его ласкового голоса, теплое ощущение его ладони у нее на лбу, силу и защиту его объятий. Это заставляло чувствовать удушающую неловкость и нежный трепет. Но кто он такой, чтобы заставлять её испытывать подобное? Нет, он просто её начальник. Да, он смотрит на неё, но а кто на неё не смотрит? Она встречает десятки взглядов на себе каждый день! Даже если и смотрит, то пусть... Тина недовольно поджала губы. А этот трепет... Он от недомогания и слабости. Никаких сомнений. По словам сестры, мистер Грейвс принес ее домой в бессознательном состоянии прямо на руках. - Он так бережно переносил тебя через порог, - мечтательно сказал Куинни, накрывая Тину одеялом чуть ли не до подбородка. - Такой приятный мужчина, хоть и выглядит хмурым и грозным. Порпентина лишь фыркнула и сделала глоток горячего какао, фирменного напитка сестры. Приятный мужчина? Невозможный, самовлюбленный и абсолютно несносный грубиян! Как можно было довести ее своими играми, своими взглядами, своими прикосновениями, совершенно неприличными, до такого состояния? У него нет ни чести, ни совести, ни достоинства, ни... - Тина, тебя просил зайти мистер Грейвс, - услышала Пропентина, как только села за украшенный заботливый сестрой рабочий стол после трех дней больничного. Глубоко вздохнув и выпрямив спину, она уверенным шагом направилась к кабинету начальника. За стеклянной вставкой с именем, от которого мурашки бежали по коже, она могла видеть его силуэт, вальяжно развалившийся в кресле. Тина оправила пиджак и приготовилась встретиться со своим обидчиком лицом к лицу. - Войдите, - послышался уверенный и властный голос по ту сторону двери после трех ее коротких стуков. Тина перешагнула порог, полностью уверенная в своей правоте и оскорбленном достоинстве, но все это рассеялось как дым, стоило ей увидеть его. - Присаживайтесь, мисс Голдстейн, - проскрипел он, явно стараясь не смотреть в ее сторону. Порпентина повиновалась, озираясь по сторонам. Кабинет начальника не отличался особой вычурностью и полностью отражал его сдержанную и непоколебимую натуру. Все вещи строго на своих местах, на горизонтальных поверхностях не было ни единой пылинки, каждый предмет мебели стоил определенно больше, чем весь ее гардероб. Правда Персиваль Грейвс, которого видела перед собой Тина, плохо вписывался в этот безукоризненно идеальный интерьер. Помятый, уставший, будто бы даже изможденный, он сидел перед ней, вытянув вперед руки и опустив голову. - Тина, - выдохнул он, заставив ее вздрогнуть - ее имя из его уст звучало так нежно, - в последнее время я оказывал на вас недопустимое давление. Это не приемлемо. С моей стороны вести себя подобным образом было крайне не профессионально и даже... даже бесчеловечно. Именно поэтому я хочу спросить вас, - Тина затаила дыхание, а он поднял голову и произнес тихо и ужасно печально, - сможете ли вы простить мне мою грубость и нетерпимость? Порпентине показалось, что у нее остановилось сердце от этих надтреснутых нот в его обычно таких жестких интонациях. Его взгляд, направленный в сторону, был преисполнен такого глубокого сожаления, что она пожелала о всех своих мыслях, о всех своих чувствах. "Мерлинова борода, мистер Грейвс, - тихо звучал ее тихий голос у нее в голове, - если вам так хочется, если уж вы видите что-то такое, чего никто не видит... Мне не жалко... Персиваль". - Конечно, мистер Грейвс, - сказала она, поймав ладонью глухой кашель. - Я все прекрасно понимаю. Вы также извините меня за то, что заставила вас волноваться. Грейвс тут же выпрямился и принял привычно уверенный и слегка напыщенный вид, но Тину было уже не обмануть. Он встал из-за стола, и она последовала его примеру. - Вы отлично потрудились, мисс Голдстейн, - сказал он, пожимая ей руку и глядя будто бы сквозь неё непроницаемым взглядом. Тина покинула кабинет Грейвса, будучи уверенной, что на этом инцидент исчерпан, но легкое послевкусие неопределенности, недосказанности и даже брошенности положения не покидало ее. Абстрагироваться от этого навязчивого ощущения было сложно, но она никогда не пасовала перед трудностями. В конце концов, Тина приняла взгляд Грейвса. Только вот теперь он не смотрел. Дни перетекали в недели, приманивая Рождество все ближе и ближе, а Тина, как бы смешно это не звучало, не чувствовала духа волшебства, как бы Куинни не старалась. Пока сестра, напевая под нос детские песенки, порхала по дому и развешивала в комнатах мишуру, колокольчики и веточки омелы, Тина предпочитала лежать в кровати и просматривать отчёты на предмет ошибок, чередуя это не самое интересное для обычного человека занятие, с чтением или вязанием джемпера. Однажды вечером, глядя в окно, Тина ощутила острую потребность в ощущении волшебства. Не того, что она могла сотворить в любой момент при помощи палочки, а того самого - щемящего сердце, прекрасного и истинно рождественского. Её душа жаждала чуда, которое не спешило почтить её своим присутствием. Не будучи из компании тех, кто ждёт у моря погоды, а сам творит свою судьбу, Тина решила, что пора бы уже поймать то самое юркое волшебство, что так искусно от неё пряталось все это время. Она решила, что достаточно истерзала себя мыслями о Грейвсе. Слишком много ему чести! - Ты куда это? - воскликнула Куинни, элегантно указывая подносу место приземления при помощи палочки. - Пойду подышу морозным воздухом немного, - ответила Тина, заматывая вокруг шеи теплый шар. - Только недолго, хорошо? - ответила сестра, так походя на маму в тот момент. Порпентина клятвенно пообещала вернуться к семи. Хулиганистые снежинки так и норовили заползти за шиворот, ноги слегка промокли в старых ботинках, пальцы онемели в тонких перчатках, вокруг навязчиво гудели громкие голоса и клаксоны машин, но Тине было все равно. Она любовалась городом, красоты которого в последнее время в упор не замечала. Рождественское настроение медленно, но верно окутывало ее теплым и приятным предвкушением пахнущего ароматом корицы чуда. Тина улыбалась прохожим и желала "Счастливого Рождества и веселого Нового года!" всем, кого случайно задевала плечом в тесной толпе, а с продавцом каштанов, который был так любезен не взять с нее денег за гревший руки кулек ароматных плодов, даже поболтала о том, как прекрасен Нью-Йорк зимой. Она бесцельно бродила по улицам, впитывая каждой клеточкой души, изголодавшейся по хорошему и доброму, атмосферу светлого праздника, а яркие гирлянды в окнах домов, терпкий запах ели и звуки хорового пения с радостью ей все это дарили. Сама того не заметив, Тина остановилась прямо напротив красно-золотой, сияющей сотнями огней в форме снежинок и шишек, магически манящей витрины, и сердце у нее пропустило удар. Как ребенок она прильнула к стеклу, желая поближе рассмотреть красивых фарфоровых кукол с огромными глазами небывалой голубизны, маленькие паровозы с ярко раскрашенными локомотивами, которые выглядели совсем как настоящие, и улыбчивых плюшевых медведей в сюртуках и платьях. Все эти деревянные, тряпичные и металлические создания и вещи выглядели поистине настоящими и реальными. Тине даже показалось, что странного вида болванчик с огромным ртом и гигантскими зубами (видимо, для того, чтобы колоть орехи) подмигнул ей. Девушка расплылась в блаженной ребяческой улыбке, наблюдая за жизнью маленькой витрины, будто она была очаровательной живой деревушкой, припорошенной настоящим, а не искусственным снегом. Тина была готова запрыгать на месте от восторга. Она никогда еще не видела таких удивительных игрушек! Таких волшебных ноумеджевских игрушек! Поспешно забросив в рот последний жаренный каштан, Тина скомкала обертку, засунула ее в карман и впорхнула в магазин. Аромат волшебства и уюта окутал ее как теплое мягкое одеяло. В груди сразу зазвенели колокольчики и разлилось приятное ощущение сказки, которая, как ей казалось, творится только для нее. Завороженная приветливыми и милыми созданиями, глядевшими на нее со всех сторон, Тина не сразу заметила за прилавком седовласого старичка с добродушной улыбкой, который был похож на мага больше, чем она сама и кто-либо другой из ее знакомых, настоящих волшебников. - Доброго вечера, молодая леди! Чем могу помочь? - учтиво, но тепло проскрипел он. - Здравствуйте, сэр, - проговорила Тина, почувствовав себя пятилетней и искренне этому обрадовавшись, - вы бы очень мне помогли, если бы показали снежные шары. Я думаю, что именно у вас моя сестра несколько недель назад купила один такой, с ребятами на катке. - Барышня с кудряшками и очаровательной улыбкой? - просиял старичок, говоря точно о Куинни. - Да, помню, помню. У вас прелестная сестра, мисс. Теперь я вижу, что красота и очарование - ваша семейная черта. Пройдемте со мной. Тина густо покраснела и последовала за хозяином магазина, крутя головой по сторонам в желании объять взглядом все вокруг. На полках тряпичные зайцы бесстрашно соседствовали с плюшевыми тиграми, спокойно уживались в одном кукольном домике милые марионетки в пышными платьях, сияли друг другу огнями автомобили и пароходы на подставках. Это было похоже на целый мир, добрый и прекрасный, который бы, будь ее воля, она никогда не покинула! - А вот и эти проказники, - сказал старичок, указывая на застекленную полочку, где гнездились несколько снежных шаров. - Уже почти все раскупили, но я уверен вы найдете то, что ищите. Тина растеряно взглянула на дружелюбного продавца и только тогда поняла - у нее самой уже был снежный шар благодаря сестре, а всем остальным она уже купила подарки. Так, кому она собиралась его подарить? Пылкий румянец окрасил ее щеки, когда в голове проскользнула весьма странная, но такая приятная мысль о возможном кандидате. - Думаю, что ему понравится вот этот, - сказала она, изучив все представленные варианты, и указала на дальний шар с улыбчивым снеговиком в окружении пышных сосен. - Он очень на него похож. Такой же одинокий и... иногда милый. Старичок тихо крякнул и выудил из-за стекла выбранный Тиной снежный шар. Искусственные снежинки искрились в лучах праздничного света лавки игрушек, и она не могла не отметить, что снеговик был одет в довольно стильное пальто, как и его будущий обладатель. Тина поджала губы, чтобы не захихикать совсем уж глупо. Когда она успела стать такой девчонкой? Расплатившись с хозяином магазинчика и пожелав ему всего наилучшего, Тина вышла на улицу, которая будто бы по волшебству опустела и погрузилась в волшебное сияние огней. Даже проезжавшие мимо машины были бесшумны и практически незаметны в разыгравшейся ни на шутку метели, и если бы не добрая рождественская атмосфера, она бы точно насторожилась и нащупала рукой палочку в кармане. Тина подняла шарф, закрывая лицо от колючих снежинок, и прижала к груди бумажный пакет с сокровенным подарком. "Который же сейчас час? - пронеслось у нее в голове, и она принялась взволнованно озираться по сторонам в поисках хоть кого-нибудь, кто мог бы подсказать ей время. - Куинни, наверное, себе места не находит". На удачу около бакалеи, всего в нескольких футах от сказочной лавки, спиной к ней стоял мужчина, у которого на руке блестели дорогие часы. Тина решительно поспешила к нему, погруженная в свои мысли. - Простите, сэр, не подскажете, который час? - пробубнила она сквозь плотную вязку шарфа и тут же оторопела. - Час, когда девушке опасно бродить одной по пустынным улицам, мисс Голдстейн, - густой голос Грейвса звучал приглушенно, а от этого словно бы гипнотизирующие. - Что вы делаете в этой части города так поздно? "Вот идиотка! Как можно его и не узнать? Как будто такие мужчины на каждом повороте стоят!" - сокрушалась Тина. - Заходила за подарком, - тихо ответила она, почувствовав себя чертовски неловко. - Так замоталась, что не успела купить... кое-что важное. Он разговаривал с ней так, будто она была нашкодившей девчонкой, а он строгим, но заботливым другом семьи, поймавшем её на горячем. Это странным образом и раздражало, и умиляло Тину, раздобревшую от развернувшейся вокруг них сказки. В любом другом случае она бы тот час дала понять начальнику, что она - взрослый человек, с которым такой номер не пройдёт, но сейчас ей вдруг резко захотелось ощущать на себе вот этот его искрящийся притворным недовольством и искренней заботой взгляд, который, к её огромному разочарованию, он тут же отвел в сторону. Она заслужила это за свою невнимательность. В следующий раз будет осмотрительнее. - Нашли то, что искали? - спросил Грейвс будто бы без участия, но Тина чувствовала, что он явно сгорал от любопытства. - Да, с большим трудом, но я нашла идеальный подарок для почти идеального человека, - отозвалась она с нескрываемым лукавством. Он усмехнулся. Раскрывать ему секрет подарка Тина не спешила, но и искушение подразнить начальника было слишком велико. - Что ж, если вы закончили на сегодня с покупками, то я мог бы проводить вас до дома, - деловито и почти официально предложил Грейвс. - Все-таки девушке действительно не стоит бродить одной в такой час. - Не стану отказываться от столь заманчивого предложения, - мягко улыбнулась Тина. "Успокойся, Порпентина. Хватит вести себя как школьница!, - упрекал девушку здравый смысл, но, когда Грейвс предложил ей ухватиться за его руку, она не смогла устоять. - Хорошо, считай, что свой подарок на Рождество ты уже получила". Они молча брели по заснеженным улицам, и Тина мягко направляла его в нужную сторону. Она могла чувствовать размеренное биение его сердца. Интересно, мог ли он слышать, как бешено колотилось ее собственное? Судя по его напряженным мышцам и ровной спине, Грейвс тоже испытывал своего рода неловкость от сложившейся ситуации. Его можно было понять - он тоже не каждый день гуляет под руку со своими подчиненными в романтической атмосфере праздничного вечера. Тина честно старалась смотреть вперед и не обращать внимание на линию шеи над жестким, кипельно-белым воротником рубашки, тонкие сухие губы, волевой подбородок, черные глаза, сверкавшие в свете фонарей, высокий лоб, но каждый раз проигрывала сама себе и не особо печалиться этому своему поражению. - Мисс Голдстейн, мне очень лестно ваше внимание, но еще немного и вы прожжете во мне дырку, - проговорил Грейвс хриплым, словно простуженным голосом. "Значит, вам можно, а мне нельзя? - возмутилась Тина. - Двойные стандарты. Прекрасно, мистер Грейвс!" - Простите, - отозвалась она, перехватывая бумажный пакет удобнее. - Просто не привыкла вот так идти с человеком под руку по окутанным красотой рождественского чуда улицам и молчать. - Вас напрягает молчание вообще или исключительно в моем обществе? - спросил он, бросив на нее короткий любопытствующий взгляд. Тина многозначительно промолчала, прикусив язык. "Меня напрягает не ваше молчание, мистер Грейвс, а то, что я могу протянуть руку и коснуться вашего лица, провести рукой по вашей щеке, тронутой двухдневной щетиной, очертить синяки у вас под глазами... Вы не высыпаетесь?.." - каша из мыслей в голове Тины пугала ее, но у нее не было сил хоть что-то с этим делать. Совсем как тогда, перед обмороком, когда он подхватил её на руки и привёз домой. Его присутствие, его прикосновение, его запах заколдовали ее и сделали абсолютно не способной адекватно мыслить. - Хорошо, о чем вы хотите поговорить? - серьезно спросил Грейвс, но от нее не укрылись тонкие морщинки в уголках губ. - Может, расскажете, какими судьбами здесь оказались? - предложила Тина. - Ничего особенного, - ответил он. - Просто гулял. А вы? - Тоже гуляла, а потом увидела ту милую лавочку с игрушками и не смогла пройти мимо, - отозвалась она, изо всех сдерживая улыбку. - Ноумеджовскую? - с тенью презрения спросил Грейвс. - Да, но от этого она не стала менее волшебной, - вступилась за магазинчик и его владельца девушка. - Думаю, что ему понравится то, что я купила. - Ему? - прохрипел мужчина, кашлянув. - Ему, - насмешливо отозвалась Тина. - Покажете? Уж так вы нахваливаете эту штуку, - спросил Грейвс, замедляя шаг на подходе к светофору. - Правда красиво? - спросила она, выудив из пакета снежный шар и хорошенько его встряхнув. - И это все? - спросил он, будучи явно разочарованным. - А зачем ему что-то еще? Мне он нравится таким, какой он есть, а значит и ему должен понравиться, - заверила девушка, пряча игрушку обратно в пакет. - Вам виднее, - хмыкнул Грейвс и снова взял ее под руку, чтобы пересечь дорогу. Тина вдохнула морозный воздух, смешанный с ароматом его одеколона, и почувствовала сладостную слабость и головокружение. Ноги чуть было не подкосились, и она покрепче ухватилась за его руку. Тина тут же поняла свою дерзость и постаралась успокоиться и прийти в себя. К счастью, ее отрезвил звонкий смех - на той стооне дороги миловались двое молодых людей. Миниатюрная девушка в объятиях крепкого парня казалась хрупкой статуэткой из дорогого фарфора. Тина невольно отвлеклась и поймала себя на мысли, что не может налюбоваться на влюбленных, столько в них было искренности! Украдкой она проследила взгляд Грейвса, который также наблюдал за ними, правда по его лицу нельзя была ни слова сказать о его чувствах. Он был как и обычно выдержан и спокоен. Тина даже немного расстроилась. Свет сигнала сменился на зеленый, и влюбленные миновали Персиваля и Тину, смущенно краснея. Тогда она и поймала тот самый блеск в его глазах, который так мечтала увидеть. Это еле уловимое сияние темных глаз, в которых было столько затаенного тепла и даже нежности, что Тина невольно вздохнула. Сколько же можно сказать о человеке по его взгляду! "Мерлин всемогущий, мистер Грейвс... Нет! Персиваль, я молю вас, посмотрите на меня как раньше! Простите меня, простите меня, если только сможете, но посмотрите на меня, я хочу увидеть этот взгляд... Персиваль..." - Здесь налево, мистер Грейвс, - сказала она тихо и виновато. Грейвс кивнул и облизнул губы, а она невольно вздрогнула. Они свернули за угол, и Тина, поглощенная своими мыслями, поскользнулась на ровном месте, и если бы не подхвативший ее вовремя Грейвс, она бы точно рухнула, сломав себе пару костей. Она схватила его за плечи и крепко прижалась к его груди. - Мерлин, Тина, вы не ушиблись, - обеспокоенно спросил Грейвс, смотря ей прямо в лицо. - К счастью, нет, но... - Тина посмотрела вниз, где прямо у ног начальника лежал разбившийся снежный шар, выпавший из бумажного пакета, - ваш подарок... Глаза защипали от слез обиды. Она так хотела сделать ему приятное, извиниться перед ним и снова заслужить его взгляд, но... Тина тихо всхлипнула и уткнулась лбом в грудь тихо смеявшегося Грейвса. - Значит, мне? - прошептал он. Тина резко подняла голову и утонула в черноте его глаз, в которых бушевала такая буря, что сдержать её было точно не под силу ни одному из волшебников. - Вам, - выдохнула она слишком близко к его губам, изогнутым в улыбке. - Тогда он мне действительно нравится, - тихо ответил он. - Я рада, - прошептала Тина, нервно сглотнув комок в горле. Она ожидала ироничного ответа в его особом стиле, приготовившись окончательно потерять голову от звуков его бархатного голоса, но он нагло ее обманул. Поцелуй Персиваля был таким, каким этот мужчина был на самом деле - томным, мягким и одурманивающим как огневиски. Тина чувствовала себя преступницей - в то время как на улицах ноумеджовского мира правил балом сухой закон, она беззастенчиво пила самый крепкий на свете алкоголь. Его губы, сухие и жесткие на вид, были нежными, приятными, сладкими. Его объятия - такими теплыми, сильными и защищающими. Тина отчего-то знала: пока Персиваль целует ее, ничего дурного с ней произойти никак не может. Она готова была позволить ему все, именно поэтому Персиваль, оторвавшись от ее губ, горячо целовал ее пылающие щеки, трепещущие веки, покрасневший от мороза нос. Он завладел ею без остатка, и Тина это с удовольствием позволила. Наконец оторвавшись от нее, Персиваль посмотрел на неё с нескрываемой нежностью. - Мне нравится, когда ты так делаешь, - прошептала Тина. - Как делаю? - усмехнулся он, поглаживая большими пальцами её заалевшие скулы. - Когда ты смотришь на меня, - пояснила она, смущаясь. - Я думал, тебе это не нравится, - засмеялся Персиваль. - Вы слишком много думаете, мистер Грейвс, - отозвалась Тина, проведя кончиками пальцев по его щеке. - Кто бы говорил, мисс Голдестейн, - прошептал он, целуя ее холодные руки. Тина не нашлась, что ему ответить. Он опять ее победил. Но это было уже совершенно неважно. Когда он смотрит, все неважно.