Остров ненужных стран

      С тех пор, когда страны угнездились в своих комнатах, и каждый рассортировал свои вещи из чемоданов, стараясь обустроить свои каюты, подошло время обеда. Стрелка на часах стремительно перешла черту «час дня», и вот один из не многих наконец соизволил выйти из своей каюты. — Карта врать не может! — Слышится голос Пруссии. Байльшмидт был очень воодушевлён тем, чтобы найти источник своей и дальнейшей радости, а то есть, его цель на сегодня была именно отыскать бар. — Люда, ты тоже пойдёшь со мной! Отрываться, так вместе!       Слышится не громкое возражение Германии, который просто хотел пообедать без приключений на свою голову. Вскоре в коридоре поднялся шум и гам. Китайское наречие перемешалось с американским акцентом, и все эти голоса перекрикивал весёлый говор Гилберта.       Весь этот шум услыхал Россия, что в ожидании чего-то посматривал на морской пейзаж за окном. Сказать, что Иван хотел куда-то выходить, было сложно. Кажется, сегодня он планировал остаться в полном одиночестве. Но всё это так оставить он не мог. Ведь за пределами этой не такой уж и большой каюты есть ещё давние знакомые, что уже со всей прытью засобирались на второй этаж — прямиком в ресторан.       Слышится, как в дверь трижды стучатся.       Не медля, Россия подскочил со своего места, после поторопился открыть двери, чтобы узнать, кому так приспичило заглянуть сюда. — Франция? — Россия только дёрнул уголком рта, завидев француза. — По какому делу ко мне? — Друг мой! — С улыбкой протянул Бонфуа. — Время обедать! Мы все собрались, а тебя нет… Пойдём, а? — Франция по-дружески подмигивает.       Иван был приятно удивлён: его наконец-таки позвали хоть куда-то. Единственный, кому было под силу куда-то вытащить Россию, — так это был Франция.       Брагинский оглянулся, и заметил целую ораву своих знакомых: Испания вешается на Романо, Америка соскользнул по перилам, и нечаянно сбил с места бедного Канаду, которому и так доставалось, Англия стоял в стороне, не желая видеть этих олухов, Германия и Пруссия всё рассматривали карту, Китай уже во всю наяривал лапшу… все были заняты своими делами. — Пойдём. Только тебя дожидаемся. — Добавил Бонфуа, вытягивая русского за рукав рубашки.       Романо, завидев Россию, что только что вышел за порог своей каюты, выкрикнул, весьма недовольно: — Сподобил Господь! Нашёлся русский! Всё, я устал стоять! — Итальянец стряхнул с себя испанца и поплёлся на второй этаж. — А меня ты так никогда видеть не хотел, Рома-а-ноо… — заунывно пролепетал чуть не упавший Испания и направился за Ловино, точно так же, как и прочие.       И пока Иван поднимался вверх по ступеням, обдумывая свои думы, что да как, Франция уже усадил его за стол, и ладно хоть салфеточку на шею не повесил. Франция, что с него взять.       В ресторане играла приятная классическая музыка, что доносилась из массивных колонок. Также, здесь, разумеется, имелся обслуживающий персонал, который сновал туда-сюда. — Похоже на скальпель, — отметил Англия, сидящий где-то неподалёку и повертел в руках блестящий нож. — Я так понимаю, идти ты не хотел сюда, — подмигнул француз русскому, словно на что-то намекал, — а зря. Тут такие официанточки. Ммм, одно загляденье! Тебе бы стоило на одну такую запасть, — протянул он, как тут же заметил, что милая девушка в фартучке положила книгу «меню» на столик.       Девушка улыбнулась Ивану, затем скоро удалилась.       Россия даже покраснел, когда эта девица так на него поглядела, но не придав этому значения, Иван не долго провожал официантку взглядом, затем продолжил в сторону французского друга: — Мне кажется, ты в чём-то прав, но я отправился в круиз чисто отдохнуть, а не заводить романы с противоположным полом. — Эх, ты, — разочарованно ответил Франциск, — а мне казалось, что тебе здесь кто-нибудь обязательно понравится! А то всё один, один… — Бонфуа хмыкнул. — Хочу лягушачьи лапки. — Срань господня… — слышно было где-то совсем рядом. — Ну, одиночество-то оно не бесконечное, — многозначительно ответил Иван, взяв в руки меню.       Но услышав очень знакомый, и в меру злостный голос за другим столиком, Россия чему-то улыбнулся. — Ммм, а чего это ты сразу улыбаешься? — хихикнул Франция, — уже решил, что одиночество скоро закончится благодаря какой-то особе? Ух и некультурная же эта особа… Ай-яй-яй… — последнее проговорил он еле слышно. — Я нашёл святой источник! — За столиком справа выкрикнул прусс, вновь тыкая пальцем в карту. — Некультурная?.. — вслух задумался Россия, и тут же к нему подошла снова та официантка. Иван ничего не заказал кроме воды, после добавил в адрес Франциска: — Ну я бы не сказал, что эта особа некультурная.       Со стороны Франца послышался смешок. — Ну, я-то её знаю получше Вашего… весьма, весьма. — Он улыбался так, будто сочинил в голове что-то (гейский фанфик¿) нечто странное.       Иван тут же отложил меню, и, отведя взгляд в сторону, словно чего-то стыдился, прикусил нижнюю губу. Что тут сказать, Бонфуа почти наверняка раскусил Брагинского, заставив покраснеть.       Его взгляд остановился на Англии, который принялся обедать, аккуратно взяв в руку вилку, наколов на неё какой-то салат. Ивана очень позабавил тот момент, когда Артур поднёс вилку ко рту, и салат, что был наколот, тут же упал на брюки британцу. Ух, сколько шуму было.       Дальше, с уст Артура посыпалось столько отборных английских ругательств, сколько невозможно услышать даже при игре в гольф.       В то же время, немного отдалённо, за круглым, совсем небольшим столиком сидят Америка и Канада. И так, как Мэттью почти никто не замечал, Альфред думал, что сидит совершенно один. Даже и не догадывался, что тот якобы пустой стул напротив, вовсе не пуст.       Заскучав, Джонс заказал себе всего лишь стакан молока и всего одну печеньку. — Странно, почему печенье не проходит в стакан? — задумчиво вслух произнёс Америка, и его посетила идея, что можно печенье макнуть, только повернув его ребром. — Ну-ка… — Альфред словно сделав геройский подвиг, наполовину погрузил печенье в молоко, и тут же хотел заявить всем собравшимся, что миссия удалась, но к сожалению, радость американца была не долгой. И пока он радовался, та половина печенья, что была в молоке, кусочками потонула, оставаясь оседать на дне. — Даа… — незадачливо протянул Джонс, потерев затылок. — Нужно было раньше вытаскивать… — и сделав паузу, словно как ни в чём не бывало, произносит: — …Но муляка на дне стакана тоже вещь! Мэтт! — Он сразу хотел рассказать о своём открытии брату, но опять-таки, пустое место напротив только ещё больше засмущало Альфреда. — Я придумал новую формулу напитка, называется «муляка»! — Американец оглянулся, и обиделся, что его покинул Канада… Но он сидел рядом!       В то же самое время, Ивану принесли заказанный стакан доверху наполненный водой. В придачу, на столик в вазочке положили конфеты, именуемые «монпасье». — Обожаю эти леденцы! — Сразу ответил Франция, взяв несколько цветных горошинок в ладонь. — Ах, чёрт! — Артур, что сидел за соседним столиком, роняет вилку на пол. — Чёртовы столовые приборы. Вечно вылетают у меня из рук!       Услыхав ругательства бровастого создания, Франциск протянул британцу руку, в которой ещё осталось пару горошинок монпасье. — Радость моя, не ругайся, на, пососи.       И тени вокруг сгустились.       В той же степени, что брови Артура на его весьма ангельском личике. Пока что ангельском… — О чё будет… — раздался многозначительный комментарий Пруссии откуда-то издали. — Англия, давай не здесь, а в спальне где-нибудь. Мы конечно знаем, что вы это дело любите, но… — Беги, если жизнь дорога, — с видом серийного маньяка произносит британец, подбирая упавшую на пол вилку и планируя воткнуть её Бонфуа в глаз. Приближалось торнадо из отборнейших английских ругательств на ваш выбор и вкус. — А ты можешь составить ему компанию. — Он грозно зыркнул на улыбнувшегося русского. — Нет, я пожалуй, воздержусь… — промямлил Иван, стараясь глядеть в другую сторону. — Лапуля моя, я же песню сочинил! — Антонио бросился под ноги Ловино, и когда итальянец пожелал выйти из ресторана на нос парохода, часто закатывал глаза, так как за ногу вцепился Испания. Испания же продолжал: — Про нас двоих! Гугусик, ну не будь таким холодным, как айсберг в океане-е!       Выйдя из ресторана, в котором и так было шумно, Романо заметил стоящего Китая. Он задумчиво глядел в горизонт, видимо, мечтая наконец оказаться на песчаном берегу какого-то островка, и отдохнуть от суеты. — Эй, Китай, можешь избавить меня от этого ходячего мучения? — Ловино вполне серьёзно обратился к Яо. — У меня есть целый каталог самых ужасных казней. На ваш выбор и вкус. — Китай, с блаженной лыбой на лице, вспоминал дни своей молодости… — Ах… — произнёс он. — Выбери похлеще для этого дегенерата. — Прикрикнул Романо, пытаясь стряхнуть с себя испанца. — Я подарю тебе томат! Я научу его смеяться!.. — Официант, этот урод точно пил шампанское, а не шнапс?! — Воздержится он, да… — злобно хихикнул бритт, посылая Франции взгляды из разряда «Как насчёт повторить Столетнюю войну, а?» — Официант! А почему у вас в меню почти нет фастфуда? — разочарованно спросил Америка. — Чай готов… — за спиной спорщиков появилась официантка. — Понятно. — Сразу сработало в мозгу у британца правило Неотложного Выпивания Чая Во время. Он сел на место, поблагодарил девушку, и принялся за еду. — И всего? — прокомментировал Ловино. — А если Испании принесут томаты, он тоже отвалит от меня? — Зайка, ну не ругайся. Ты ведь такой хорошенький, зачем же портить картину?.. — щебечет Антонио, всё ещё вцепившись в ногу Романо. — Да пошёл нах!

Высокие отношения, что тут скажешь.

***

— Так вот, дорогуша. Ты когда-нибудь пробовал Pâte De Pomme? — улыбнулся Франция, довольный тем фактом, что его глазоньки остались целы. — Что-что? — переспросил Россия. — Ну… Это такое яблочное тесто. — Да не пробовал я… — Он вздохнул, и подпёр ладошку о щеку. Он, конечно, слышал речи Бонфуа, но не предавал им сильного значения, ведь сейчас внимание Ивана было переключено на Артура. — А очень зря, друг мой. Ах, если бы ты был в одном из моих ресторанов, то позабыл обо всем на свете! — заверяет француз своего русского друга.       Кёркленд в это время был, наконец, спокоен. В кои-то веки. Он пил чай, смотрел периодически по сторонам и то и дело убирал некоторые выбившиеся волосы за ухо.       Франциск продолжал рассказывать, пока прямо ему в тарелку не прилетел самолётик, сделанный из каких-то документов. — ГИЛБЕРТ! — Заорал басистым голосом Германия. — Я ничо не делал! — Отвечает его брат, икая. — Ах, быть таким беззаботным так здорово! — Весело пролепетал Бонфуа, легко пустив самолётик обратно к Пруссии. — Да, наверное, — вздыхает Иван, метнув взгляд на Англию.       Увидев в воздухе бумажное изделие, британец фыркнул и снова уткнулся в кружку. Затем он перевернул её и потряс. Неужто чай уже закончился?..       После этого Артур встал, поставил кружку на стол, осмотрелся, и ни слова никому не сказав, побрёл меж столов к лестнице. — Чего невесел, друг прелестный? — спросил Франция, бросая томный взгляд на напротив сидящего Россию. — Я? Да так, не бери в голову.       После Иван замечает, как в ресторан влетает Венециано, едва не столкнув Артура с лестницы.       Не обратить внимание на то, как Кёркленд покинул ресторан, — Брагинский не мог. И решив как-то улизнуть, чтобы Франция не задавал лишних вопросов, Россия поднялся с места, сказав: — Франция, я это… Мне уйти надо. Я утюг не выключил. Вот.       Не успел Франциск и открыть рот, как Иван тут же ушёл, не сказав что-то на прощание. — Хм, но у нас на пароходе вроде как нет утюгов… — задумался Бонфуа, и тут же заказал себе вина.       Кёркленд, что-то тихо бурча себе под нос, шёл по направлению к своей каюте. В ресторане становилось слишком шумно, и Артуру это не понравилось совершенно. Вот он и решил покинуть громкое заведение.       Погрузившись в свои мысли, Англия бубнел себе под нос, что-то вроде того, что нужно было остаться дома, и вообще была плохая идея путешествовать. За спиной Артура слышатся тяжёлые шаги, и чьё-то дыхание. Уж больно оно было пугающим, и устрашающим, словно холодом повеяло. Застыв на месте точно истуканом, Англия даже на несколько секунд забыл как дышать, когда за его спиной послышалось: — Руки вверх, попу вниз, признавайся, ты фашист? — Россия?! — Гневно спросил Кёркленд, повернувшись. — Что ты так пугаешь меня?! Никакой я не фашист, вон иди с немчурой беседуй на эту тему. Что тебе надобно?       Хотя, пожалуй, стоило бы и догадаться, кто стоит за спиной: Артуру известно, что холодком так веет лишь от Ивана Брагинского. — Пришёл тебя проводить до каюты, — Иван подошёл ещё ближе, таким образом он поравнялся с Артуром ростом, смотря на зеленоглазого коротышку сверху-вниз. — А то я сам не дойду, бедный, — саркастически отозвался бритт, — потеряюсь в лесу. — Неужели ты против моего присутствия, — с помощью своего взгляда, который может приковать кого угодно, Иван умело загоняет Артура в глухой тупик. Англия не успел уловить тот момент, когда оказался в тисках русского. Да и бежать куда-либо не было выхода: по обе стороны стены, и только выход в коридор, где располагаются каюты. Хочется рвануть с места, но не получится: Россия загородил выход рукой, и если Артур только рыпнется, то будет задушен лапищей русского. О его жестокости британец знал не понаслышке. — Здесь, — продолжил Брагинский.       Их лица слишком опасно приблизились, что называется, нос к носу. Весьма рискованная близость. — Ты чё делаешь, призрак коммунизма?.. — недоумённо вымолвил Артур, и тут же закрыл себе рот рукой: позволяет ведь лишнего. На лбу Англии выступило пару капель холодного пота. Сколько же можно пугать? Так и инфаркт заработать недолго! — Пользуюсь случаем, когда мы одни. — Тихо проговорил Иван, голос — струйка тепла в воздухе, такая близкая, что опалила губы англичанина. — Смекаешь?       Жар опалил щёки Англии. — Только не говори мне, что… — А дальше договорить он не мог. Вспоминая обрывки весьма интересного их с русским прошлого, Кёркленд лишь краснел и краснел всё больше. — Боже, Иван. Вечно ты ставишь меня в неловкое положение…       Не смотря на то, что внешне Англия стойко сдерживал спокойствие, дыхание его застряло где-то в горле, замерло, как птица перед хищником. И в самом деле, ведь Россия по натуре хищник, его стоило опасаться, однако сам Артур считал, что это правило на него не распространяется. Но Иван не обойдёт эту лёгкую, бровастую добычу стороной… — Ты такой догадливый, — выдохнул Иван Артуру прямо в ухо, и его голос скользнул по коже британца, воспламеняя огонь внизу живота.       Взгляд зелёных глаз взлетел к лицу Брагинского, к глазам, уже не фиолетовым, но тёмным, гневно-фиалковым.       Кёркленд нервно поправил белый воротничок своей рубашки, словно в коридоре стало душно. — Слушай… — хрипло отвечал британец, чуть ли вниз не сползая по стенке, — если нас кто-нибудь увидит вот так, я тебя не прощу, Брагинский. Отпусти меня! — Лицо его нужно было видеть: Артур не краснел так уже давно. — Чего ты хочешь?.. — добавил он к своей реплике после, но значительно тише. Голос его дрожал. — Мне все равно, что подумают другие. И всё, что я хотел, мне снилось накануне. — Взгляд русского пал на ремешок брюк англичанина. Уже сам взгляд говорил о том, что сорвать этот несчастный ремень нужно, но это было уже совсем не правильно. — Ты же веришь в вещие сны? — и как бы это неправильно не звучало, не побоявшись весьма экстримальной ситуации, когда любой может вбежать в коридор и увидеть эту картину, Россия бесстыдно просунул два пальца в брюки Англии, поддев нижнее бельё. — Лично я верю. Мне никогда не снилось цветных снов. — Аах, господи, Иван!.. — сдавленно застонав и тут же закусив костяшки собственных пальцев, британец недовольно оскалился. — Прекрати это немедленно, мы в общественном месте!       Он искренне не понимал, почему этот русский решил вспомнить былое и тряхнуть стариной именно сейчас в коридоре(!), но зная Россию, осознавал, что тот не отступит, даже если здесь пробежит отряд «ОМОНа», коли ему чего-то хочется.       Чувства Артура заполнились Иваном. Его терпким запахом. Его громадным ростом. Невероятной широтой необхватной груди. Напряжённый взгляд русского впился в англичанина, обжигая того душу. Два и уже более пальцев свободно хозяйничали в нижнем белье британца, ощущая лёгкие завитки лобковых волос. — Когда ты вломился ко мне в дом в костюме пирата, ты пел совершенно по-другому… — промурлыкав этот давно забытый Кёрклендом момент, Брагинский всем своим телом прижал тощего англичанина к холодной стене. — Агрх… — тихо постанывая и насколько это возможно было в данную минуту, сдерживаясь, бритт чуть ли не сходил с ума. — Перестань, нашёл ведь, что вспомнить! Я тогда просто был не в себе.

Так ли ты Англия хочешь уйти, что даже не начал снова вырываться?

— Моя каюта свободна, чтоб ты знал… — шепчет Иван, проводя влажным языком по возбуждённо пульсирующей жилке на шее Артура. — Я не собираюсь приходить, нас ведь могут услышать… Ох, чёртов извращенец… — Кёркленд запрокидывает голову и закрывает глаза, напрочь позабыв про всё на свете. Он втягивает сквозь сжатые зубы воздух, и одно колено приподнимает слегка вверх, словно жаждет чего-то большего.       В это время, совершенно нежданно и не гадано, за углом послышались голоса. — Так, я чувствую, где-то здесь должен быть пив-бар. У меня на это чуйка! — восклицает Пруссия, шагая в компании Германии. Двое совершенно неожиданно, выйдя из-за угла, уловили весьма не пристойную картину: Россия прижимает Англию к стене, грозясь сделать с Артуром всё что захочется.       Услышав знакомый голос, Иван тут же перестал ласкать Артура, жутко покраснев, отпрянув. Каким-то чудом Англия нашёл силы упереться руками русскому в грудь. Стыдно. — Хе… — приподняв лишь уголок рта, Гилберт смотря на не состоявшееся представление, уронил карту теплохода. — Ребя-ят, а что вы тут такое делали?       Германия же не издал и звука. Он просто хмуро смотрел то на Россию то на Англию, которым не было судьба пройти в одну из своих кают, и делать там что душе пожелается. — Мы? — Иван поправляет пуговицы на своей рубашке. — Решили культурно отдохнуть. — Отдохнуть он решил тут, понимаете ли. А я что? Я ничего! — Краснея, взъерошенный ёжиком, Кёркленд поспешил юркнуть за угол, и удалиться восвояси.       Лицо у Людвига было такое, будто он собирался сжигать евреев… — Ну что тут дополнить, товарищи, — Россия развёл руками. — Мы собирались заварить чай. — Последовав поступку Артура, Иван тоже поторопился уйти поскорее в свою каюту.       Дождавшись, пока двое наконец разбредутся в разные стороны, Германия повернувшись к Пруссии, спросил без толики какой-либо эмоции на вечно серьёзном лице: — «Заварить чай»? Теперь это так называется?       Байльшмидт пожав плечами, подобрал карту с пола, и предложил: — Я не знаю, как это называется, но лично я хотел найти бар. Пойдём-ка отметим наш отпуск!       Людвиг вздохнул: кажется, кроме пива, Гила ничего не волнует. Да и чёрт с этими двумя. Сейчас выпить бы…       Зайдя в свою каюту, британец, красный как рак, рухнул на свою кровать. Что только что произошло?!       Закрывшись в своей каюте, русский прислонился к двери спиной, и думал, что сейчас такое было. Это ведь вышло совершенно случайно. Конечно случайно, иначе быть не может… Да вот только когда Иван вспоминает об Артуре, что кстати ночует в соседней каюте, невольно начинает чувствовать в себе что-то иное. Раньше Россия к Англии такого не испытывал.       В это время, в той самой соседней каюте, Кёркленд всё ещё валяется в кровати. Щёки его пылают.       Да, он помнит тот случай прекрасно: разочарованный жизнью, британец вломился к Ивану, напился тогда так, что похмелье было лютое… Но одно он упрямо не помнил: почему именно к Брагинскому? Какая муха его так укусила, что именно к Брагинскому он неровно дышит?       Решив не заморачиваться на счёт сегодняшнего инцидента, Россия предпочёл весь оставшийся день провести у себя, и сидеть безвылазно в каюте хотя бы до завтрашнего дня.