Тепло ваших теней

      Всегда с опущенной головой и дрожащими губами, беспокойными руками и поникшим взглядом. Такой вот он Хёнвон - тусклая тень этой парочки, что так раздражающе жизнерадостна. Но Хёнвон никогда и не думал злиться на них, никогда ни на что не претендовал, потому что думал, что это норма. Ведь Хосок такой красивый, такой харизматичный и зажигающий любой "фитиль" одним своим видом, а Каын — эффектная, завораживающая, заставляющая окружающих пускать слюни. А что взять с Хёнвона? Просто добрый парень, который всегда наедине со своими мыслями. Счастье, что он вообще мог гулять вместе с ними, вместо созерцания пустой стены в своей комнате напротив кровати. И пусть они всегда уверяли его, как он им важен, он верил, что-то в глубине души заставляло его замечать, что они вдвоем на своей волне, отличной от волны Хёнвона. Он всегда подавлял свою боль, считая, что её глупостью, пока Каын относилась к ним одинаково. Точнее, конечно, Хосок всегда был у нее на первом месте, что бы она там ни говорила, но сколько бы Хёнвон не спрашивал, оба они утверждали, что только друзья. Но это не могло длиться вечно.       Спустя время Хёнвон застал их за поцелуем, но не раскрыл свое присутствие. Он ощутил что-то жгучее в груди, как пламя, которое разжигал Хосок в нем как хён, который являлся примером для подражания и предметом восхищения. Но это пламя было черным, болезненным и уничтожающим все светлое, что так долго сохранялось внутри парня. Хёнвон ревновал, но пока не мог понять кого: хёна или Каын. Поэтому он продолжал быть их тенью, бродя за ними по пятам, лишь с тем различие, что теперь не ходил со смиренно опущенной головой, а гневно косился на парочку, сжимая руки в кулаки, чтобы были легче перенести ту пугающую бурю внутри, что была так не свойственна ему.       — Скажи же, Хёнвон? — обратился Хосок к младшему, обернувшись назад.       Тот поднял рассеянный взгляд на хёна и виновато сжал губы, потому что последние несколько предложений прослушал, сосредоточив всего себя на их руках, сплетенных меж собой. — Я говорю, скажи же вышла бы из нашей Каын прекрасная модель?       "Она не наша давно, а твоя, хён" — разочарованно подумал Хёнвон, но в ответ лишь кивнул и улыбнулся.       Они дошли до кафе, сели на веранде. Затем Хосок пошел к бару, чтобы сделать заказ, а Каын и Хёнвон остались наедине. Каын чувствовала себя прекрасно, потому что легко переключала внимание с одного парня на другого, а вот Хёнвону было не по себе от её внимания. Потому что он знал, что всего лишь запасной вариант, когда ей скучно или Хосок занят.        — Хёнвон, ты чего такой? — Она заглянула прямо в лицо, взяв его за щечки. — Всю дорогу такой хмурый.        — Я всегда такой. Просто ты не можешь видеть спиной.       Каын отпряла от него, опешив скорее не от самой фразы, а от его могильно-поникшей с долей упрека интонации.       — Что ты имеешь в виду?        — То, что я всегда иду позади вас. Разве не очевидно?        — Что с тобой? — На ее такое искреннее удивление. Хёнвон даже усмехнулся, не выдержав. — Ты не позади. Ты также важен для меня, как и Хосок.        — Только с той разницей, что я твой друг, а он парень, — хмыкнул он.        — А, ты об этом... Давно знаешь? — Она замялась, потому что искренне думала, что он ничего не заметит. — Чего ты напридумывал? Хёнвон, я тебя все равно люблю. Глупый ты мальчик.       Она слегка рассмеялась и потрепала его по волосам, но он резко убрал ее руку от волос.        — Я не мальчик, — гневно возразил он.       В эту же минуту Хосок вернулся с заказом и довольный уселся за стол, непонимающе косясь на грустные мины друзей. Он с аппетитом стал есть, полагая, что царящая атмосфера тлена не помешает ему, но спустя минуту еда в горло не лезла. Он поднял глаза и заметил, как его девушка быстро отвела взгляд от Хёнвона, который в свою очередь созерцал гладь деревянного стола.        — И что происходит?        — Хён, вы встречаетесь с Каын?       Хосок нервно сглотнул, но не показал страха на лице. Его взгляд мимолетно метнулся к Каын и тут же вернулся к тонсену. Хосок глупо полагал, что Хёнвон этого не заметил.        — Который раз ты уже об этом спрашиваешь? — снисходительно улыбнулся Хосок, переводя все в шутку.        — Первый с тех пор, как ты совал свой язы... Сильный стук слабой руки Каын по столу - и всего пару секунд хватило Хосоку, чтобы понять, в чем дело. Он в миг схватил тонсена за руку и повёл к выходу. Отпустил его, только когда они вышли за пределы помещения, на терассу.        — Итак, в чем проблема? — гневился Хосок.        — Во вранье, — спокойно пожал плечами Хёнвон.        — Слушай, мы хотели тебе сказать сегодня. Понял?        — Вы уже неделю встречаетесь.        — Мы сами не знали, что такое это, тот поцелуй и так далее. Мы думали, а потом решили встречаться, всего пару дней назад. И вот теперь ты знаешь, и все хорошо. Окей, Хёнвон?       Хёнвон же загадочно промолчал и отвел взгляд в сторону.        — А до этого было плохо?        — Мы и не думали тебя обманывать. Просто не хотели торопиться. И тебя не должно это злить. Если только дело не в чем-то другом.       На это Хёнвон тоже не ответил, поэтому Хосок подумал, что молчание — знак согласия, и попытался заглянуть в лицо друга, чтоб найти ответ.       — В каком смысле? — устав уворачиваться от пристального взгляда хёна, наконец, продолжил он разговор.       — Ты злишься из-за вранья или... — Хосока ни на шутку напугало таинственное молчание тонсена, потому что возможность другого варианта он предполагал только в шутку. — Типа...не нравлюсь ли я тебе?       Хёнвон снова не выдержал и усмехнулся, услышав такой дикий страх в голосе хёна.        — А твоя самооценка растет с непомерной силой ежедневно.       Хосок едва слышно выдохнул с облегчением и улыбнулся, словно вновь не замечал уже мрачного лица друга.        — Почему ты не спрашиваешь про Каын? - едва изумился и кинул упрек невнимательному хёну тот.        — Так тебе она нравится?        — А если да? — Хёнвон повернул голову в сторону Хосока и хитро улыбнулся, видя, как забегали его глаза. Хосок хороший друг и верный хён, но его самолюбие ни за что не позволит ему уступить помеченную девушку другому. Даже лучшему другу, который так жалобно всегда смотрит на него. — Да ладно, расслабься. — Он ударил Хосока по плечу и рассмеялся. — Шучу я. Просто не врите больше мне.       Парень пошагал в сторону девушки, оставив Хосока на минуту одного, чтобы тот спланировал дальнейшие действия и пришел в себя. Хёнвону было забавно наблюдать за тем, как растеряны Каын или Хосок, ведь обычно только он потерянный ходит позади них. Сейчас смеялся он, но, увы, не последним. Завтра он снова станет тенью этих двоих, станет горячо любимым ненужным другом, третьим лишним, если проще сказать.       — Где Хосок?       — Я его убил, — хмыкнул Хёнвон, садясь за стол.       — Дурак, — усмехнулась Каын, вскоре заметя своего парня на горизонте.       — Может, мы найдем тебе пару, малой? — все еще глубоко погруженный в мысли, что было редкостью, натянуто улыбнулся пришедший.       — А может втроем попробуем?       Девушка и парень дёргано улыбнулись и решили никак не отвечать на глупую шутку, а лишь переглянулись, пока, кинув такую фразу, Хёнвон спокойно поедал свой заказ. А когда те не видели, он поднимал глаза и наслаждался их рассеянными движениями и сжатыми от неловкости губами.       О да, ему определено это нравилось. Видеть, как они напуганы от таких мелочей. Ему и в голову раньше не приходило, что есть что-то интересней, чем плестись позади и отвечать на вопросы брошенные ему теми, кто даже не оборачивается, произнося что-то в его адрес. Он еще не знал, чем оказалось это "что-то", как назвать это чувство, только Хёнвону безумно нравилось. Он чувствовал, будто вырвался из своего пустого грязного кокона и взлетел. А падать обратно совсем не хотелось. Хотелось играть и дальше, иметь власть над эмоциями этих двоих.

***

      Перебирая струны, Хёнвон изредка поднимал глаза на огонь камина, а затем медленно их закрывал, чувствуя, как тепло расходится по его телу. В очередной раз открыв глаза, он заметил ее фигуру, что сидела чуть поодаль, слушая его игру. Для нее играть не было никакого желания, но надо было закончить. Когда он это сделал, развернулся к ней лицом и странно так посмотрел, что она даже напряглась. Когда прячешь за невинной улыбкой радость от представления страданий человека — взгляд и правда получается странный.       — Где твой парень?       — Зачем ты так его зовешь? Будто он тебе чужой...       — Он твой парень. Я называю вещи своими именами.       — Мой парень не вещь, — в шутку придралась Каын к словам друга.       — Да, вещь тут только я, — наигранно досадно выдал он, и тут же получил наслаждение от её реакции. Но не подал вида, лишь вновь вернулся к игре на гитаре.       Помедлив лишь секунду, Каын подскочила и, сев вплотную к другу, задержала его руку, чтобы остановить звук.       — Хёнвон, прошу, не говори так. Я ведь объясняла, что...       — Что? Что я могу все так же быть твоим другом, хотя ты встречаешься с Хосоком-хёном? Все так же могу идти позади и нежиться в тепле ваших теней? Благодарю.       — Хёнвони, не обижай меня. Я никогда не позволяла тебе быть в своей тени. Я дорожу вами одинаково, просто Хосока я теперь чаще целую.       Она мило улыбнулась, пытаясь вызвать и его улыбку, но у того на лице мелькнула лишь напрягающая ухмылка. Девушка положила подбородок на его плечо, а он повернул голову к её лицу, так что вышло, что их лица были в миллиметре друг от друга.       — Ну так целуй меня тоже чаще, — прошептал он ей прямо в губы.       Когда Хёнвон почувствовал ее дыхание на своих губах, потому что она все еще была рядом и не отстранялась, ему стало теплее, как если бы с головой прыгнуть в камин. Если бы сейчас она сделала это сама, он мог бы поклясться, что перестал бы получать удовольствие от своих игр, потому что подсел бы на новый наркотик. Но она только слегка покачала головой, снисходительно улыбнувшись.       Тогда парень сам впился в её губы и тут же проник глубже, параллельно схватив ее за талию и легким напором своего тела положив на кровать. Каын не отвечала, но и не боролась. Хёнвон чувствовал, как жар распространялся по его телу, а затем почувствовал и её жар, когда она ответила на поцелуй и коснулась руками его спины. Все кончилось в секунду. Хёнвону снова стало жутко холодно, несмотря на то, что на нем был теплый свитер. Каын отвернула голову, дав понять, что не собирается продолжать. Хёнвон поднялся с унылым видом и вновь уставился на танцующие пламенные языки в камине. Каын ничего не говорила. Так и просидели молча до прихода Хосока. Он, конечно, снова не понял причину их поникшего настроения.       Хосок позвал тонсена наверх и закрыл дверь поплотнее, пока Каын задремала внизу.        — Малой, слушай, что такое между вами двоими? Как ни застану вас наедине, все с кислыми минами.       — Ничего, хён. Я думаю, это твоя вина, что твоя девушка грустная, — нахально улыбнулся тонсен, бесстрашно глядя в глазах старшего.       — Что с тобой такое? — нахмурился тот.       — Может с тобой?       Хосок сглотнул нарастающий комок гнева и сдержанно проговорил:       — Или ты объяснишь причину своего поведения, или я тебе съезжу по лицу.       — Причину? Хм, дай-ка подумать. — Хёнвон сделал лицо свободным от эмоций и глубоко вздохнул прежде, чем продолжить. — Помнишь, как нам было хорошо вместе? Втроем я имею в виду. Нет? Я тоже. Но я был согласен ходить с вами, изредка довольствоваться вашим вниманием, даже вступать в разговор "по праздникам", так сказать. Потому что, когда она уходила, мы были только вдвоем, мы мечтали, мы делали что-то, чтобы исполнить нашу мечту. Хён, мы были одним целым, как когда-то давно, в школе, без нее. Но теперь вы с ней единое целое, а я, твой лучший друг, просто отсекаюсь. Как думаешь, что я чувствую?       Хосок не был особо удивлен речи младшего, лишь внимал, стараясь мимикой показать, что уважает все, что тот говорит. Потому что он тоже порой думал о былых временах, их общих мечтах, ведь понимал, что в их будущем с Каын нет Хёнвона. Хосоку даже бывало грустно, но он не мог решить, кто важнее, поэтому выбирал того, кто ближе сейчас. Но редко думал о чувствах молчаливого и всегда довольного Хёнвона. Таким, ему казалось, был его друг.       — Я понимаю. Я тоже думал об этом. И слушай, сейчас я уверен, что мы может с тобой осуществить все общие мечты, а Каын не помеха. Я могу уделять вам одинаковое количество времени.       — Ты не понимаешь...       Хосок медленно снял улыбку с лица, потому что напрягся из-за внезапного приближения Хёнвона. Тонсен вынудил хёна прижаться к подоконнику, пятясь назад, а затем обнял его и прижался к уху того.       — Хёнвон?       — Хён, я хочу быть вместо нее. Я хочу быть с тобой.       Хосок не двигался, лишь сжимал челюсть, что четко чувствовал обнимающий его. В голове старшего проносились отрывки воспоминаний, в которых он подтрунивал над Хёнвоном относительно его чувств к себе, дразнил его, называя геем и в шутку предлагая свои губы, чтобы развеселить Каын. Так он любил шутить. Хёнвон все это помнил и лишь широко улыбался, зная, что Хосок вспоминает именно это сейчас.       — Малой, слушай... Я ведь много раз спрашивал тебя насчет этого, почему ты говоришь только сейчас?       Хёнвон был удивлен, что эта фраза прозвучала из уст хёна-гомофоба и того, кто лишь по приколу приближался к губам младшего.       — Я только недавно понял, что совсем не Каын привлекает меня в нашем трио.       — Ты ведь знаешь, что я не смогу ответить тебе?       А вот и та самая ожидаемая Хёнвоном фраза. Он даже не пытался. Парень отпрял от "предмета обожания" и лениво презрительно взглянул в лицо хёна. Хосоку было жутко неловко и стыдно не за свое бессилие, а за глупые чувства жалкого Хёнвона. Как же это доставляло Хёнвону! Он не сдержался и улыбнулся.       — А может попробуем втроем? Ты будешь любить ее, я тебя, а потом ты и ко мне привыкнешь.       — Малой, ты ж не серьезно? — насупился Хосок.       — Или ты из принципа мне отказываешь? — Хёнвон вновь нарушил личное пространство хёна; приблизившись, положил руку на заднюю сторону шеи и слегка притянул его голову к себе. После Хосок ощутил руку друга на своем прессе. — Может быть тебя тоже Каын не прельщает?       Хосок задумался на время, как бы выйти из этой ситуации, чтоб не сорваться на Хёнвона и при этом сохранить, теперь уже подобие дружбы. Он боролся с отвращением из-за искренней привязанности к другу, и так бы стал он счастливей, если бы все это оказалось шуткой. Но не радость вызвал у него смех друга, как ожидалось, а недоумение.       — Да ладно, расслабься, хён, я шучу, — выдал Хёнвон, от души просмеявшись.       — С ума сошел? Заняться нечем?       — Как раз есть чем, — ехидно улыбнулся младший.       — Пойдем вниз и хватит дурака валять.       Хёнвон не валял дурака, он был настроен, как никогда серьезно. В его голове было пару утвержденных идей и еще несколько, которых он сам боялся. Но это лишь вопрос времени — когда он утвердит и пугающие планы своей больной головы.

***

      — Ну так и когда мы устроим двойное свидание? — Лицо Хёнвона было по-прежнему пугающим, а Каын с поникшим взглядом попивала колу, поэтому Хосок решил разговорить странных друзей. — Я имею в виду, ты же не будешь третьим все время с нами таскаться. — Хосок рассмеялся, но это была одна из его многочисленных неудачных шуток над Хёнвоном.       — Почему-то раньше тебя все устраивало, хён. А теперь ты заметил, что я третий лишний? — Хёнвон не пугал больше Хосока своей улыбкой, но пугал этим. — Может я и сейчас мешаю? Выйти? Потрахаться хотите?       — Что ты несешь? — он неловко улыбнулся, покосившись на Каын, которая странным образом не реагировала на раздражительный тон друга.       — Знаешь, кто не хочет? Каын не хочет. Потому что она быстро умеет приспосабливаться, и пока ты ходил в магазин, мы с ней на этом диване восполнили нехватку гормоном счастья.       — Хёнвон, ты сильно рискуешь, — процедил старший, смотря совсем не на Хёнвона, а на Каын, голова которой опустилась еще ниже.       — А ты, Каын, не стыдись своих желаний. Потому что хён не стыдится. Он совсем не тебя хочет, милая. Я это понял, когда мы вдвоем закрылись наверху, пока ты спала. Знаешь, что хён почувствовал, когда я коснулся его тела?       Хосоку уже было невмоготу снисходительно улыбаться и делать вид, что перед ним его прежний тонсен. Он не узнавал тихого и смиренного Хёнвона, и ему некогда было думать, кто виноват в том, что он так ловко обманывал всех своим ангельским личиком. И ему даже не хотелось рассуждать о целях сегодняшнего дня для младшего, поэтому Хосок просто подскочил и, подняв за грудки друга, прошелся разок кулаком по его лицу. Каын подскочила и вскрикнула, а Хёнвон теперь вновь улыбался и требовал еще, сидя на полу.       — Ты омерзителен, — Хосок с досадой посмотрел на младшего и, прижав к себе Каын, повёл её прочь.       — Куда ж ты пошел, хён? Ты ведь хочешь этого? Возьми меня прямо здесь, не стесняйся, — кричал Хёнвон вслед удаляющимся, сидя на холодном белом полу, который принимал за ковер.

***

      — Кушай супчик, — ехидная улыбка.       Хёнвон подвинул ближе к хёну тарелку. Хосок обняла руками предложенный стакан с водой, и обратился к младшему:       — Зачем ты меня позвал?       — Я хотел помириться, — Хосок вскинул бровь, подняв глаза на Хёнвона, лицо которого выражало что-то очень далекое от раскаяния. — И извиниться, конечно. Кушай супчик, ешь. Хосок не хотел нервировать друга, поэтому выпил небольшое содержимое стакана, и после вновь поднял глаза на друга, что медленно нарезал круги вокруг него.       — Что дальше? Чем был так важен твой суп?       — Тем, что я исполнил твою мечту. — Хёнвон как раз проходил за спиной, и заинтригованный Хосок обернулся. — Ты ведь мечтал быть всегда с Каын, как единое целое, которым, к слову, хотели быть мы. Ну да ладно, я не эгоист, решил тебе помочь. — Он наклонился к уху хёна и злобно прорычал: — Теперь она внутри тебя. — Я тебя не понимаю. — Хосок на самом деле все прекрасно понимал, все знал, потому что не в первый раз пьет этот стакан воды. Но каждый раз надеется услышал после фразы "Теперь она внутри тебя" что-то другое, и каждый раз Хёнвон выдает одно и тоже. — Этот суп сварен из твоей девушки, хён, — довольно улыбаясь, сообщил Хёнвон. — Как было приятно, разрезать ее на части, ты даже не представляешь. А как она визжала. Уф, наверное, с тобой так в постели не визжала. — Заткнись, не хочу слушать.       Хёнвону и правда было дико приятно разрезать тело ненавистной, но некогда любимой девушки. Приятно было, что теперь-то хоть она смотрела только на него, не смея отвести взгляда и на минуту. Истинное наслаждение для Хёнвона — слышать звук рвущейся плоти, звук кипения этой плоти во время варки угощения для хёна, звук поедания этого хёном. Все это компенсировало ту пустоту внутри, что была выжрана болью. И мысленно Хёнвон сравнивал его и их счеты, представляя табло, как на футбольном поле. Но, казалось, чем дальше Хёнвон заходил, тем больше была разница в цифрах. Хён лидировал, даже оставшись теперь без своей любви. Но Хёнвону все же становилось на мгновение легче, когда он заменял воспоминания об одиноких вечерах в углу комнаты на картинки кровавых порезов по телу Каын.       — Куда же ты уходишь, хён? Не хочешь послушать о последних минутах жизни своей подруги?       Хосок развернулся уже у стальных дверей с маленьким окошком посередине ответил:       — Нет никаких последних минут жизни. Каын жива, она стоит за дверью.       — Утешай себя, хён, — громко рассмеялся тот. — Я тоже себя утешал, когда в очередной раз приходил на веселую вечеринку, где вы двое смотрели только друг на друга, а я сидел сам с собой. Каково мне было дышать лишь воздухом позади ваших спин и греться в лучах ваших теней? Да каково и тебе сейчас, зная, что ты слопал свою собственную...       — Борись, — перебил его Хосок. — Когда ты вернешься, я знаю, будешь очень рад узнать, что не убивал ее, потому что мой Хёнвон не способен на такое. И я всегда любил своего Хёнвона, несмотря на то, сколько у меня было женщин, и на кого я там смотрел. — Хосок подошел Хёнвону, запуганному такими странными словами хёна, и обнял его, не теряя бдительности и следя за руками того. Но Хёнвон не собирался причинять ему вреда, не сейчас и не руками уж точно, это не его стиль с некоторых пор. Он остолбенел и лишь хлопал глазами, не понимая, почему в памяти всплывают давно забытые воспоминания. Хосок затем еще раз посмотрел на тонсена и почувствовал радость, увидев знакомые эмоции на его лице. Он похлопал того по щеке, грустно улыбнувшись, и после уже не видел вновь ничего знакомого. Ехидная улыбка и ненавидящий весь мир взгляд вернулся к Хёнвону. Поправляйся, — с этими словами Хосок покинул палату, с силой захлопнув тяжелую дверь, звук которой не доходил до вселенной Хёнвона.       — Ну как он? — подскочила к любимому Каын.       — По-прежнему убивает тебя в своих фантазиях.       — Ну хотя бы тебя он убить не хочет, — решила подбодрить его девушка.       — Он заставил меня съесть твою плоть. Думаю, это хуже физического убийства.       Хосок скорее повёл ее прочь из этого места, на всю территорию которого разносился смех Хёнвон, который вновь одержал победу в своих фантазиях и который был готов вновь ее одержать, придумывая заново, как бы убить девушку друга днями и ночами напролет.

- flashback -

      — Успокойся, ты же мужик, — улыбается, смотрит прямо в глаза, сжимает его плечо, обещает лучшее будущее.       Хёнвон больше не пускает тихие слезы, сидит смирно, смотря в пол, глазом, который не заплыл. Он не знает истинной причины прикосновений хёна, но плечо, которому он сейчас делает больно, заставляет Хёнвона забыть об избитом лице, многочисленных ссадинах и гематомах на теле, о головной боли и об униженном достоинстве.       — Хён...мне больно, — подает голос Хёнвон, когда хватка Хосока становится слишком болезненной и только добавляет плачевности ко всей картине.       — Слушай меня, малой, — почти приказывает Хосок, но тонсен не реагирует. — Смотри на меня, слышишь? Он ответит за все, что сделал. Я клянусь. — Хёнвон, наконец, поднимает глаза на своего защитника. — Мы вместе способны на невероятные вещи. Я тебя никогда не оставлю, как твоя мать, и никогда не сделаю тебе больно, как отец, потому что я твой друг. По крови мы никто, но души у нас одинаковые. Мы еще утрём нос всему этому чёртовому миру, когда поднимемся к верхам. И никто, слышишь, никто нам не помешает.       — Ты оптимист, хён, — усмехается Хёнвон.       — А еще красавчик, — подмигивает он, оголяя зубы в невинной улыбке.       Хёнвон смотрит на старшего и в этот момент всю боль словно рукой снимает. Воспоминания Хёнвона о грязном полу, об ударах ногами по телу, о крови, которой был наполнен рот, о порванной одежде бледнеют, а затем уходят в забвение. В голове, в мыслях, в отражении глаз парня только взрослый, уверенный и смелый хён, а рядом с ним — картинки мнимого будущего, которое он описывает. И все сердце младшего заполняется любовью к нему и верой в него, и, кажется, все последующая жизнь будет посвящена ими друг другу. И кажется, что болезненной и мрачной настоящей реальности уже просто нет в их особой на двоих вселенной.