Огненный танец

Грейвс не особо любил бывать на публике. Нет, он любил ходить на мероприятия, посещать выставки и всяческие выступления, наслаждаться музыкой, картинами и просто искусством, но был один минус, который частенько портил ему впечатление от того или иного выхода в свет. Зрители. Несомненно, публика бывает разной. На балете и в опере сидят истинные ценители данного искусства. На рок-концерте тоже ценители, но уже совершенно другие. На других, менее "специализированных" мероприятиях, были практически все: дети, взрослые, пожилые люди, молодежь и т.д. И именно эта разношерстная публика, в составе которой часто оказывался Грейвс, его и раздражала. Вспышки фотоаппаратов, подсветка мобильных, шёпот, разговоры и ещё тонны лишних звуков, всё это отвлекало и не давало возможности толком сосредоточиться на представлении. Оттого Грейвс сторонился толпы. Это всегда ужасно отвлекало от представления и не давало толком сосредоточиться на представлении или выставке, и именно поэтому мужчина не любил публику. Но приходилось ее терпеть, борясь со своей нелюбовью. Симпатия к искусству все же была сильнее всего. Вот и сейчас Персиваль, пересилив себя, направился в небольшой театр на окраине города. День был долгим, работы у главного редактора крупного издания невпроворот. Но усталость и предстоящая пытка публикой не остановили его. Он купил билет на это выступление еще неделю назад, хотя и не знал, пойдет он туда в итоге или нет. Небольшой театр давал представление по сценарию молодого парня Ньюта Скамандера. Амбициозный молодой человек с большим потенциалом и безграничной любовью к животным, если верить тому, что он о себе рассказывал. Представление должно было больше напоминать какой-то смотр молодых дарований, но все же имело один связующий сюжет, проходящий от начала и до конца. Шоу молодого режиссёра было на устах публики, и Грейвс не смог пройти мимо. К тому времени, как мужчина подъехал к театру, зал уже был полон разношерстной публикой. Грейвс невесело усмехнулся. Видимо, представление действительно стоит того, раз такое большое количество народа пришло его оценить. Но как же этот народ будет его отвлекать во время действа! Это было печально. Грейвс отмахнулся от невеселых мыслей, решив абстрагироваться от толкучки вокруг. Он поднялся на балкон, прошел к своему месту и терпеливо начал ждать начала представления. Действо и правда напоминало разрозненный концерт, на котором выступали все, кому не лень. Персиваль не мог сказать, что это были профессионалы, но свое дело они явно знали. Фокусники, гимнасты, акробаты, артисты всех мастей демонстрировали своё искусство. Шоу было увлекательным, но Грейвс не ощущал того восторга, о котором твердило "сарафанное радио" знатоков искусства. Нехотя он начал отвлекаться на других зрителей. Так прошел час от представления. Номера не объявляли. Очередная гимнастка поклонилась и ушла со сцены. Неожиданно свет резко погас. Публика вокруг притихла, а Персиваль заметил силуэт, двигающийся в сумраке сцены. Обстановка несколько заинтриговала его, он выпрямился в кресле и едва прищурился, внимательно смотря на сцену. Заиграла медленная восточная музыка и яркий свет прожектора выхватил из мрака фигуру танцора. Он был полуобнажен. Шею украшало ожерелье из тонкой золотой паутины, а на его плечах и предплечьях были широкие браслеты, явно стягивавшие кожу. Черные волосы парня блестели в луче прожектора. Его лица не было видно какое-то время, пока, медленно поднимаясь в такт музыке, он не выпрямился. Грейвс не сразу понял, что элементарно замер и затаил дыхание. Он не слышал ничего другого, кроме музыки, и не видел никого, кроме силуэта, извивающегося ей в такт. Он был удивительно красив, даже несмотря на то, что парень был хрупким. Мужчина со своего места мог видеть, насколько тот худой. Но Персиваль видел не только это, но и то, какой танцор гибкий, пластичный. Он двигался медленно и плавно, поднимаясь с колен, смотря в зал. Грейвсу показалось, что он поймал взгляд парня. Мелодия стала набирать ритм. Танцор без особых проблем поймал его, не остановившись и не запнувшись ни на секунду. Персиваль словно впал в какой-то транс. Мигрень, мучившая его из-за болтовни рядом и вспышек фотоаппаратов, пропала, будто ее никогда и не было. Парень на сцене изгибался в такт музыки, не испытывая, казалось, никаких трудностей. Он двигался так, словно у него не было костей. Длинный подол красной юбки только придавал танцу больше плавности, и заставлял желать увидеть больше. Когда музыка достигла кульминации, танцор приподнял подол юбки, начиная кружиться вместе с ней, и Персиваль выдохнул с некоторым восхищением - он еще и босиком танцует. А ведь в зале далеко не тепло. В принципе, больше связных мыслей в голове у мужчины и не было. Все, что он мог видеть, это юноша, что двигался под восточные ритмы и с каждым шагом манил его всё больше. Не сразу Грейвс понял, что мысли идут совершенно в отличном от искусства направлении. Что один только вид танцора вызывает вполне определенную реакцию у тела. Мужчина едва подался вперед, стоило парню, повинуясь музыке, снова упасть на колени, не прекращая танец ни на секунду. Грейвс жадно всматривался в происходящее, наблюдая, как парень извивается. Воображение рисовало абсолютно другие картины с участием этого гибкого танцора и его тела. Мелодия замедлилась, парень поднялся, изгибаясь, замирая на несколько секунд и демонстрируя всего себя, и Персиваль замер на месте вместе с ним, жадно смотря на глянцевую от пота кожу танцора. Он вновь опустился на пол, и движение, выглядевшее бы абсолютно нелепо в обычной жизни, здесь и сейчас казалось невероятно привлекательным. Танцор медленно пошел к выходу со сцены, и мужчина невольно испугался того, что все закончится сейчас. Но музыка не затихала, а, наоборот, снова набрала темп. Парень закружился на сцене, а потом сделал связку элементов, после которых Персиваль задержал дыхание. Публика взорвалась аплодисментами, а мужчина сидел ни жив, ни мертв. Он даже не понял, что произошло, настолько органично это смотрелось. Танец все продолжался, а Грейвс по-прежнему не мог отвести взгляд от сцены. Музыка и не думала сбавлять обороты, как и юноша, что, вновь взяв юбку, начал вырисовывать ей непонятные фигуры. В голове у мужчины появилась ассоциация с огнем. То затухает, но вновь разгорается, бушуя. Как парень на сцене со своими танцами и красной юбкой, что в процессе мелькала, словно языки пламени. В одно время казалось, что танцор не движется вообще, стоит на месте, но в следующую секунду взгляд ловил едва заметное движение, и дыхание вновь перехватывало. Он не шел по сцене, а словно плыл. Любой перелив в музыке находил отражение в движениях парня, и Грейвс чуть ли не губу закусывал, наблюдая за танцором. Парень кружился, изгибался, делал непонятные, чарующие пассы руками. А Грейвс медленно, но верно превращался в совершенно сошедшую с ума лужицу, растекаясь по поверхности своего кресла, не отводя взгляд от танцора вплоть до того момента, как закончилась музыка. Публика бесновалась, Персиваль ошарашенно похлопал, провожая взглядом танцора, а потом понял, что у него проблема. И не то, что каменная, а прямо-таки железобетонная. А перед глазами по-прежнему танцевал легкий силуэт. До конца представления Персиваль не высидел. Стоило начаться следующему выступлению, он, стараясь выглядеть максимально серьезно, быстро и тихо вышел из зала. Надо было унять свою железобетонную проблему. А потом найти этого танцора. Мужчина не мог уйти отсюда, не поговорив с этим юношей. Но предстать перед ним в таком виде он просто не мог. Поэтому сначала направился в уборную. Там, закрывшись от всех посторонних глаз, шумов и прочего внешнего мира, он позволил себе расслабиться. Запустил руку в штаны и начал ласкать себя. Персиваль ощущал себя зашуганным подростком, у которого встаёт на всё, что движется. Грязным извращенцем, что возбудился от одного только танца полуголого, незнакомого парня. Но уж точно он не ощущал себя взрослым и самодостаточным мужчиной, у которого подчиненные ходят, как шелковые. Он вышел из туалета минут через пять. Покрасневший, но уже абсолютно спокойный и трезво оценивающий ситуацию. Персиваль прошел за сцену, благо, бывал здесь уже не первый раз. Он помогал данному театру, иногда пропуская в печать рецензии на новые спектакли, поэтому его спокойно пускали за кулисы. Грейвс огляделся, когда заметил, как за угол завернул кто-то в уже до боли знакомой юбке. Персиваль тут же навострился и сглотнул, прибавив шаг. Завернув за угол, он влетел в небольшую комнатку. Здесь было несколько маленьких столиков с зеркалами и пара стульев. Видимо, он очутился в местной гримерной. У дальнего зеркала стоял парень. Тот самый, которого искал Грейвс. Он поначалу не заметил мужчину, а когда увидел его и повернулся, посмотрев на него, у Персиваля вновь перехватило дыхание. У юноши были выразительные глаза, которые сейчас были густо подведены, видимо, ради образа. Острые скулы, тонкие черты лица... Парень сам был как произведение искусства. - Здравствуйте. Я чем-то могу помочь? - тихо произнес он, отводя взгляд и что-то убирая со столика в сумку, которую мужчина заметил только сейчас. Видимо, на финальный поклон они все не выходят, а если и выходят, то парень наверняка устал и хочет пораньше уйти домой. - Здравствуй. Я видел, как ты танцуешь. И лишь хотел сказать, что ни разу не видел ничего подобного в своей жизни. Ничего похожего на твой удивительный танец, - ответил Персиваль. Танцор поднял на него взгляд, и мужчина смог лицезреть, как на щеках юноши расцветает едва заметный румянец. - Вы мне льстите, - наконец произнес юноша, улыбнувшись. Он вновь быстро отвел взгляд и застегнул сумку. - Сестры Голдштейн, которые выступали до меня, были в сто раз лучше, - он отвернулся от мужчины, будто нарочно прячась от него. - Сестры Голдштейн - хорошие гимнастки, я не спорю, - Грейвс понятия не имел, кто это. - Вот только ты... Твой танец был куда более эмоциональней, куда более притягательным. Как, собственно, и ты, - покачал головой Грейвс, не без сожаления наблюдая за тем, как парень потянулся к своей обычной одежде, намереваясь одеться и спрятать свою манящую наготу. Персиваль тихо шикнул, стараясь отвлечься от вновь нахлынувших непристойных мыслей. Получалось не особо хорошо. Ну а как отделаться от сжигающих изнутри желаний, если перед тобой так легко раздевается такой привлекательный парень? Когда на пол полетела легкая красная юбка, мужчина не удержался, тихо подошел и поднял эту почти невесомую ткань. И когда танцор обернулся, то оказался почти вплотную к Грейвсу. - Спасибо, но... Боюсь, Вы переоцениваете меня. Я просто исполнял танец, который заучил давно, - ответил ему почти шепотом юноша в уже застегнутой рубашке и потертых джинсах. Он взял из рук мужчины свою юбку и облизнулся, глядя ему в глаза. Персиваль абсолютно искренне недоумевал, как вообще можно сочетать в своем взгляде невинность и абсолютно искренний интерес и хитрость. Он только хотел было что-то сказать, как позади послышался топот ног, а потом дверь в гримерку распахнулась. - Ну ты чего тут застрял? Уже представление закончилось, Ковальски нас везет отмечать, он не любит ждать, ты же знаешь! - Грейвс едва заметно вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял, собственно, сценарист сегодняшнего представления - Ньют Скамандер. На руках у него была какая-то зверушка, напоминавшая что-то среднее между выдрой и утконосом. У питомца были жутко хитрые глаза, но лежал он у хозяина в руках совершенно спокойно. Пока Персиваль пытался понять, что это за животное, танцор уже собрался и, обойдя незваного поклонника, направился к выходу. - Извините, надо идти. Приходите снова, - улыбнулся парень на прощание мужчине и, прежде чем тот сумел что-либо ему ответить, скрылся за дверью. Персиваль тут же вышел следом, но оказалось, что оба артиста уже набрали приличную скорость и вышли через черный ход на улицу. Грейвс с сожалением подумал, что он медленный идиот. Но тут же себя одернул. В конце концов, это был простой танец, ему понравилось (очень даже), но он забудет об этом через какое-то время. Успокоив немного себя этой мыслью, он пошел к выходу. Пора было возвращаться домой.

***

Он не угадал. Впервые в своей жизни Грейвс прогадал. Загадочный танцор мерещился ему везде. На улице, в кафе, даже в его собственной редакции. А ночью, стоило только усталому мужчине лечь в собственную кровать и прикрыть глаза, под веками тут же вспыхивал образ того паренька в той же самой легкой красной юбке, извивающийся и буквально плывущий в руки к Персивалю. Юноша манил за собой, звал к себе, и во сне Грейвс этому не сопротивлялся ни секунды. А потом просыпался один, в пустой квартире, с проблемой интимного характера. Персиваль пытался выяснить хоть что-нибудь о танцоре. Он связался с администрацией театра, где он впервые столкнулся с парнем, расспрашивая о нем, но выяснилось, что они ничего не знают ни об одном из выступающих. Единственный человек, который был им известен - Ньют Скамандер, и они дали мужчине его номер, но сказали сразу, что тот крайне редко отвечает на звонки и в большинстве случаев его мобильный просто недоступен. Так и оказалось. Грейвс вновь оказался ни с чем. Мужчина корил себя за то, что не спросил тогда у юноши даже его имя. Пускай не телефон, не адрес, а просто имя. Знай он, как его зовут, все было бы легче. Человека можно найти, просто зная его внешность и персональные данные, были бы связи. У Персиваля они были. Только воспользоваться он ими не мог, потому что данных не было. Грейвс даже интернет прошерстил, надеясь на то, что парень хотя бы раз выкладывал видео со своими танцами в интернет. Он провел не одну бессонную ночь, листая страницы и вкладки. Его браузер уже вывел ютуб в самые посещаемые сайты, но поиски не принесли результатов. Все, что мужчина нашел, это видео с того самого выступления в театре. Он его сохранил, но все равно не добился своей изначальной цели. И поэтому даже спустя две недели после того запавшего ему в душу выступления он не имел абсолютно никакой информации о танцоре. И все, что ему оставалось, это прокручивать в голове мысли о том выступлении и представлять юношу во всех красках перед глазами, когда самоудовлетворялся в душе. "Как неоперившийся подросток какой-то," - мелькало у него в голове каждый раз, но ничего с этим поделать не мог. Очередной понедельник встретил Персиваля дождем, разрядившимся телефоном и сломанной машиной. Грейвс взял зонт, зарядку, вызвал такси, которое прождал полчаса из-за пробок. До работы он, благо, доехал без проблем, но все равно был в ужасном расположении духа и готов был убивать одним лишь взглядом. В обеденный перерыв, уже с более-менее работающим телефоном, мужчина собирался попить кофе в кафе через дорогу, но, когда дошел туда, оказалось, что оно закрыто. Медленно начиная закипать, Персиваль направился в Старбакс, который находился чуть дальше. До точки кипения его довел лихач-водитель, промчавшийся по лужам и окативший его грязной водой. Добравшись до кофейни, он уже готов был не убивать, а расчленять людей с особой жестокостью. Внутри играла тихая веселая музыка, за соседними столиками кипела жизнь; переговаривались люди или же просто сидели в одиночестве, листая что-то в телефонах. Но вся эта ванильная обстановка неимоверно раздражала мужчину. Все, чего он хотел - перекусить и уйти обратно в офис. Оставалось дождаться официанта. Который не хотел никак подходить вот уже минут десять. Грейвс начал медленно переходить из состояния ярости в бешенство, когда заметил у соседнего столика работника. Он легко пританцовывал под мотив песни, записывая что-то у себя в блокноте. Персиваль был слишком раздражен, чтобы отметить, что подобное он где-то уже видел. - Не могли бы Вы подойти ко мне? - достаточно громко он сказал. Официант кивнул, не оборачиваясь. Закончил с соседним столиком и подошел к Грейвсу. - Ну наконец-то. Я жду, пока ко мне подойдет хоть кто-нибудь уже минут десять. Почему, спрашивается, я должен... - мужчина поднял взгляд на официанта и запнулся. Из головы вылетели все гневные слова, которые он хотел высказать в лицо работнику, а ярость и гнев сходят на нет. Потому что перед ним стоял тот самый танцор, который являлся в грезах мужчине вот уже две недели. Без густо подведенных глаз и с растрепанными волосами Грейвс его не сразу узнал, но все же это лицо ни с каким другим он перепутать не мог. Кажется, юноша тоже понял, кто перед ним, он едва улыбнулся мужчине. - Прошу прощения, просто в обеденный перерыв очень много посетителей, нас всего тут двое официантов, третий приболел, вот мы и бегаем, как можем, - попытался сбивчиво оправдаться официант, а потом откашлялся и поправил себя. - Еще раз извините, я готов слушать Ваш заказ. Уже выбрали? Мужчина все не мог отвести взгляд. Он нашел его. И день уже не казался ему таким уж ужасным. Наоборот, он будто приобрел свои особенные краски. Музыка и люди вокруг не раздражали, Грейвс уже забыл о том, что его окатили водой из лужи. Ведь теперь он знал, где работает тот, кто так сильно запал ему в душу. - Да... - Персиваль запнулся, смотря на бейджик официанта. - Криденс, - медленно и тихо произнес он, будто пробуя его имя на вкус. - Я бы хотел заказать салат и американо, без сахара. И узнать, во сколько заканчивается твоя смена? - едва улыбнулся мужчина, смотря на вмиг покрасневшего парня. Тот что-то пролепетал про заказ, и скрылся на кухне. Образы смущенного официанта и жгучего танцора никак не сходились в один единый. Но это только больше интриговало и раззадоривало Грейвса. Через пять минут официант вернулся, принес чашечку кофе и салат. Мужчина ничего не сказал, провожая парня взглядом. Настрой немного подпортился тем, что парень так и не сказал, когда он заканчивает работать. Не дежурить же ему весь день у дверей, ей-богу. Но когда Персиваль взял кофе, он заметил, что на бумажке, на которой обычно писалось имя, была выведена едва дрожащим почерком небольшая надпись: "В 6 вечера". Грейвс улыбнулся, отпивая горячий напиток и наблюдая за юношей, который принимал чей-то заказ. На его щеках он отчетливо видел алый румянец. Уходя из кафе, Персиваль оставил достаточно большие чаевые и записку на салфетке. "Никуда не уходи после шести." Дождь закончился, и на работу мужчина вернулся достаточно быстро. Казалось, полоса неудач закончилась. Остаток рабочего дня пролетел достаточно быстро. К шести Грейвс вызвал такси, закрыл кабинет, разогнал сотрудников и спустился к машине. Попросил по дороге заехать к Старбаксу и остановиться там. Персиваль вышел из машины, ожидая Криденса. Он был уверен, что парень еще не ушел. А если и ушел, то тогда завтра мужчина точно его перехватит и поговорит с ним. Недосказанность его начинала интриговать. Но все же юноша вышел примерно через две минуты ожидания, и мужчина ободряюще улыбнулся ему. - Пойдем. Я не кусаюсь, - он открыл заднюю дверь такси. - Прости за такси, моя машина в ремонте, завтра исправлюсь. - Мама говорила не садиться в машину к незнакомцам, - тихо ответил юноша. Персиваль улыбнулся, смотря на него. Узкие джинсы, футболка, какая-то большая куртка явно не по размеру официанту, и шарф, свисавший почти до пояса. Парень выглядел очень несуразно, но Грейвс испытывал только теплые чувства к нему. - Я Персиваль Грейвс, рад знакомству. Теперь, я не незнакомец. Я не обижу, Криденс, - улыбнулся мужчина. Парень ответил ему несмелой улыбкой, а потом все же залез на сиденье, выдохнув. Персиваль залез следом, садясь рядом и называя водителю свой адрес. Машина тронулась с места. - Я помню Вас. Вы были на выступлении в театре, да? - подал голос Криденс через пять минут поездки. - Вы подходили ко мне после выступления, - Персиваль улыбнулся и посмотрел на молодого человека. Тот вздохнул, встречаясь с ним взглядами, не зная, что и думать. - Зачем Вы подходили тогда? И... И зачем мы едем сейчас к Вам? Я не... - Я знаю, что ты не, - усмехнулся Грейвс, с удовольствием наблюдая за тем, как краснеет Бэрбоун. - Я подошел к тебе после выступления, потому что красивее твоего танца я не видел ничего в своей жизни. Эти две недели я был очень зол на самого себя, потому что я не узнал тогда ни твоего имени, ни твоего телефона или адреса. Я поступил, как полный идиот, позволив тебе тогда просто молча уйти, потому что, честно говоря, все это время ты просто не идешь у меня из головы, - выдохнул мужчина, смотря на юношу, который уже давно смотрел в спинку переднего сиденья. - И мы едем сейчас ко мне домой, не потому что я буду тебя насиловать. Если ты не захочешь, я к тебе даже пальцем не притронусь. Мы едем ко мне домой просто потому, что я хочу с тобой познакомиться чуть ближе. Вот и все. Такой ответ тебя устроит? - Вполне, - почти неслышно пискнул парень, но мужчина это очень даже хорошо услышал. Грейвс улыбнулся и посмотрел в окно. Они доехали до дома редактора буквально минут за десять. Персиваль расплатился за такси, вышел из машины, придержав дверь для своего спутника, а потом повел его в дом. Пара молча поднялась на лифте на этаж, где была квартира мужчины, и он открыл дверь, пропуская своего гостя внутрь. - Не стесняйся, чувствуй себя, как дома, - чуть улыбнулся он, смотря на парня и снимая пальто. Криденс немного запоздало кивнул в ответ, ставя рюкзак на пол и вешая куртку на вешалку. - Кофе, чай? Может, есть хочешь? Могу приготовить что-нибудь, - предложил Персиваль, проходя в гостиную. - Нет, спасибо. Только чай, - он покачал головой, смотря на мужчину немного смущенно и напугано. Грейвс чуть улыбнулся и подошел ближе, кладя руки на плечи Бэрбоуну. Тот вздрогнул и поднял взгляд на мужчину, стоявшего к нему почти так же близко, как тогда, в гримерке. - Не бойся. Я же сказал, пока ты не захочешь и не позволишь, я тебя не трону, - тихо произнес Персиваль, когда заметил в глазах Криденса что-то, отдаленно похожее на тот огонь, что пылал в его глазах тогда, на сцене. Парень облизнулся немного нервно, а потом подался ближе к мужчине. - А если я хочу? - прошептал он, к удивлению Грейвса. И в этот момент редактор увидел пламя в глазах танцора, понимая, что совсем не против в нем сгореть. Он подался вперед, целуя парня, обнимая и прижимая его к себе. Криденс тут же ответил, прильнув всем телом к Персивалю. Поцелуй был долгим, тягучим и обжигающе горячим, как и сам парень. Он буквально плавился в руках Грейвса, извиваясь. И мужчина не собирался просто так выпускать его из рук. Он крепко сжимал его в объятьях, поглаживал его по спине. Оторвался от таких манящих губ он только через пару минут, когда воздуха перестало хватать. Криденс тут же выпутался из своей футболки, обнажая худое тело. Персиваль окинул его долгим взглядом и подхватил на руки, заставив Бэрбоуна обвить его бедра своими длинными ногами. Парень охнул, прижимаясь ближе и вцепляясь в плечи Грейвса, сминая его рубашку и жилет. Мужчина понес его к своей спальне, благо, квартира была не особо большая. Попутно он покрывал поцелуями шею и плечи юноши, отчего тот только сильнее ерзал и извивался в его руках, мешая идти. Но все же до спальни они дошли. Грейвс опустил Криденса на кровать, едва отстраняясь, окидывая его взглядом. Юноша тяжело дышал, весь покраснел, открыто смотря в ответ. На плечах и шее виднелись небольшие следы от поцелуев. Но в его глазах мужчина отчетливо видел легкий испуг. Персиваль расстегнул и снял с себя жилет, а затем стал расстегивать рубашку, наклоняясь к танцору, легко касаясь его губ своими. - Не бойся, мой мальчик, я не причиню тебе боли, - прошептал он, смотря в глаза Криденса. Тот тихо выдохнул и кивнул, смотря на него. И в его взгляде мужчина видел столько всего и сразу. И смущение, и желание, и страх, и прочие абсолютно не похожие между собой эмоции. Это было настолько искренне, что Персиваль почти потерял голову. Он наклонился еще ближе, глубоко и жадно целуя Криденса, и тот с готовностью ответил, обхватывая мужчину за плечи, не отпуская. Тот тем временем уже стянул с себя рубашку, откладывая ее в сторону, начиная изучать тело юноши руками. Пальцы прошлись по его талии, поднимаясь выше и накрывая один из сосков парня, едва сжимая его и поглаживая. Парень выгнулся, подаваясь ближе к рукам Грейвса. Вторая ладонь опустилась ниже, касаясь его паха и осторожно надавливая, лаская. От этого Криденса подкинуло на кровати, и он простонал, отрываясь от поцелуя. Персиваль усмехнулся, поглаживая член парня сквозь ткань, беглыми короткими поцелуями опускаясь ниже. Пришлось оторваться от ласк танцора, чтобы расстегнуть его брюки, но это не заняло так уж много времени, и буквально через полминуты юноша лежал перед ним полностью обнаженный. Мужчина окинул его беглым жадным взглядом, а потом наклонился и смазано его поцеловал, тут же опускаясь ниже. Он обхватил пальцами его член, проводя по нему рукой и лаская его. Криденс откинулся на кровати, тяжело дыша и смотря на Грейвса сверху-вниз. Тот не отводил взгляд от кажущихся черными глаз парня, опускаясь все ниже, пока не перевел взгляд на плоть юноши, чуть усмехнувшись и наклоняясь к ней. А потом взял его осторожно в рот, задержав дыхание и закрыв глаза. Будто в омут с головой нырнул. Из этого омута мужчина не выныривал до полуночи. Криденс оказался жадным до ласк и касаний парнем. Гибким и выносливым любовником, и мужчина не мог отказать им обоим в удовольствии доводить их до высшей точки наслаждения. Они так и уснули в обнимку, прижавшиеся друг к другу и укрытые легким одеялом. А проснулся Персиваль от того, что внезапно стало прохладно. Лениво разлепив глаза, он с минуту смотрел в потолок, прокручивая в голове произошедшее вчера. Улыбнувшись, Грейвс повернул голову и увидел спину парня. Тот немного отодвинулся от мужчины и, видимо, поэтому ему стало прохладно. Персиваль подался вперед, повернувшись набок, и приобнял юношу, когда ощутил его дрожь. - Криденс? - тут же спросил обеспокоенно он, едва приподнявшись. Парень тут же замер, и в тишине послышался вздох. - Простите, мистер Грейвс... - юноша сел на кровати, едва поморщившись. Оно и понятно, ведь эта ночь была его первой подобной. - Я... Наверное, я создал не то впечатление, я... Я не такой, - Криденс замолчал, и Персиваль хотел было что-то сказать, но парень тут же продолжил. - Знаю, я говорю избитыми фразами, что их уже затерли до дыр и пошутили все, кому не лень, но это правда. Я не... Я не сплю с каждым встречным, просто... Просто я запомнил Вас, еще тогда, в театре. Вы... Я видел в Ваших глазах восторг, и это... Зацепило меня. Я сожалел, что не спросил у Вас тогда даже имени, а когда увидел Вас вчера... - парень вновь запнулся, опустив голову. Он всем своим видом излучал сожаление, и Грейвс не решался его прервать. - Я знаю, что для Вас это все... - Для меня это что? - все же прервал его мужчина, садясь на кровати. Бэрбоун тут же поник еще больше. - Это секс? Который был слишком хорош? Который я хотел бы повторить еще не раз и именно с тобой? - он чуть улыбнулся, смотря на не верящего в то, что он услышал парня. - Я уже, кажется, говорил тебе о том, что эти две недели ужасно хотел тебя увидеть и корил себя, что не узнал твой номер. Возможно, мы немного поторопились, но всегда есть шанс наверстать то, что пропустил. Поэтому, так как сегодня выходной, предлагаю тебе остаться у меня на завтрак, а потом сходить куда-нибудь прогуляться. А там уж видно будет, - он погладил его по щеке, заметив, как парень улыбнулся. - Вы... Правда хотите, чтобы я?.. - тихо спросил он, так и не сумев договорить. Грейвс заправил прядь волос ему за ухо, а потом наклонился и коротко поцеловал его. - Только если ты будешь танцевать только для меня.