В Городе Банок новое утро

— ...бля, а море-то здесь совсем как наше, Карбро, веришь? Я прям стою, мать его, каждый раз на этом охренительном высоченном утёсе, и всё кажется — вот щас мой папашка-козёл на горизонте появится. А ночью здесь вообще кайф, из дома выйдешь — охуеть можно: звёзды огромные, мать их, как мои пироги!.. Гамзи говорит бесконечно и неумолимо, слова из его рта вылетают непрерывным потоком, словно нефтяные реки на планете Эгберта. Он несёт всякую чушь, приправляя её отборным матом, начинает новую мысль, не закончив старой, задаёт вопросы и тут же сам на них отвечает. Гамзи ужасно боится тишины. С ним почти никто не разговаривает: дети считают его странным, Канайя смотрит на него так, словно увидела нечто чрезвычайно мерзкое, вроде протухшего пару недель назад личиночного паштета, Терези не смотрит вообще, старательно продолжая притворяться слепой. Тролль восполняет свою ежедневную норму общения, говоря с самим собой. Или с Каркатом, который почти ему не отвечает. Иногда — и в такие моменты Каркат старается уйти как можно дальше, лишь бы не слышать этих полубезумных "разговоров" — с троллями, что навеки остались по ту сторону двери ради выживания всей расы. Раз, два... Арадию и Солукса поглотила чёрная дыра. Что ж, по крайней мере, они снова вместе. Каркат немного упрекал себя в том, что позволил своему другу, пусть и бесящему его ехидством и иногда — высокомерием, замкнуться в себе после собственноручного убийства Арадии и ещё сильнее — с началом игры. Они мало разговаривали, и Каркату теперь казалось, что он должен был быть чуть меньше лидером и чуть больше — другом. — Тысячи, бля, зиллионы звёзд, и все сверкают, мать их, как искрящиеся пузырьки ёбаного Фейго! — продолжает восхищаться Гамзи. Каркат не смотрит на звёзды. Каркату хочется, чтобы Гамзи перестал упоминать злоебучий Фейго, которого здесь не сыщешь днём с огнём. Каркату хочется, чтобы он заткнулся, чтобы он не говорил о том, о чём все стараются не думать — о тысячах абсолютно пустых, одиноких звёзд, на которых никто не живёт. Каркат ловит себя на мысли, что тоже боится тишины. На новой планете оказалось неожиданно просторно, но это был пустой простор, не приносивший радости. Даже целой колонии панцирников не хватило, чтобы заселить планету хотя бы на одну сотую часть, не говоря уже о кучке людей, четырёх троллях и одном херувиме. Каркат почти не ночевал в своём доме-банке, допоздна засиживаясь то у Дейва, то у Терези, то у Канайи и выдумывая любые предлоги, лишь бы подольше не идти обратно, в тишину и пустоту. По ночам здесь абсолютная, поглощающая темнота: атмосфера их нового дома гораздо больше схожа с земной, чем с альтернианской, и часто бывает пасмурно. Джейд утверждает, что вокруг их Земли ещё вращалась "Луна", небольшой спутник без атмосферы и растительности, отражавший по ночам солнечный свет, но она, к сожалению, погибла от метеоров вместе с их старой планетой. Каркат думает, что похер. Ещё больше безлюдных пространств, только этого не хватало. Каждое утро они изучают планету, по праву первопроходцев. Многочисленные панцирники занимаются земледелием, выращивая в огромных количествах любимые тыквы и другие овощи, семенами которых щедро наделила их Джейд. Обустраивают свои дома. Роуз вяжет им подарки: чехольчики на стулья и нарядную одежду. Иногда кажется, что так было всегда. Ни намёка на то, через что всем пришлось пройти. И только в голубом небе (у Вриски была кровь такого цвета, ты же помнишь Вриску, а, парень, тебе бы хотелось, чтобы Вриска была тут, хоть кто-нибудь кроме одних и тех же лиц и одинаковых как две капли воды панцирников?) издевательски висит неизвестно кем написанная фраза "Спасибо за игру". Три, четыре... Вриска отдала свою жизнь за них в битве с Лордом Инглишем. Отчаянная, залихватски смелая, преданная своим идеалам и многими нелюбимая Вриска. Таврос наконец исполнил свою мечту и научился летать, будучи спрайтом, но с концом игры исчезли и спрайты, и пузыри снов. Кто знает, где они все теперь, в каком из миров? У Гамзи дом-банка, стоящий в отдалении, у моря. Пару месяцев назад во время шторма в его крыше пробило дыру, и на время ремонта тролль переселился к Каркату как к единственному, кто был на это согласен. Именно тогда Каркат начал сбегать от него: не было никаких сил слушать, что к нему "опять приходил Тавбро" (Гамзи полночи читал рэп, потом затихал на какое-то время, а затем вдруг начинал яростно аплодировать) или что призрак Эквиуса снова стоит у него в изголовье кровати и никак не уходит. Просто стоит и смотрит. Пять, шесть... Непета и Эквиус погибли от руки его лучшего друга. Даже время назад не отмотаешь: силы игроков после завершения сеанса неуклонно уменьшаются. Джейд едва успела отстроить город из увеличенных банок для всех желающих, а теперь разве что иногда развлекается, сгибая усилием мысли вилки и перемещая мелкие предметы. Способностей Джейн хватает на заживление небольших порезов. Дейв, единственный оставшийся в живых игрок времени, использует тени своих сил исключительно для того, чтобы по утрам отодвигать будильник на несколько минут вперёд. Всё. Нахуй. Хватит этих ёбаных путешествий во времени. Поезд ушёл, забрав две трети оставшихся троллей. Когда Гамзи достали из холодильника, он не был даже ранен, не считая пары синяков от бесконечной трясучки внутри твёрдого тесного объекта и совершенно ошалелого взгляда. Везучий, неубиваемый ублюдок. Словно бы его клоунские мессии действительно ему помогли, в акте какой-то мрачной насмешки над ним и над всей тролльей расой защитив его от серьёзных травм. Каркат отгоняет дурацкую мысль. Никаких клоунских мессий больше нет. Даже Гамзи это понял. Есть только они, выжившие, и священная миссия восстановления их расы. Канайя выращивает новую троллематку: это совсем молодая особь, в длину едва ли больше роста самой Канайи, но растёт она стремительно. Сквозь её пока ещё полупрозрачные бока, которые скоро станут молочно-белыми, смутно виднеется, пульсирует внутри Матрисфера, получившая генматериал четырёх оставшихся троллей: нефритовый, бирюзовый, фиолетовый и ярко-алый. Каркат настоял, а Канайя, скрепя сердце, согласилась, чтобы Гамзи включили в процесс: для полноценного смешения генов был необходим хотя бы один хайблад. Когда троллематка станет достаточно крупной, она даст жизнь первому поколению троллей на новой планете — первому поколению, которому не придётся бороться за выживание. Каркат ощущает себя непривычно взрослым, и это ощущение давит на него, словно гигантский булыжник. Кажется, из всех игроков одна лишь Каллиопа чувствует себя в полностью в своей тарелке. Впрочем, от существа, которое провело всю жизнь в закрытом помещении, сложно ожидать привередливости. Она с восторгом маленького ребёнка изучает каждый потайной уголок планеты, плетёт венки из цветов, помогает панцирникам ухаживать за рассадой, заинтересованно наблюдает за местной флорой и фауной и, вероятно, счастлива. Вот уж у кого вся жизнь — "грёбаное чудо". Каркат мог бы поклясться, что ещё не так давно он был бы рад любой возможности уединиться где-нибудь со скорлубуком, чтобы не видеть гнусные рожи своих сокомандников и не слышать ехидные голоса хотя бы десять минут. Сейчас он скучал даже по Эридану. Семь, восемь... морские тролли никогда не были его фаворитами, он подсознательно чувствовал, что если бы взрослые тролли не улетели с Альтернии, морские стали бы первыми кандидатами в его палачи. Но Фефери всегда была к нему доброжелательна: пожалуй, одна из немногих, при встрече с кем не хотелось вежливо сблевануть в качестве приветствия. А нытьё Эридана сейчас уже не казалось настолько раздражающим. Справлялся же он как-то с его капризами раньше?.. Не терпелось уже вывести новую троллематку и заселить всю планету троллями. Всю её. Ну ладно, так уж и быть, уступить часть поверхности людям, которым из-за неимоверно сложного и несовершенного процесса репродукции (один-два ребёнка за раз? Да вы издеваетесь) придётся воспользоваться эктобиологией. Гамзи вдруг растерянно умолкает. Каркат следит по направлению его взгляда и видит, что тот устремлён в сторону моря: над ним, величественное и тёплое, но не обжигающее, совсем не похожее на смертоносное альтернианское, медленно встаёт новое солнце новой планеты. На воде, сначала робко и едва заметно, а затем и в полную силу, начинают свой танец яркие золотистые блики. — Это же ёбаное чудо, бро... — потрясённо выдавливает из себя Гамзи, и по щекам его катятся фиолетовые слёзы. Над Городом Банок встаёт новый рассвет.