Снежный шар

*** pov Юки Я внимательно смотрела на Сацуки, который лучился нездоровым энтузиазмом. Желание убежать явственно билось в мозгу, но я превозмогла себя и сумела даже изобразить вежливую улыбку. Впрочем, от меня большего и не требовалось. Сацуки от меня оттерла охрана и работники отеля. Я быстро спустилась вниз и по стеночке добралась до полюбившегося мне дивана в небольшом закутке под лестницей в игорный зал. — Я сегодня в борделе, — тихо пояснил мне Кисаме. Я кивнула и устроилась за низким столиком с книгой, планируя погрузиться в чтение. Около меня моментально появился управляющий гостиницей. — Юки-сан, какая неожиданная встреча… — Мои расценки не изменились. Можете радоваться или огорчаться — но они останутся прежними, — я закрыла книгу и перевела на него взгляд. — я хочу поселиться в восемьсот двадцать пятом номере. Он свободен? — Да!!! Сацуки-сама выразил желание поселиться рядом с вами… Юки-сан… на счет стоимости… за то, что Акацуки Вас вернули мы заплатили довольно крупную сумму… — Это Ваши проблемы. Акацуки меня вернули, но петь Вам я не обещала. Три часа моего пения стоят миллион. Но, в связи с тем, что сейчас тут отдыхает принц страны Морей… — Я Вас понял, миллион нас вполне устраивает, — пошел на попятную мужчина. — Славно… — я снова обратила внимание на книгу перед собой. — Юки-сан, я так счастлив воссоединиться с Вами! — томно прошептал мне на ухо мужчина. — Я ясно дала понять, что не желаю становиться Вашей супругой. — я раскрыла книгу и снова попробовала погрузиться в сюжет. — Вы все так же шутите, — рассмеялся он. — Моя семья одобрила наш брак заочно, только услышав о Вашем отказе. Отец сказал, что именно такая девушка мне необходима, чтоб могла усмирять мой пыл. Я согласен взять тебя в жены! Я захлопнула книгу и сжала пальцами переносицу. — Секундочку… я потеряла нить беседы. — я обернулась к нему, сияя улыбкой, и отчетливо чувствовала, как уголок рта и правая бровь начинают подергиваться. — Мама сказала, что девушки отказом часто привлекают к себе внимание. Я все обдумал и понял, что мое первое желание было верным! Вы… ты красива, талантлива, можешь возразить вышестоящему и… -…И все так же не желаю выходить за тебя замуж. Этот разговор окончен, — я поднялась на ноги и собралась уходить. — Нет, Юки-тян, — раздался тихий и вкрадчивый голос за моей спиной. — ты забываешь, что я пришел сюда с двадцатью лучшими самураями. Их хватит для того, чтоб удержать тебя на свадебной церемонии. И твой отказ я не приму. — Ты настолько неуверен в своих силах, что нуждаешься в физической поддержке? — маска доброжелательности треснула и осыпалась, обнажив мои истинные эмоции. Гнев, недоверие, презрение… — Поверь мне, милая, ты не останешься разочарованной. В крайнем случае я могу тебя связать. Так что придумай, как лучше использовать то змеиное жало, которое у тебя вместо языка. — он принялся наступать на меня, и я, отступая, снова упала на диван. Парень навис надо мной, ухмыляясь. Длинные каштановые волосы коснулись моего лица, когда он склонился ниже. — Кириго — замечательный город. Но только вот он еще хорош тем, что тут сквозь пальцы смотрят на небольшие нарушения закона. Особенно, если у тебя есть деньги. — продолжил он говорить, наклоняясь так, что наши лица были практически вплотную. — Тебя так задел мой отказ? — продолжила я ехидничать, сама понимая, как жалко это звучит в моем положении. — Ну так я тебе больше скажу, я замужем была. Так что найди себе милую принцессу и живи с ней долго и счастливо, а меня оставь в покое! — Не важно, кто у тебя был до брака. После меня у тебя никого не будет. Иначе я убью этих идиотов у тебя на глазах. Ты сможешь жить, зная, что чья-то смерть на твоих руках? — он наклонился к моим губам и встретился с книгой лицом. Я выскользнула из ловушки и практически бегом направилась к лестнице наверх. Мне нужно проветрить голову и перестать паниковать. И подумать. Дверь на крышу скрипнула, и я вышла на продуваемую всеми ветрами площадку. Все сторонние мысли тут же выдуло из головы, и настроение медленно поползло вверх. *** pov Сацуки Юки оказалась такой же прекрасной, как и на выступлении, а то отец говорил, что это могут быть мои мечты, помноженные на неудовлетворенные желания. Увидев ее, я больше не замечал никого вокруг. В обтягивающей одежде, с распущенными волосами, кожа светится белизной… Я не помню, какие номера предлагались мне, но я твердо стоял на одном — хочу номер рядом с Юки. Управляющий куда-то отошел, но вскоре вернулся и обратился ко мне: — Ваша светлость, есть номер рядом с номером Юки-сан, но на этом же этаже есть еще один номер, окна которого выходят на окно ее номера, — он поклонился. — А смысл? Окна у вас тонированные. Мужчина склонился ближе и тихо прошептал: — Мы можем сменить окна в ее номере. Нам нужно лишь полчаса времени. — Сколько? — Пятьсот тысяч, — не стал юлить этот жук. — Мне нравится ваш подход, — я выписал чек и отошел к девчонке. Она выбрала идеальное место для приватного разговора — под лестницей, где кроме диванчика, столика и торшера ничего не было. Я видел, что за маской доброжелательности прячется настоящий вулкан эмоций. И, стоило лишь слегка выбить ее из колеи, я увидел, как маска треснула и осыпалась, обнажая истинные эмоции. Гнев, недоверие, растерянность… Ее попытка отвратить меня тем, что она была замужем — развеселила. Я прекрасно понимаю, что девушка двадцати четырех лет от роду не будет девственницей. Она выскользнула, уклонившись от поцелуя, и быстро ушла. Правда это больше напоминало бегство… Что же. Пора посмотреть номер. Я направился к лифтам, но меня разочаровало, что часть пути пришлось преодолевать пешком по продуваемым лестницам. В номере было чисто и просторно. Я наблюдал, как в комнате напротив меняют окна на прозрачные. Еще немного и Юки будет моей. Я всегда получаю то, что хочу, и она не станет исключением. *** pov Сасори Я вернулся в гостиницу уже к окончанию всей шумихи с приездом «важной персоны». Кисаме стоял в холле с какой-то девушкой, и они тихо беседовали, не обращая внимания на косые взгляды. Я подошел ближе и услышал: — Я технику восстановила, так что снова число драк уменьшится. — Что с Сацуки? — Все хорошо, не переживай об этом. — Не отводи взгляд. — Не сейчас, — она на секунду улыбнулась. — Мне пора. — девчонка ушла в сторону бара при хост-клубе. — Кисаме, это кто? — я подобрался к мечнику ближе. — Юки. Она сегодня будет выступать. Пойдешь? — Пойду. Хоть какое-то развлечение. — Тогда выбирайся из своей скорлупы и сразу поднимайся на технический этаж над клубом. Внизу будет не протолкнуться. … В небольшом помещении бушевало людское море. И только вокруг феодала и его свиты было пустое место, куда никто не хотел ступать. Певица же сидела на барной стойке, весело улыбалась всем вокруг и перебирала струны. — Тише, тише, я вернулась, пусть и ненадолго, но сейчас я снова буду петь вам всем. Не шумите, иначе мне будет тяжело. — Юки-сама, оставайтесь тут навсегда! — выкрикнул кто-то из толпы. Остальные его поддержали улюлюканьем. — Я рада, что вы не хотите меня отпускать, но я иначе исчерпаю себя и свое вдохновение. Менестрелю нельзя долго задерживаться на одном месте — он тогда теряет свой талант. Но мы с вами всегда можем встретиться! Ведь все дороги рано или поздно пересекаются! — она рассмеялась. Толпа утихла, и тогда она, прикрыв глаза, начала перебирать струны. Помещение наполнил голос девушки, а следом — иллюзия осеннего сада, укрытого туманом… Тебе знакомо это чувство — В нашей жизни все не так, Мы, очарованные грустью, Блуждаем в сказочных садах… Там, за оградой, искры гнева Осенних, гаснущих костров… Ты знаешь, как устало сердце Отрицать теченье лет, Когда-то я поверил в детстве — Жизнь — бесконечна, смерти — нет. Листва шуршит и что-то шепчет На древнем языке садов, Она скорбит о птицах певчих, О судьбах сорванных плодов. Сестра Ветров, несущих счастье, Прикоснись к щеке моей, Прими меня в свои объятья В крадущейся неслышно тьме. Страна Небес пошлет нам эхо Молитвы, что шептали мы — Не о богатствах и успехе… О радости в садах зимы. Тебе знакомо это чувство — В нашей жизни все не так, Мы, очарованные грустью, Блуждаем в сказочных садах… Там, за оградой, искры гнева Осенних, гаснущих костров… Ты знаешь, как устало сердце Отрицать теченье лет, Верить бы хотел как в детстве — Жизнь — бесконечна, смерти — нет. Листва шуршит и что-то шепчет На древнем языке садов, Она скорбит о птицах певчих, О судьбах сорванных плодов. Сестра Ветров, несущих счастье, Прикоснись к щеке моей, Прими меня в свои объятья В крадущейся неслышно тьме. Страна Небес пошлет нам эхо Молитвы, что шептали мы — Не о богатствах и успехе… О радости в садах зимы. Тебе знакомо это чувство — В нашей жизни все не так, Мы, очарованные грустью, Блуждаем в сказочных садах… Мы, очарованные грустью, Блуждаем в сказочных садах… Иллюзия истаивала, становясь полупрозрачной. Я глянул на двери клуба — все желающие не поместились в помещении, но не было драк или ссор — вообще все ловили малейший вздох Юки-сан. Я покосился на Кисаме, который сидел на перилах, огораживающих небольшой коридор. Он смотрел на певицу таким взглядом, что становилось страшно. Юки улыбнулась грустно и одновременно настолько светло, что казалось, что от нее исходит свет. Свет таланта и… искусства? « — Искусство — это взрыв, Данна!!!» — вспомнил я шебутного напарника. — Что же, мы продолжим? — поинтересовалась она у зрителей. Там были и мужчины, и женщины, и дети. Работники отеля и посетители. Люди с улицы, пришедшие только ради ее выступления… — Почему все покинули казино и что тут творится? — прошипел мне на ухо Какузу. — Все тут. Не парься, пока Юки поет — все посетители будут находиться здесь, — тихо ответил Хошигаке. Девчонка снова тронула струны: Я покину твое королевство на ранней заре. Разойдутся на миг облака над моей головой. Пусть уводит дорога меня от закрытых дверей. И следы моих ног поскорей зарастают травой. На высокие башни я брошу последний свой взгляд, И уйду, и смогу не заплакать, а тихо запеть. Я уже никогда не вернусь, мой забывчивый брат, И тебе не придется мой взгляд беспокойный терпеть. Я уже не вернусь, для тебя я почти умерла, Вспоминая тепло твоих рук до последнего дня, Потому что в ворота твои королева вошла. Я желаю ей счастья, которого нет у меня. Да и что мне с того? Во дворце не живет менестрель. А земля велика — хватит времени все позабыть. Мой забывчивый брат, мой веселый неверный апрель, Не сердись, я ушла из твоей непонятной судьбы. И не больно совсем, и дорога пряма и легка, И деревья мне машут ветвями с обочины вслед И легко и привычно на струны ложится рука, Но с непрошеной грустью рождается песня на свет. За недолгое счастье расплатою — горечь и боль. Но прошу об одном: забывая меня навсегда, Ты не струсь, не предай, не солги и останься собой — Остальное уже не такая большая беда. ***pov Сацуки Юки закончила выступление к часу ночи, приняла благодарности и спокойно покинула бар через дверь для персонала, находящуюся за барной стойкой. Люди постепенно покидали бар, возвращаясь в казино или в бордель. Несколько моих охранников тихо обсуждали выступление, а я напряженно думал. По моему приказу принялись готовить один из залов гостиницы к малой церемонии. Основная церемония пройдет в нашей столице. Не хочет она!!! Я направился в свой номер и занял пост у окна, погасив свет. Мне пришлось прождать почти три часа, пока в окнах напротив вспыхнул свет. Юки закрыла дверь, потянулась и наклонилась, снимая обувь. Прошла дальше по комнате, вытащила из шкафа футон и расстелила его. Девушка спокойно раздевалась, не подозревая о наблюдении, а меня жег через ткань ключ от ее номера. Винно-красное кружево на белоснежной коже смотрелось потрясающе. Девушка скрылась за дверью душа, чтоб потом продефилировать по комнате в одном полотенце. Влажные волосы практически касались колен, став невозможно яркими от воды. Внезапно она обернулась к двери и что-то произнесла. Я замер. Неужели у нее есть любовник?! Как она посмела?! За дверью оказался один из шиноби-охранников, который на ярмарке охранял меня. Он закрыл дверь за своей спиной и что-то сказал Юки. Та весело рассмеялась, кивнув ему на дверь душевой, а сама, сбросив полотенце, быстро натянула на себя пижаму и устроилась за котацу с книгой. Когда вышел шиноби, она лишь улыбнулась ему. Он устроился на футоне, немного покрутился и посмотрел на нее. Юки же казалась полностью поглощенной сюжетом книги. Мечник поднялся, дошел до стены с выключателем — и комната напротив погрузилась во тьму. Меня же жгла ревность. Что там сейчас происходит? … Всю ночь я проворочался, не сумев заснуть. Утром же выглянувшее солнце бликовало на окнах, не позволяя ничего разглядеть. Проходя мимо комнаты этой… меня накрыла волна ярости. Желание сделать ей больно, унизить ее — победило ростки мыслей «со мной она забудет обо всем». Я открыл номер своим ключом, и прошел по нему. Чехол с ее музыкальным инструментом — я отправил в стену и рассмеялся, услышав горестный гул струн и треск дерева. Открыл шкаф, вытаскивая вещи. О, вот вчерашнее белье. Чистое, пахнет какими-то духами и свежестью… было еще несколько кружевных комплектов, так же на полке лежало немного одежды и свитки с печатями. Я подхватил с полки самое развратное (на мой взгляд) белье и направился вниз. Юки была в кафетерии, сидела за столом с этим синим шиноби и еще двумя. Что же. Чем больше людей, тем лучше. Я направился к ним и, добившись ее внимания, сказал: — Какая милая деталь гардероба. Оденешь ее сегодня, когда будешь мимо окошка проходить? — я швырнул нижнее белье перед ней на стол. Все в кафетерии затихли. Взгляды Юки и трех шиноби скрестились на черном ворохе веревочек и кружев. Девушка поднялась и замахнулась, целясь мне в нос. Я легко перехватил небольшой кулак и дернул девчонку на себя… и взвыл от жуткой боли, когда острая коленка врезалась в мой пах, а второй кулак вошел в солнечное сплетение. Девушку оттащил от меня шиноби с закрытым тканью лицом, а синемордый навис надо мной. — Что ты там говорил об окнах? — его ладонь сгребла ткань моего кимоно и не позволяла мне отстраниться. — Я видел вас вчера ночью! Она будет моей, ведь ты — уродлив!!! Я найду менталистов, ведь на ней однозначно дзюцу подавления воли!!! С осени, как минимум!!! — сорвался я, увидев, как в кафе влетела моя охрана. — Кисаме, успокойся, — начал рыжий. — Я… я вызываю тебя на дуэль!!! — сорвался я, выкрикнув это ему в лицо. Мечник опустил меня на пол и пораженно спросил: — Меня? — Да! За Юки! Драться будем до первой крови!!! Шиноби и эта дрянная девчонка заливисто расхохотались. — Вы серьезно, Ваше Высочество? — поинтересовался самурай за моей спиной. — Абсолютно! Через два дня, вечером! И, в случае моей победы — Юки станет моей женой!!! — А в случае победы Кисаме? — вкрадчиво поинтересовалась Юки. — Я оставлю тебя в покое и выплачу Акацуки восемьдесят миллионов рё!!! Пораженное молчание накрыло, казалось, весь город. — Какузу-сама, у Вас есть бланк договора? — поинтересовалась девушка у шиноби, продолжавшего ее удерживать. — Я согласен на эти условия, — оскалил острые зубы шиноби. Я расписался в подсунутом мне бланке договора на выплату денег из казны в случае моего поражения, а так же отсутствии претензий, если я получу травмы… И только после этого я объективно посмотрел на своего противника — и ужаснулся. Плотный свитер не мог скрыть стальные мышцы, перекатывающиеся под кожей, холодный взгляд светло-серых небольших глаз, казалось, уже начинал искать мои слабые стороны. Я поежился и отошел в сторонку. Значит, мне нужен план. Не смогу победить в честном бою — значит, возьму верх хитростью. Юки переплела свои пальцы с пальцами мечника под столом, оказывая ему поддержку. Лоскутки ткани он убрал со стола. Они вернулись к разговору, словно не было только что этой сцены. Я же ухмыльнулся, глядя на Юки. План уже стал вырисовываться. *** pov Какузу Девчонка оказалась хорошим собеседником, не чурающимся черного юмора, способным поддержать беседу или спор. Вольная шиноби, одна из небольшого списка «живых» целей, которые я считаю достойными охоты на них. Но, глядя на Кисаме я понимал, кому придется ее выкупать на аукционе в «Дикой орхидее». Дешевле оставить ее в покое. К тому же она напомнила мне о заключении договора с зарвавшимся принцем. Восемьдесят миллионов! Достойная замена тридцати миллионам за ее поимку. А если еще устроить тотализатор… я начал подсчитывать возможную прибыль. Главное в жизни — это деньги! Я довольно ухмыльнулся в маску и влился в спор Юки и Сасори об искусстве.