Золото

Плисецкий чувствовал напряжение, повисшее в воздухе. Закончилась церемония награждения, закончились показательные выступления, банкет медленно подходил к концу. Они с Алтыном стояли снаружи ресторана, вдыхая морозный воздух и выдыхая облачка пара. Плисецкий жутко мерз в дико модном дорогом костюме, но все лучше, чем находиться в обществе пьяных, расстроенных, но в целом благодушных фигуристов. Плисецкий чувствовал напряжение, но, похоже, напряжение чувствовал только он один. Он поднял глаза на Отабека. Парень стоял, запрокинув голову вверх. Звезд не было видно толком, так что Юра не знал, что такого интересного увидел в небе Алтын. Темноволосый парень расслабленно улыбался. Они толком не разговаривали после церемонии награждения – все времени как-то не нашлось. Вечером Юра не смог найти Отабека и ушел в номер, а с утра Никифоров и Яков потащили его на экскурсию по городу, и Плисецкий не стал сопротивляться. Они встретились на банкете. Отабек кивнул Юре, когда тот вошел в зал, но Плисецкий не стал подходить: он все еще не знал, что сказать казахскому спортсмену, как вести себя рядом с ним. Плисецкий понимал, что это всего лишь соревнования, но еще он знал, что они с Отабеком похожи: для них фигурное катание никогда не было просто соревнованиями. - Прости, - наконец, произносит Юра, и слово, сорвавшееся с губ, готово в любой момент упасть на землю, замерзнув, и разбиться с хрустальным звоном. Отабек переводит заинтересованный взгляд на Юру. - За что? – спрашивает он почти издевательски – ведь наверняка понимает, о чем идет речь, так зачем мучить Плисецкого сильнее? Юра вздыхает. Ежится, безуспешно пытаясь согреться. Он не успел поверить в то, что они с Отабеком смогут на самом деле стать друзьями, но он успел начать надеяться на это. Рядом с Плисецким никто не остается долго. Юра отпугивает людей несносным характером, скрывающим проблемы и комплексы, или же ослепляет их выходящим за рамки нормальности талантом. Все всегда уходят, так почему он подумал, что в этот раз что-то будет иначе? - Эти соревнования ведь значили для тебя многое, - Плисецкий не смотрит в глаза парню, пытается скрыть волнение раздраженными интонациями. Алтын словно видит его насквозь. Парень кладет ладонь на плечо Плисецкому, и Юра может почувствовать тепло даже сквозь слои одежды. Он медленно оттаивает, расслабляясь под прикосновением, но все еще не решается посмотреть на Отабека. Алтын поднимает лицо Юры за подбородок, и Плисецкий поднимает глаза, тут же осознав, что сделал это зря. Темные глаза Отабека неожиданно близко, и в его взгляде искрится веселье. - Да, эти соревнования многое значили для меня, - Алтын явно дразнит Юру, он говорит тихо, и от тягучих интонаций чужого голоса по телу Плисецкого бегут мурашки. – Думаешь, простых извинений хватит, чтобы искупить вину? Плисецкий не знает, как реагировать. Он чувствует возмущение: он ни в чем не виноват перед старшим спортсменом, он извинился, потому что хотел сохранить их дружбу. Несуществующую, но возможную дружбу. А дружбу ли? Юре нравилось проводить время с Отабеком. Парень был взрослее, интереснее, с ним хотелось быть рядом, им хотелось любоваться. Не издалека – как в случае с Никифоровым, а близко. Очень близко. Юра чувствовал возмущение, но еще он чувствовал дыхание парня на своих губах, запах его парфюма, тепло его тела, что находилось неприлично и неправильно близко. Не то, чтобы Юра имел что-то против. Сердце не бьется – дрожит, как у загнанного зайца, лицо заливает краской, дышать невозможно из-за комка, что стоит посреди горла. А Отабек продолжает смотреть, и от его взгляда у Юры кружится голова и подгибаются колени. - А что это вы мерзнете тут вдвоем?! – раздается голос со стороны входа, и Юра вздрагивает. Пальцы Алтына исчезают, казахский спортсмен вновь стоит на принятом в приличном обществе расстоянии, и это расстояние кажется сейчас Плисецкому невероятным и непреодолимым. Полураздетый Кристофф, уже навеселе, выглядывает из-за стеклянной двери, на его лице играет лукавая улыбка. Тактичный Пхичит тянет швейцарца внутрь, виновато улыбнувшись Юре. Плисецкий лишь кивает, чувствуя себя гораздо более пьяным, чем не вовремя появившийся Джакометти. - На чем мы остановились? – спрашивает Плисецкий едва слышно, все еще не в силах перевести дыхание. Отабек смеется, но Юра не чувствует себя обиженным – в темных глазах слишком много какой-то теплой нежности, чтобы Плисецкий поверил в то, что Алтын смеется над ним. Старший фигурист в два шага сокращает дистанцию между ними, и мгновением спустя Юра прижат к крепкому телу казаха. Отабек кладет ладонь на затылок Юре, и произносит тихо, вновь заставляя Плисецкого покрыться мурашками: - Пусть я не выиграл золото, я выиграл что-то гораздо более важное. Плисецкий задыхается. Отабека слишком много, он слишком близко, и Юра никогда не думал, что это может быть так хорошо. - Кому нужны эти медали? – казах тихо смеется. – Ты мое золото. Юра неуверенно кладет руки на талию парня, обнимая его в ответ.