The Gift

      Еще на Чемпионате Европы, много лет назад, Виктор понял, что этот темноволосый парнишка в первых рядах — особенный.       Никто еще не смотрел на Виктора так, как он. В его сверкающих глазах не было ни тени зависти или слепого обожания, только вдохновение, непоколебимое стремление оказаться рядом, на той же золотой вершине, и неудержимое желание во что бы то ни стало достичь своей цели. Этот невероятный человек с голубыми глазами, всегда показывающий самые лучшие результаты, казался Юри таким удивительным и таким недосягаемым...       Настолько нереальный и в то же время отчетливый момент, когда под ослепительные вспышки камер и гулкий голос комментаторов Виктор приблизился к нему, Юри запомнил на всю жизнь.       — Здравствуй, — ласково улыбнувшись произнес мужчина. — Как твое имя?       — Юри... — от неловкой дрожи в голосе щеки зарделись румянцем. — Вот, это — Вам.       По-детски маленькие ручонки протянули Виктору венок из ярко-синих роз. На лице Виктора промелькнуло нескрываемое удивление. Пожалуй, это был самый удивительный и необычный подарок в его карьере. Да, ему и раньше дарили цветы, но чаще всего их было слишком много. Больше половины оставалось в отелях или аэропортах. Только эти — исключение. Виктор понял, что обязательно сохранит их, даже после того, как они утратят свой первозданный вид.       — Большое спасибо, — Виктор попытался поблагодарить Юри на японском, но, судя по тому, как его маленькие щеки покраснели еще сильнее, получилось не очень. Мужчина наклонился, чтобы его поклонник сам водрузил подарок на законное место. Журналисты сразу переключили внимание на эту парочку, но сейчас Виктора они совершенно не волновали. Он чувствовал, как дрожат цветы над его головой.       Вершину пьедестала Виктор занял украшенным этим цветочным чудом. Он улыбался зрителям и журналистам, держа в руках очередную охапку срезанных цветов, на этот раз — тюльпанов. Но почему-то его сердце забилось быстрее от мысли о синих розах, так подходящих к цвету его глаз. Тогда ему казалось, что они — важнее всех остальных на свете цветов, а этот мальчик с горящими глазами — важнее всех остальных в этом зале.       ***       Первому месту на финале Гран При Виктор был, несомненно, рад, но уже не ощущал от победы прежнего опьяняющего чувства счастья. Как обычно, он продолжал удивлять людей, но в последнее время стал испытывать щемящее чувство отсутствия чего-то очень важного в жизни. Название этому он еще был не в силах подобрать.       И, как обычно, — камеры, камеры, камеры, громкие заголовки газет о живой легенде фигурного катания Викторе Никифорове, завистливые взгляды соперников и бесконечные шаблонные интервью. Виктор отвечал на вопросы для какого-то малоизвестного телеканала, когда ощутил на себе чей-то пристальный взгляд. Забыв про репортера, он обернулся. Сзади стоял молодой японец. Поймав взгляд Виктора, он сразу отвернулся. Виктор узнал одного из своих соперников, Юри Кацуки, который оказался на последнем месте.       «Мне бы хотелось, — мелькнуло в голове Виктора, — называть его не "соперником", а другом. Это — тот самый мальчонка, которого я запомнил, с блеском в глазах, горячим сердцем и желанием непременно стать одним из лучших. И тот прекрасный венок из синих роз, который я храню поныне... Юри...»       Но сейчас он выглядел так, будто от былого блеска и огня не осталось совершенно ничего. Подавленно. И безнадежно. Только глаза отражали то же неизменное восхищение Виктором, смешанное с чем-то еще, новым и непривычным для молодого фигуриста...       Он быстрым шагом подошел к Виктору и, изо всех сил стараясь не смотреть ему в глаза, вложил в ладонь небольшую красную коробочку, перевязанную тонкой золотой лентой, и столь же поспешно ушел, не сказав и слова. Позже Виктор понял причину: он не хотел показывать ему свои слезы и предательски ломающийся от немой боли голос.       Вечером, вернувшись в свой номер, Виктор открыл заветную коробочку. Внутри оказался лишь лист белой бумаги, сложенный втрое. Осторожно развернув его, он начал читать строки, выведенные тонким дрожащим почерком:       «Виктор Никифоров,       Мне бы хотелось рассказать тебе об этом, когда я получу свою первую золотую медаль в финале Гранд При. Но даже если этого не случится, я хочу, чтобы ты знал.       С самого детства ты не переставал удивлять и вдохновлять меня. Иногда мне кажется, что я чувствую биение твоего сердца, когда наблюдаю за твоим катанием. Ты стал той силой, которая помогала мне идти вперед навстречу тому, чем я могу стать. На моем пути встретилось немало препятствий, и, возможно, дальше их будет только больше, но когда я в очередной раз повторяю себе, ради чего я здесь, когда я закрываю глаза и вспоминаю тот день, где я, маленький неопытный мальчишка, пообещал себе в один прекрасный день стоять рядом с Виктором Никифоровым, мне кажется, что в мире нет ничего невозможного.       P.S. Мне интересно, помнишь ли ты те синие розы?       Юри Кацуки».       По щекам Виктора предательски потекли слезы. Ему нужны были эти настолько искренние слова... Кажется, он стал на шаг ближе к обретению того, что могло позволить ему сполна прочувствовать эту жизнь и сказать, что он по-настоящему счастлив.       Виктор постоянно носил этот дорогой ему листок во внутреннем кармане пиджака, ища возможность поблагодарить Юри и ответить на его вопрос. Возможность эта представилась очень скоро — на банкете в честь финала Гран При. В начале торжества Виктор пытался отыскать Юри в толпе, но он выглядел по-прежнему удрученным и избегал встреч с гостями, предпочитая компанию бутылки шампанского. В итоге он напился так, что едва мог осознать, где он и с кем. После танцевальной дуэли и откровенных танцев у шеста, грозивших вконец перейти все рамки дозволенного, Виктор понял, что Юри пора спасать. Он взял его под руку и вывел на балкон, накинув сверху свой плотный пиджак, так как на Юри после бурного веселья не осталось ничего, кроме боксеров и носков. От него сильно пахло алкоголем и мужским парфюмом. У Виктора закружилась голова, и он пытался гнать прочь любые непотребные мысли.       — Виииктор, — протянул Юри, опершись о плечо Виктора, чтобы не упасть, — ты ведь прочитал, да? Вот настолько я люблю тебя, Виктор. Я хочу, чтобы ты был моим тренером. Будь моим тренером, Виктор!       Сердце Виктора в тот момент билось настолько сильно, что он был даже рад тому, что на следующий день Юри не вспомнит об этом. Вряд ли он вообще о чем-то вспомнит, поэтому...       Виктор взял лицо Юри в ладони и поцеловал его. Он сам не до конца понимал причину своих действий. Хотелось сказать спасибо: не только за подарки — за все. Просто за то, что ты есть, что не сдаешься и творишь со мной такое.       — Я все еще храню те розы, — тихо прошептал Виктор совершенно обмякшему в его руках Юри.       ***       После поразительной победы на национальных соревнованиях в Японии, также принесшей Кацуки личный рекорд, довольная улыбка не покидала лица Юри. Ему удалось показать, как появление Виктора изменило не только его карьеру как фигуриста, но и всю жизнь. Он был настолько благодарен ему за поддержку и любовь, но попытки выразить свою глубокую признательность в завораживающем катании казались ему недостаточными. Нужно было что-то еще, что-то запоминающееся. Вещь, которую захочется сохранить и постоянно держать рядом с собой.       — Виктор! — по дороге в замок Хасэцу Юри резко остановился и окликнул своего тренера. Они шли пешком, было темно и звездно. Подступающая ночь обволакивала прохладным осенним ветром.       — Да, Юри? — Виктор остановился и обернулся, вопросительно глядя на мужчину.       — Я хотел кое-что дать тебе... в знак благодарности, — с этими словами он достал из спортивной сумки сверток и протянул его Виктору. — Спасибо. За все.       Виктор мягко улыбнулся и развернул плотную бумагу. Внутри оказался черный шарф мелкой вязки, очень мягкий и приятный на ощупь. Недолго подержав его в руках, Виктор обмотал им шею, незаметно втянув в себя его запах. На нем остались едва уловимые нотки мужского парфюма Юри.       — Спасибо большое, Юри, — Виктор преодолел разделявшее их расстояние в несколько шагов и заключил Юри в объятия, через мгновение почувствовав на плечах его ладони. — Он такой мягкий и... теплый. В России всегда холодные зимы. Но с ним я точно не замерзну...       Юри смущенно улыбнулся, довольный своим подарком. Он представил, как каждое утро Виктор надевает его и невольно думает о Юри. Как шарф согревает его шею, подобно объятиям.       — Ну что, пойдем? — Виктор неохотно отстранился, поправляя свой новый шарф. — Нам еще нужно отметить твою победу!       Юри поравнялся с Виктором и, рука об руку, они продолжили путь. Огни замка бледно мерцали в ночном тумане. Неподалеку шумело море.       ***       Всю прошлую ночь Юри, терзаемый волнением, никак не мог уснуть. Виктор сразу заметил это. Не мог не заметить.       До финала Гран При оставались сутки, и при одной мысли об этом у Юри подрагивали пальцы и крутило живот. Что будет, если он проиграет? Виктор разочаруется в нем и уйдет? Нет, Юри не мог этого допустить. Он любил Виктора и больше всего на свете хотел быть с ним рядом, хоть иногда сам не мог себе в этом признаться. После всех тренировок и усилий, после всех прошлых поражений этот финал обязан был стать особенным.       Чтобы разрядить обстановку, Виктор повел его гулять по праздничным улицам Барселоны. Приближалось Рождество, кругом, куда ни посмотри, светились яркие вывески, пестрели всевозможными подарками витрины, а воздух наполняли соблазнительные запахи горячего какао, свежей выпечки и шоколада. Юри знал, что скоро у Виктора день рождения, и изо всех сил старался придумать, что ему подарить, разглядывая украдкой каждый предмет за стеклами магазинов, чтобы будущий именинник не заметил. Но Виктор, конечно же, не мог не заметить и этого. Он знал, что Юри судорожно пытался что-то отыскать. В такие моменты его лучше оставить в покое. Поэтому Виктор лишь молча шел рядом, также украдкой поглядывая на Юри.       Завидев что-то блестящее за витриной, Юри ринулся к стеклу, почти прижимаясь носом к его холодной поверхности. Виктор едва смог понять, в чем дело, как Юри мигом влетел внутрь и через пару минут вышел, незаметно сжав что-то в кармане пальто.       — Виктор, — негромко начал он, сжимая край его рукава, — слышишь?       Совсем рядом медленно пел хор. Красивая и немного печальная музыка пленяла и успокаивала вконец расшалившиеся нервы. Виктор понял Юри без слов, и они медленно направились к церкви. Какое-то время они просто стояли молча, слушая переливы переплетающихся голосов, пока Юри не заговорил:       — Завтра все решится... Но... даже если я не получу золотую медаль, знай, что я буду всегда благодарен тебе за то, что ты подарил мне меня, Виктор. И мне нечего дать взамен, разве что...       Он достал из кармана маленькую коробочку, в которой покоилось золотое кольцо, материалом и формой походившее на обручальное. Юри аккуратно снял перчатку с руки Виктора и дрожащими руками надел его на палец.       — Пусть это будет своеобразным талисманом. И подарком тебе на день рождения...       Виктор на секунду опешил, разглядывая переливы рождественских огней на гладком металле. Кольцо все еще хранило тепло ладоней Юри... Он заметно нервничал не только от мыслей о завтрашнем дне, но и о том, что он сейчас сделал.       — Я скажу тебе только одно, Юри. Завтра покажи мне такое катание, которое ты с уверенностью смог бы назвать своим любимым. Это — самое главное. И самый короткий путь к медали, который я знаю.       В глазах Юри загорелись так полюбившиеся Виктору искорки веры в собственные силы, поделенные на двоих. Это не могло не радовать. Виктор нежно накрыл его ладонь своей и надел в ответ на тонкий палец Юри такое же золотое кольцо. Это был способ сказать: «Я здесь. Я рядом. И я буду всегда с тобой». И Юри верил.       Он бросился в кольцо теплых обнимающих рук и впервые за все эти дни ощутил долгожданный покой. Словно все заботы мира растворились, исчезли, и не осталось ничего, кроме этого наполняющего тепла и веры в то, что все обязательно будет хорошо, пока есть на свете тот, кто никогда не оставит.       Виктор осторожно поцеловал Юри в затылок, и он уткнулся носом в мягкую шерсть того самого шарфа, подаренного им в самом начале их совместного сезона. Вряд ли бы Виктор признался вслух, что во внутреннем кармане его пальто, слева, теплился небольшой лист бумаги с потрепанными краями, сложенный втрое и исписанный тонким дрожащим почерком. Но самым важным и дорогим из всех подарков Юри был тот, который Виктор всегда хранил в своем сердце. Который заставлял его улыбаться, а порой плакать от счастья и гордости. Тот, которому сложно подобрать название.       Но пусть он зовется любовью.