Берегу, как зеницу ока

Кисе шёл домой с очередной фотосессии. На этот раз она затянулась дольше обычного. Если обычные фотосеты длились около 5-6 часов, то этот занял всё время после школы. Кисе давно так не уставал, последняя такая фотосессия была месяца 3-4 назад - точно не вспомнишь. Но вот уже со спокойной душой он идёт домой, слушая рок в своих наушниках. Идёт он так томно и тяжело, что кажется, что он вот-вот и свалится на землю. Взглянув на свои часы, Кисе удивился, узнав, сколько уже время - 11:37 вечера. - Давно должен был прийти домой... М-да... Ну и хрен с ним, лучше погуляю по городу, - подумал про себя легкий форвард и сел на ближайшую скамью, противореча своей усталости. Закинув голову назад, тяжело вздохнул и взглянул на ночное небо. Оно было полностью заплыто серыми, как и настроение Кисе, тучами. - Вроде бы сегодня дождь обещали. Видимо, синоптики всё-таки правы. В кое веке, - пробубнил себе под нос хмурый блондинистый парень. Совсем несочетаемые вещи - Рёта и хмурый, не так ли? В его жизни давно не было радости, ибо уже как год у него не получается завести нормальные отношения, да и поссорился со многими своими друзьями. А ведь это для самого КИСЕ РЁТЫ не допустимо. Чтобы этот лучик яркого света был совсем погасшим и безжизненным? Да быть такого не может! Всё бы ничего, если бы не один человек в его жизни, который когда-то по-настоящему влюбил в себя Кисе. Но всё оказалось ни так, как должно было быть - чувства были невзаимные, что позже выяснилось. У парня началась ужасная депрессия, которая длилась несколько месяцев. Постепенно депрессняк стихал, но осадок всё также оставался. Появилось недоверие, неприязнь к людям. Познает ли он снова это сильное чувство? Недолго так парень просидел под темным небом. Хоть настроение и было ниже плинтуса, заболеть ему всё-таки не хотелось – поднимался холодный ветер, а значит, скоро начнется очень хороший ливень. Хотя Кисе не отказался бы провести денек-другой в постели с чашкой любимого капучино, но выслушать крики от нового капитана Хаякавы не особо-то и хотелось, ибо говорит… нет… орёт он очень громко да так, что уши закладывает. Да что уж скрывать – Кисе стал так и так получать от сэмпаев всё больше подзатыльников, когда первый начинает хамить или посылать вторых. «Ты как со своими сэмпаями говоришь, Рёта? Касамацу ушёл – думаешь, тебе всё позволено стало? Не тут-то было» - почти каждую тренировку блондин слышит это в свой адрес. Да, полное несоответствие всеми полюбившемся парню. Возможно, после признания своему любимому человеку он и стал себя так вести – грубый, наглый, охамевший, будто бы Хайзаки его заменил. - Что за дерьмо? – вскликнул парень, когда оказался далеко не возле своего дома, а возле дома того самого человечка, которого Кисе любил всем сердцем, всей душой. За этого человека он мог бы свернуть горы, переплыть океан, дотянуться до небес. Нет. Не любил. Всё ещё любит. Сейчас он около того самого дома, где он признался ему в своих чувствах. Признался самым неуклюжим способом: хотел передать записку от «тайного поклонника» очень незаметно, но она не самым лучшим образом выпала из кармана прямо перед ногами возлюбленного Кисе. - Твою мать, что я здесь делаю? Такое говно будет, если я его сейчас встречу, - да, этот человек очень легок на помине. Эта темная макушка как раз выходила из подъезда, когда Кисе прикрыл глаза и вспомнил все моменты, связанные с ним. Все объятия, комплименты, которые произносил блондин ему на ушко. - Рёта? Ты что здесь забыл? - И тебе здравствуй, сэмпай, – Юкио уже первокурсник университета. Он заметно похорошел с последней встречи его с Кисе – стал выше, плечи шире… глаза ещё леденей, чем были тогда… тогда… тогда после признания… «Почему у него такой тусклый взгляд? Я таким его видел только тогда, когда мы проиграли Сейрин на чемпионате.» Взгляды встретились, и обоих передернуло. Передернуло от того, что каждый изменился очень сильно и но точно не каждый в лучшую сторону. В глазах каждого можно было читать: «И что с тобой случилось?» А оба знали ответ, и они были одинаковые: «Всё после того вечера». Кисе стал похож на гопоря, а Касамацу наоборот – выглядит каким-то элегантным, ещё более привлекательным для Рёты, когда Юкио был в старшей школе. Он стал носить вместо привычных футболок рубашки и пиджаки, прическа вовсе изменилась – если ранее у него были неопрятно торчащие во все стороны локоны, то сейчас по бокам выбрито, а сам волос красиво и аккуратно уложен. Касамацу прежде упоминал, когда учился в Кайджо, что ухаживать за собой он не будет, ему это не нужно – если ухаживать, значит стараться для кого-то, а стараться не для кого. - Нашёл себе что ли девушку? – прошипел себе под нос Кисе, разглядывая своего любимого. - Тебя это не должно волновать, - как всегда в своём стиле огрызается в ответ ему Юкио. - С виду вроде и изменился, а на самом деле-то… - усмехаясь, произносит фотомодель. Стоят они напротив друг друга около минуты, глядя в глаза, не отводя и взгляда. Кисе бы остался бы смотреть на любимого сэмпая ещё долгое-долгое время, если бы не проклятый обещанный дождь. Хоть они теперь не в очень хороших отношениях после того случая, Касамацу не мог оставить Рёту под сильным дождём, хоть и сам Юкио перед сном хотел прогуляться, но эта прогулка явно отменяется. - Располагайся как дома, - нехотя проговорил бывший капитан, впуская светлую макушку в свою обитель. Однажды Кисе был у сэмпая дома, но обстановка была другая – она была более комфортная, был везде порядок, воздух был чистым. - Как ты давно уже куришь, Касамацу-сэмпай? - Около года, - вновь кратко отвечает темноволосый. Ужасное напряжение между ними сейчас. Каждому хочется просто рычать и кричать от этого. Предложив чаю гостю, хозяин квартиры скрылся за углом, а Кисе поднялся с мягкого дивана и направился к стеллажу, который находился под плазмой. Увидев на нём фотографии команды, Кисе слабо улыбнулся, навеяли воспоминания, как Кисе нравилось играть в баскетбол именно с сэмпаем. Но позже стало тошно от того, что прямо посередине, и как он ранее не заметил, была фотография Кисе и Касамацу, а около этой рамки с фото лежит та самая валентинка. - Так ты её не выкинул? – прошипел блондин, когда Юкио вошёл в зал с двумя чашками ароматного чая, ставя их на столик. Ну хоть теперь пахнет жасмином в комнате, а не этим отвратным запахом. И, кажется, что в глазах помутнело у каждого. Если у Рёты от отвращения, то Касамацу от переизбытка чувств – сейчас он просто не мог ничего сказать. Да, пожалуй, было поздно что-то говорить, ибо, поглядев на гостя несколько секунд в ступоре, тот уже испарился из этой квартиры, а Касамацу всё также продолжал стоять посреди комнаты, как сломанный робот, который не может и сделать движения, а только смотреть в одну точку. В окно. В своё отражение. Это отражение было такое нечеткое, но Юкио смог еле сщурить глаза, чтобы увидеть в окне себе лучше. Был виден неконтрастный мужской силуэт. Такой печальный, что нельзя поверить, что когда-то брюнет был серьезным и стойким. А сейчас он видит перед собой нечто непонятое, что-то расклеенное и невнятное. А что, если это вовсе не силуэт – физическая оболочка, а душа, смотрящая на него? Его личная разбитая напрочь душа. Тот день ему никогда не забыть, слишком многое после него произошло. И прямо сейчас он глядит в «зеркале» на невзрачный браслет, подаренный Рётой, приподнимая рукав рубашки. С этим браслетом связано одновременно и приятное, но в то же время нет. Браслет от Кисе, как подарок на выпускной. Высветившийся желтый цвет нитей и потертая пластина с надписью: «Люблю» - теперь так выглядит этот подарок. За этот год он его столько раз бросал в стены, пытался выкинуть, чтобы не напоминать о тех днях, но постоянно возвращал её толи к себе на запястье, толи на тот стеллаж с фоторамками и той валентинкой. «Бежал от ответственности» - всё, что после осознал Касамацу, когда не ответил на чувства, хотя сам прекрасно понимал, что любит этот источник ярких лучей в жизни многих людей, в его личной жизни. Хоть и бесил нереально своим поведением, показывая себе не самым умным человеком (а ведь это совсем не так), часто флиртуя с девушками, не понимая того сам, а ведь он просто по своей натуре так относится ко всем (после это ранит же многих, ибо частенько влюблялись в эту модель). И Касамацу далеко не исключение, кто влюбился в парня с блондинистыми волосами. Долго, конечно, отрицал, ибо не мог понять: он же парень, ему не может нравится парень – это неправильно. Но вскоре понял, что с ним случилось то, что обычный мир не считает нормальным: он гей. И понял это благодаря Рёте. Но почему-то и спасибо сказать ему тогда и не хотелось, ибо понимал, что будет страдать. Считал, что ему симпатичны только девушки. Ошибался. Тот день, та записка, то признание доказали, что это не так, что Кисе умирает только по одному человеку, и это сам, ещё на то время, капитан Кайджо. И почему только он тогда сказал, что ничего не выйдет между ними, сам не понимал. Шок, неожиданность? Страх? Как бы странно не было, но Касамацу, вероятно, боялся отношений. И это не касается саму модель. Боялся любых отношений, так как не хочет обжечься, ибо вдруг это не тот человек, с которым ему надо будет прожить всю жизнь до самой старости. И, кажется, довнушал себе до такой степени, что отверг любимого, без которого не мог провести и дня. Сейчас неимоверно об этом сожалеет. Сожалеет, что блондин не его, что не может ощутить запах его волос, ощутить вкус красивых губ. Давно пора забыть и избавиться от этого так называемого «барахла» Юкио, связанное с Кисе, дабы не мозолило глаза, но слишком тяжело отпустить прошлое. Это нереально сложно. А в случае с этим легким форвардом просто нереально, потому сейчас и смотрит на своё проклятое отражение в этом окне, любуясь поношенными нитями этого дорогого для Касамацу браслета. Наконец обернувшись назад, в сторону двери, студент тихо проговорил: «Берегу, как зеницу ока». Вроде бы ответил вслед своему кохаю, но ощущает, что на самом деле ответил не только ему, а и себе. Понимая, что не забыл всё то, что связано с баскетболистом и Юкио.