Аксель четыре с половиной

Юри был недостижим точно так же, как этот злосчастный аксель в четыре с половиной оборота. Юра днями пропадал на катке, тренировался до потери пульса и стёртых ног, но прыжок каждый раз проваливал, больно падая на лёд. Точно так же больно и низко он падал, видя, каким восхищённым взглядом этот чёртов японец смотрит на Виктора. Не на него. Юра бесился, ругался, срывался, пугал. Злился на Виктора, который заметил Юри позже него. Злился на Юри за его раболепное восхищение Виктором. Понимал, что делает только хуже, но иначе не мог. И, оставаясь в одиночестве, ревел от собственной беспомощности и замкнутого круга, в который сам же себя и загнал. Юра мастерски расставил для себя ловушку. И неосторожно в неё угодил. На финале гран-при он это сделал. Стоило только увидеть эту ненавистную парочку вместе – и вот юноша поддался импульсу и всепоглощающей ревности. Аксель четыре с половиной поддался, комментаторы зашлись восхищёнными тирадами, а Юра увидел устремлённый на себя взгляд широко распахнутых глаз Кацуки. И если бы юноша не был так зациклен на Викторе и восхищении к нему Юри, он бы обязательно заметил, что таким взглядом японский фигурист награждал его в последнее время не раз, не два и даже не десяток. Впрочем, теперь это было не так уж и важно. Юри кричал с трибун и махал руками. Ему, Юре. Юри был недостижим точно так же, как этот злосчастный аксель в четыре с половиной оборота. «Что за чушь», - думал Юра, махая зрителям рукой и счастливо улыбаясь.