Te amo est verum

Полумрак окутывал небольшое неуютное помещение, где царил беспорядок: то там, то здесь стояли коробки, покрытые пылью. Единственная включённая настольная лампа рассеивала жёлтый свет, отчего на стены ложились тёмные тени от награмождённых ненужных вещей. Помятая узкая кровать, на которую было небрежно накинуто покрывало, выделялась своей обжитостью. За широким решётчатым окном переливался в неярком свете лампы падающий снег. Снежинки кружились в воздухе, напоминая маленькие звёздочки. Волшебный звездопад завораживал, заставляя поверить в чудо и загадать желание, которое должно обязательно сбыться. Кое-где виднелись сверкающие разным цветом огни, которые напоминали о новогоднем празднике. Горячий пар, поднимающийся от голубой чашки, одиноко стоящей на старом дощатом столе, немного затмевал пушистый снегопад, напоминая о тепле и заставляя ощутить внутренний уют от осознания того, что ты находишься не на улице в такой прекрасный, но морозный вечер. Кружка дёрнулась, оторвавшись от блюдца, охваченная мужской рукой. Крепкий чай — неизменный друг — составлял безмолвную компанию светловолосому мужчине. Человек в сером костюме задумчиво смотрел на переливающийся, словно радуга, город. Он думал о своей жизни, в которой за истекающий год снова ничего не изменилось. Он понимал, что его покойная жена желала бы ему счастья, хотела бы, чтобы он завёл новую семью и делал её и себя счастливой, как было раньше. До гибели жены и дочери. Он хотел бы начать новую жизнь с любимой женщиной, но прошлое крепко держало его в своих суровых объятиях, всё глубже и глубже погружая мужчину на дно, с которого уже невозможно будет подняться, возродиться вновь.  — Джейн?.. — раздался совсем тихий и осторожный голос за его спиной. Он, держа кружку у самых губ, повернулся ко входу, повернулся к нежданному посетителю.  — Привет, Лисбон, — улыбнулся он, увидев на пороге неуверенную женщину, которая после долгих раздумий сейчас жалела о том, что набралась сил подняться к нему. Она натянуто улыбнулась в ответ, в нерешительности оставаясь стоять у двери. Но он понимал её лишь по взгляду.  — Что стряслось? — взволнованно спросил Джейн, отставляя кружку с тёплым чаем в сторону. Мужчина жестом руки пригласил агента сесть напротив него на кровать, и Лисбон, ожидавшая его приглашения, быстро прошлась по комнате и присела как можно ближе к консультанту. Всё ещё нервничая, зажала свои ладони между колен, неуверенно заглянув Джейну в глаза, которые казались совсем чёрными в неярком свете, и тут же отведя взгляд. Он наклонился вперёд и накрыл руки женщины своей ладонью, пытаясь принести спокойствие. Агент, наконец-то оторвав глаза от своих колен, подняла глаза и столкнулась с пронзительным взглядом мужчины. Она всмотрелась в его внимательные и обеспокоенные глаза и заметила в них, кроме заботы и немого вопроса, какую-то нежность. И она поверила ему, осмелилась довериться.  — Сегодня Новый год, — хриплым от недавних слёз голосом начала она, — а у меня никого нет, чтобы встретить его вместе… — с отчаянием пожаловалась она, понимая, что её подчинённые не должны приглашать её на праздник, который встречают в кругу своей семьи. — Я чувствую себя… — попыталась высказать свою душу Лисбон, но Джейн тут же перебил её, воспользовавшись небольшой задумчивой паузой.  — Я не хочу больше слышать, что ты чувствуешь, — спокойным, ровным голосом сказал он. Женщина, не сразу поняв эти острые, обжигающие сердце слова, лишь через несколько секунд вырвала свои руки и отодвинулась, не ожидая такого предательства от того, о ком всегда заботилась. Она отвернулась к двери, пытаясь сдержать вновь нахлынувшие слёзы. Она поняла, что осталась совсем одна, что никто не понимает её и никто не дорожит ей. Сейчас она корила себя за то, что пришла, что поверила Джейну, что хотела открыться ему. Ей было больно от того, что он не ценил её.  — Лисбон, — мягко начал мужчина спустя минуту тяжёлого и убивающего молчания.  — Нет! Помолчи, Джейн! — закричала она в истерике, твёрдо решив больше не слушать его: ни извинений, ни колких фраз.  — Нет, Лисбон, послушай, — настоятельно попросил он, пересев на кровать рядом с женщиной. И в его голосе она услышала мольбу, потому не стала уходить или возражать, а лишь прикрыла мокрые от нескольких слезинок глаза.  — Я сказал, что не хочу слышать о твоих чувствах, — начал разъяснять консультант, получив её молчаливое согласие выслушать его. — Потому что я хочу знать, что ты чувствуешь, — набрав в лёгкие побольше воздуха, признался он, мысленно прося прощение у Анджелы и Шарлотты. Он ощутил, что Лисбон резко задержала дыхание и замерла. Он тоже напрягся в ожидании: он точно не мог угадать её реакцию. Да и не был уверен в том, поймёт ли она правильно его слова. Он касался рукой её спины, но боялся утешительно приобнять её, поэтому терпеливо ожидал её ответа. Наконец-то она зашевелилась и вскоре повернулась к Джейну. Закушенная нижняя губа, виноватый взгляд, устремлённый в пол, и упавшие на лицо локоны волос говорили о том, что она поняла мужчину, что чувствует перед ним свою вину за резкость, чувствует благодарность и что-то ещё, что невозможно было рассмотреть в мрачной комнате.  — Джейн?.. — чуть слышно прошептала она, и в её словах послышался немой вопрос, будто мольба о помощи. Он понимал её боязнь из-за того, что она, возможно, неправильно истолковала его слова, понимал её растерянность и нерешительность. Вместо слов он осторожно, нежно запустил свои пальцы в её пышные волнистые волосы и, заметив её робкий, неуверенный взгляд, метнувшийся к его губам и быстро возвратившийся к глазам, выражая вопрос, понял её согласие и очень медленно наклонился за поцелуем. Она с благодарностью ответила на него, ликуя от того, что не одна встретит Новый год, и ощущая тепло от того, что Джейн наконец-то нашёл в себе силы отпустить тяжёлое прошлое и признаться в своих давних чувствах. А на столе медленно остывала кружка тёплого чая, от которого поднимался едва заметный пар, быстро раставая в воздухе, наполненном признательностью, лёгкостью и искренней любовью. За окном всё ярче сверкал ночной город, ощущая очень скорое приближение волшебного праздника. Пушистые хлопья снега кружились в страстном танце, переливаясь в тусклом свете настольной лампы и бросая хаотичные тени на озарённый потолок и чуть освещённые стены.