Агенты в игры не играют

Безопасность. Как много и одновременно мало означает это слово. Безопасность, в понятии общественности, это то, что может хранить твою жизнь, твое личное пространство в полной сохранности, не позволяя кому-нибудь посягнуть на это сокровище, а жизнь – это на самом деле бесценное сокровище. Только вот «Служба Безопасности» отнюдь не защищает людей от мировой напасти. Это – лишь разведка, которое ежедневно капает информацию на никому не нужных уродов криминального мира. Ну и торгуют они наркотиками, и что с того? Сейчас весь мир погряз в ущербной химии и вылезти чистым и незапятнанным, с такой же кристально прозрачной совестью и душой невозможно. Мое мнение: людям нечем заняться. Они убивают других, лишают их жизни, а зачем? Сам не знаю. Да и вообще. Какого йуха я тут рассуждаю о совести, будучи снайпером? На моих руках много крови, а я даже не сожалею. Или сожалею? Точно, нет. Ведь я уверен, что на свете есть люди, которых просто не должно существовать. Они порождение бессмысленности. Впрочем, несмотря на скверные суждения о моей работе, она мне нравиться. Военное дело всегда меня привлекало, и я не видел резона в чем-либо другом. Стрельба, тактика боя, стратегия военных действий – все это врезается в сердце, заставляя обратить на себя внимание, в упор разглядывая, маня адреналином, который так часто закипает в крови, растекается по телу невероятными ощущениями. Сегодня наш «Тайный Клуб Холостяков» обустроился на заброшенном складе оружия. Ну, хоть не в библиотеке, как это было в прошлый раз. Тогда я еле-еле удержался от желания заехать пару раз по самодовольному лицу Уорнера. Он у нас заведующий «посиделками», а против этого безмозглого танка не попрешь. Только хуже будет. Все к чему-то готовились, яро обсуждая планы, хотели оповестить меня, на что я даже согласился. Из разговоров мне стало ясно, что сюда скоро кого-то привезут. Очередной горе-агент МИ-5. И ничему их подготовка не учит. Все как… безголовые подростки, увидевшие оружие в первый раз. Не знают, что делать, как себя скрывать и каждый раз отчаянно проваливаются. Но «Безопасность» за всем этим зорко следит, выцеживает информацию об особо гнусных личностях. Отхожу от парней и прислоняюсь к стене. Все неожиданно затихли и повернули головы в сторону Джойса, который тащил какую-то девицу на плече. Черт, они опять за свои игры взялись? Агенты национальной безопасности, ничего не скажешь. Наш шкаф водружает хрупкое тело на стул и плотно завязывает руки девушки за спиной. Так, значит, она агент. Уверен, что МИ-5. Нет, ну а кто бы еще мог быть столь неосторожен и неопытен, провалив задание? Да еще и девушка... С каких это пор они на работу девиц берут? Я захожу в помещение, куда ее завели и прислоняюсь к стене. Любопытно, что она тут забыла. И в следующие минуты ответ на мой мысленный вопрос сам находится. Уорнер отчаянно пытается выудить из нее хоть что-то, но она молчит и лишь язвит. Либо на самом деле ничего не знает, либо притворяется. - Не надо было ей ничего вкалывать, - раздражительно кидаю я, уцепившись за свою догадку. – В таком состоянии она даже свой пол определить не сможет. И правда. У Джойса есть невиданно тупая и до бесконечности глупая особенность: вырубать пойманных дьявольской смесью снотворного и сам не знаю, чего. Идиотский, но действенный способ, надо признать. Уорнер лишь презрительно на меня смотрит и переключает внимание на девицу. В итоге. Я оказался прав, «агент» ничего не поведала, лишь пропитав мужчину яростью и гневом. О, девице сейчас будет несладко. Но вместо привычной безразличности меня охватывает негодование. Мне хочется немедленно ее отсюда убрать, причем живой. Если он действительно ничего не знает, то ей лучше всего выпутаться из этого всего самостоятельно, пока кто-нибудь из наших ее не пристрелил. А это быть может, да еще как, дай только игрушку в руки. Но я, кажется, завязал с простреливанием голов, хватит. Это все приедается, сопровождая ночными кошмарами, от которых просто нет спасения, кроме как безумия, каждый раз застилающего твое сознание, как непроглядный ливень в ясный погожий день. Недовольный Уорнер вылетает из камеры, а остальные. Зевая, подтягиваются в помещение, поглазеть на происходящее, как зрители в цирке, ожидающие чего-то занятного, что подогреет их интерес, ведь сейчас им заняться совершенно нечем, кроме того, как начищать кобуру своего пистолета. Ровно, как и мне, но я остаюсь возле стены и рассматриваю девушку. Каким боком ее все же сюда занесло? Глупая, не знает, во что вляпалась по самую макушку. Жестокость нашего атамана не знает границ, а если говорить прямо, то их вообще нет. Стерты, сожжены, их нет. Никогда не было. Пара минут и Уорнер возвращается в руках с той самой установкой. Электро-стул, здравствуйте, не ждали, не ждали, вы надолго? - Давай, Итан, нехера прохлаждаться, иди сюда, - отрывает меня от важного ничего-не-делать мужчина, а я с видом полной раздражительности направляюсь к нему. – Пытать куколку будем. Его лицо озаряет ухмылка, не предвещающая ничего хорошего. Я втягиваю воздух сквозь зубы и подхожу к стулу, приводя его в готовность. Я делаю это медленно, стараясь тянуть время, пока обдумываю свои дальнейшие действия. Одно я знаю точно – ее нужно отпустить. И это не рыцарская доблесть по отношению к женщинам во не играет. Просто я знаю, что этот экземпляр бракован, сломан, от него нечего ожидать и добиваться, лишь перевод средств и времени. - Хочешь убить – убей сразу. Она тебе нервы порвет, поверь, уж я-то знаю, что такое женская истерика, - против воли усмехаюсь, вспоминая громкие недовольства своей жены. Бывшей жены. - Она была на складе, Карвер. Неужели думаешь, что она ничего не нарыла. Да с какого фига тогда она туда приперлась, а? Книжки почитать? – голос мужчины дрогнул от нескрываемой ярости и гнева. Я пожимаю плечами. Но он не прав. - В любом случае, ты увидишь, я зря сомневался в моих словах, - небрежно кидаю я и останавливаюсь, заканчивая подсоединять провода к стулу. - Нет, Итан. Тут приказы отдаю я, значит, будем ее пытать. Ты будешь. Ясно? - Много на себя берешь, командир. Он лишь сокрушенно вздыхает, понимая, что мое упрямство не победить, но все равно приковывает девушку наручниками, усаживая на металлический стул. А сейчас до меня дошла одно очень важная деталь: девица под моим контролем, а значит, впустую тратить электричество я не буду, и она не пострадает. Только как бы ей намекнуть…. - Все. Через полчаса жду ответа. Итан, займись девкой, остальные – со мной. Готовим оружие, скоро уходим в штаб, - Уорнер и остальные уходят, оставляя меня наедине с моей «жертвой». Я подхожу к застывшей от ужаса брюнетке и застегиваю каркасы. На вид молодая, а, следовательно, её визит к нам несложно понять. - Ты из МИ-5? – без особого энтузиазма спрашиваю, даже не надеясь получить ответ. Впрочем, я его и не приобретаю, она молчит. Ну и молчи дальше, что мне-то? Только вот жизнь твоя напрямую от меня сейчас зависит, как ордината от абсциссы. А уж я могу принести такой вред, что потом избавлением от всей этой дряни будет только одно. Но вот только почему мне хочется ее отсюда немедленно убрать, причем живой? Почему не хочется пытать ее этим гребанным электричеством? Ах, да. Я же агент «Безопасности», а не клоунского заведения, где мучают людей. Где благородство? Где тот самый девиз охраны, грозившейся защитить любого от опасности? Испарился, растворился в воздухе, в звенящей тишине угрозы, которая как дамоклов меч сейчас нависает над всеми нами. Я сажусь напротив, проверяя установку, рычаги и регуляторы мощности подачи тока. Смотрю на девицу и не сдерживаю ухмылки. Боится. Боится не уйти отсюда живой. А еще, это я знаю точно, того, что ее отвезут в штаб-квартиру и сдадут. «Провалила задание» это самое обидное, дергает за каждую ниточку нутра, выворачивает наизнанку, грозя сломить тем, что агент из тебя просто никчемный. - Давай договоримся, - я настраиваю механизм, не обращая внимание на девушку. – Ты расскажешь мне все, что знаешь. В с ё, - я кидаю на нее многозначительный взгляд, пытаясь дать понять смысл моих слов. Тут повсюду микрофоны, я знаю, сам их устанавливал. Я включаю механизм в питание и возвращаюсь на место. - Итак. Джонатан МакЭкорльд. Откуда у тебя папка с его делом? Что ты о нем знаешь, что делала на складе и… кто тебя прислал? – на автомате спрашиваю я. Этот друг, нужно сказать, играет крупную роль в восходящей группировке криминала. Он ворует оружие, переправляя его в Азию, в грязные черные руки, торгует сильными наркотиками, вызывающими летальный исход. А сам он, кажется, канадец, создавший до ужаса глупую, но страшную теорию истребления людей ради власти и выгоды. Ради денег. Я легонько поворачиваю рычаг на массивном железном ящике и мгновенно замечаю подергивание пальцев брюнетки. Она молчит, а по-другому у нас допросы не ведутся. Нет, ведутся, конечно, но слишком жестоко, для особо молчаливых, скажем так. Впрочем, чую я, скоро наша птичка туда и отправиться. - Будет еще больнее, если ты не скажешь, - предупреждаю я, мазнув по ней взглядом. Идиотка, соображай давай, не зря же в секретную службу взяли, хоть какие-нибудь мозги должны быть! Демонстративно покручиваю рукоятку установки, но не касаясь ее. Я хочу показать девушке единственный путь спасения, но она закрывает глаза и тяжко вздыхает. Не ломай комедию, дорогуша, не ты одна устала за целый полк. Но если уж так хочется посидеть в нашем теплом мужском кругу – пожалуйста, милости просим. - Как тебя зовут? – задаю вопрос, встречая молчаливый ответ и недоверчивый взгляд, опутанный непониманием. Я так плохо объясняю? - Имя назови. И код свой, - прерываю звенящую тишину я и на пару сотых дюйма поворачиваю шероховатый выступ, увеличивая ток.