Три Козыря

      Твои слова как обычно резко бьют по ушам, хлестая своим ледяным безразличием. У тебя очередной завал на работе, но ты не хочешь просто спокойно провести вечер, нет. Это было бы слишком для тебя, ведь ты привык искать трудности, каждый день усложняя себе жизнь, лишь бы потешить собственное эго. И это до злобного оскала раздражает меня, рождая мысль как-нибудь прикончить тебя, пока ты медленно осушаешь бокал вина, слизывая багровые капли с бледных губ, или же когда принимаешь ледяной душ - единственное, что помогает успокоить разрастающуюся головную боль в висках. Но стоит мне лишь потянуться к стойке с кухонными ножами или перевести взгляд на твою коллекцию оружия, как я лишь обессиленно сжимаю кулаки и ухожу обратно в мягкое кожаное кресло, что так неприятно стягивает кожу.       Твой силуэт появляется всё с той же грацией, пересекая квартиру, не соизволив даже накинуть на себя что-то из одежды. Когда-то это даже забавляло, вся твоя беспечность и отсутствие скованности в речи или же противоречивое ощущение страха, которое появлялось каждый раз, когда ты подходил сзади, чтобы любезно забрать пальто. Но и здесь оказалась корысть. С тобой по-другому невозможно. Скандалы к твоей персоне должны были стихнуть, но нет, тут ты промахнулся. Журналисты привязывали тебя к еще большим событиям, что веяли чрезмерным пафосом и похотью, даже несмотря на мою персону, которая якобы должна была сдерживать тебя своим титулом “жены”. Но все твои планы полетели к чертям, вся жизнь резко покатилась по наклонной прямо в жерло вулкана, что каждый день прожигал тебе глаза после очередной ночи в клубе. И откинув одеяло с оголенного тела, ты даже не удосуживался сказать что-то на прощанье девушкам, что после всё равно будут вспоминать тебя с некой едкой ухмылкой, которая выражала не столько разочарование, сколько досаду. Они не смогли тебя удержать даже на день. Никто не может.       Но ты, как ни в чем небывало, вернешься домой, вновь начнешь раздеваться еще в коридоре по пути в ванную, не обращая внимания на мой недовольный взгляд. И стоит мне лишь попытаться открыть рот, чтобы, наконец, положить этому конец и достать чемодан, что уже долгое время покоится в шкафу, как ты сильно хмуришься, сжимая пальцами виски.       - Liebe Tussi, дай мне возможность принять душ без твоих скудных речей…       И я действительно замолкаю, не в силах противостоять твоему тихому баритону, что так стремительно спутывал мысли, создавая из них разнообразие морских узлов и бантиков. Возможно, тебя даже забавляет, что когда ты возвращаешься обратно на кухню, чашка кофе лежит на мраморной столешнице, как и положено. Крепкий, без сахара, прямо как твоя сущность. Но эти слова ничто по сравнению с твоим истинным холодом и бесчувственностью. Как же часто я ловила себя на невероятно сильном желании сорваться, накричать на тебя, ударить - всё что угодно, лишь бы вызвать в тебе что-то более, чем пренебрежительный сарказм или твой любимый жест закатывать глаза при любой моей фразе. Но каждый раз тебе везло. Ты приходил уже после, когда эти судороги безысходности прекращали свои пытки над моим сознанием, а изнеможенное тело покрывалось "гусиной кожей" из-за вечно открытой двери на балкон. Ужасный Нот даже затихал на несколько мгновений, заметив, как ты медленно заходишь в комнату, стараясь не скрипеть дверью. В такие дни ты просто ложился рядом, не прерывая зрительного контакта с белоснежным потолком, временами даже натягивая на мои плечи одеяло. Но это лишь очередная твоя иллюзия, которая внезапно разрушилась под твоим же напором.       Несмотря на твои измены, мою голову никогда не посещали мысли взять с тебя пример и закрутить роман с кем-то на стороне. Стереотипы, словно построили временную стену, которая разрушилась исключительно из-за милой улыбки молодого юноши, что каждый день привозил нам на дом еду из магазина. Его появление как-то не особо было замечено мной, по крайней мере, сперва. Незамысловатая внешность как-то даже не клеилась к его возрасту, однако после очередной ссоры с тобой, после всего твоего до ужаса унижающего сарказма, я едва сдерживалась, чтобы не разреветься прямо посреди гостиной, где пол был усеян крошечными осколками стекла, а помятые фотографии были до оскомины мною ненавистны. Наверное, впервые за столько лет я решила пройтись, самостоятельно зайти в магазин и хоть как-то отвлечься, что было сразу замечено милым парнем, который раскладывая продукты в отделе сладостей, сразу же выдал свою превосходную улыбку. И несмотря на то, что в этот момент почти все продукты, что он ещё недавно выставлял на полки, попадали, я не смогла сдержать тихого смешка, наблюдая, как юноша поспешно начинает извиняться, а его скулы приобретают ярко-красный оттенок.       - Чёрт! Ну что же это такое!       Уже после, я просила его чаще говорить на своём родном, русском языке, что казался мне куда мягче твоих немецких фраз, что выедались во внутренней части черепушки от постоянного повтора твоим ледяным голосом.       И ведь он стал для меня спасением за эти пару месяцев. Осадки от твоих слов не казались мне катастрофическими, а желание провести лезвием вдоль твоей сонной артерии как раз недалеко от ключицы, слегка ослабло. Казалось бы, что достаточно оказаться в его объятиях всего на несколько секунд, успокоить сбившееся дыхание, а затем медленно, едва касаясь его губ, поцеловать, и всё вокруг остановится, освещая лишь небольшую комнатушку, в которой он живет после переезда от матери. Но когда мысли становятся трезвыми, и кожа не пылает под его шершавыми губами, до меня доходит, в какой каламбур я втянула этого милого юношу, что любезно соглашался привозить молоко с другого конца города, так как никакое другое не могло подойти для твоего приёма пищи после тренировок в спортзале. И наверное, если бы не моя пренебрежительность к будущему и как на него повлияет он, всё сложилось бы по-другому, по крайней мере, последняя наша встреча в магазине не отразилась бы на моем чувстве страха к тебе.       Его силуэт не виднелся в магазине, хотя менеджер заверил меня в том, что он вышел на работу еще несколько часов назад. Поиски в продуктовых залах не увенчались успехом, однако проходя мимо склада, я заметила спину, на которой так часто виднелись багровые пятна, из-за которых ему вечно приходилось застегивать самые верхние пуговицы. Улыбка слегка разминает мышцы лица, но ненадолго - всё тело немеет от одного лишь вида лиловых ссадин на юношеском лице.       - Он приходил. Догадался.       Это единственные слова, что были произнесены им в тот день. Но именно они заставили всё тело сжиматься в болезненных судорогах по пути к дому, нажимая на золотистую кнопку входных ворот, опуская подошвы ботинок на керамическую поверхность ступеней, попутно ощущая учащенное сердцебиение в глотке.       Ты молча раскинулся на велюровом диване напротив окна, наблюдая за медленным исчезновением солнечных лучей с горизонта. Стеклянный взгляд прикован к окнам, и кажется, что время остановилось, а вместе с ним и ты. Опускаюсь в кресло, кожа которого стягивает мышцы вместе с тканью кардигана, но это всё мелочи, незначительные детали, которые ничего не значат, пока ты не произнесешь хоть слово.       Время передвигается со скоростью пугливого малька: стоит прикрыть глаза, как проходит чуть ли не десять минут, но достаточно лишь поднять взгляд на твой идеально-очерченный профиль, как секундная стрелка прилипает к циферблату, попутно мешая временной шкале.       Багровое свечение сменяется матовой синевой, когда ты медленно оборачиваешься ко мне с какой-то серьезной улыбкой на губах.       - Liebe Tussi, как же ты быстро учишься...       Тишина, которая обычно так приятно окутывала квартиру, сейчас давила со всех сторон. Пересеченные взгляды словно испытывали друг друга - никто не хотел уступать или же просто не мог. Слова в голове связываются в пропитанные сарказмом цитаты, афоризмы, которых достойны сотни книг, но стоит лишь приоткрыть губы, чтобы вдохнуть слегка прохладный воздух, как всё вновь превращается в одну сплошную глобу, которую не распутаешь никакими способами.       Твои худые пальцы нащупывают портсигар, привезенный одним из твоих знакомых, а затем аккуратно, даже изящно, достают одну из папирос. Щелчок заставляет вздрогнуть, но запах сигареты ублажает, заставляя прочувствовать некую усталость или сонливость. "Не табак", - первое, что проносится в мыслях, когда аромат достигает верхних дыхательных путей. Достаточно слегка прикрыть веки под воздействием дурманящего запаха, как внезапное желание вернуться к мальчишке из супермаркета взлетает до небес. Но я не могу. Ты смотришь. Буквально, пожираешь взглядом, просачиваясь сквозь одежду и кожу, находя укромные углы, в которых можно поселить своё влияние.       Но нет, ты этого не дождешься. Не опять, нет. Отчаянно жмурюсь и трясу головой в попытках избавиться от этого дурмана, что отравил мне полжизни.       Во рту пересохло, но я всё равно встаю с кожаной обивки, слегка пошатываясь, но пересекаю эти несчастные три метра до дивана, не умело вытягивая из твоих пальцев сигарету.       - Ты даже не представляешь как.       Стеклянный взор начинает давать слабину - тебе любопытно, ты не можешь удержаться от такого соблазна, понаблюдать за моим совершенствованием, таким себе неожиданным апгрейдом, что не входил в цену товара. И это льстит до той поры, пока не вдыхаешь сизый дым, ощущая горький кашель, который раздирает горло в кровь.       Ты заражаешь темноту зловещим смешком, что сходит с твоих губ непринужденно или даже пошло. Это вынуждает вновь коснуться отравы, затягиваясь адским куревом.       - Неужто ли этот мальчишка пробудил в тебе уверенность, чтобы противостоять мне? – Слизывая остатки яда, ты лишь смотришь в мою сторону сквозь дымку собственных онемевших ощущений. Вся эта бравада рушится под воздействием сигарет, но ты убежден, что безмолвный страх превратиться в ничто без тебя всё еще руководит моим сознанием.       Но я превратилась в ничто гораздо раньше.       - Этот мальчишка дал мне то, что не сумел преподнести ты даже со своим королевством.       Резкая прохлада кресла в этот раз приятно поблескивала на коже. Последнее свечение небосвода сливалось с твоим силуэтом, и если бы не ледяной голос, мне показалось бы, что ты давно растворился с темнотой зала.       - И что же это? – Ядовитый, гадкий до скрежета зубов смех в очередной раз заставляет губы сжаться на папиросе, лишь бы не сорваться на тебя. - Любовь? Сладкая жизнь в пару часов? Мечты и грёзы, которые никогда не осуществятся?       - Умение говорить о своих желаниях, а не добиваться их тиранией.       Неожиданно, но ты замолкаешь. Это даже заставило бы меня удивиться, не будь эта чертова трава столь нещадна по отношению к организму. Тишина почти укутала меня в свои объятия, но внезапно твои руки крепко сжимаются на моих плечах, что даже странно, как ключицы еще не сломались под натиском твоих ладоней. Пол уходит из-под ног, но вот спина резко ощущает холод стеклянного шкафа, в который ты с силой толкаешь меня, а затем еще раз, пока затылок не прочувствовал ноющую боль.       - Говорить о желаниях, значит?! – По-змеиному дикий шепот звучал настолько непривычно, что, кажется, отрезвлял лучше максимальной дозы адреналина. Еще никогда прежде я не видела твои искрящие яростью глаза и перекошенный контур рта. Это было слишком немыслимо – вызвать у тебя злость.       - Что ж, ты даже представить себе не можешь, как сильно я хочу тебя убить, - Идеальные пальцы без единого шрама или царапины так и норовились сжать моё горло, но, видимо, безумие еще не полностью захватило твоё тело. – Каждый день, каждую минуту в твоем обществе мне хочется приложить тебя о стену или столкнуть с балкона! На кой чёрт я вообще решил подойти к тебе, если одно твоё присутствие вызывает во мне лишь отвращение. А еще этот парень! – Твоё лицо так пестрит эмоциями, которые одна за другой сменяются, переливаясь и уступая друг другу. Нет чего-то одного, индивидуального, лишь смесь, которая в секунду превращает тебя в воплощение арт-хауса. Нервные смешки звучат, подобно громкому колоколу, а затем замолкают, перерастая в гневный лик. – Ты действительно думала, что я не замечу, как ты перестала вздрагивать от одного лишь хлопка двери, когда я захожу в квартиру? Твой отрешенный взгляд по утрам?       Сглатывать становится всё тяжелее, глаза слипаются не в силах сфокусировать взгляд, но ты всё также стоишь, преградив мне выход, в очередной раз натянув эту ледяную маску.       - А знаешь, что вконец убедило меня? Кофе. Казалось бы, какая мелочь. Но вчера ты неосознанно добавила в него сахар. Какая оплошность уничтожила весь твой спектакль в крах.       - Так оставь меня, - Из последних сил пытаюсь выдать из себя хрип, пока сердце в бешеном ритме бьется о ребра. – Мне ничего не нужно, тебе так подавно. Зачем разрушать друг друга?       Мрак одарил нас неясным проблеском, который осветил лазурный блик в твоих глазах – последнее, что я успела запомнить, прежде чем твои губы в яростном рвении сомкнулись на моих. Жжение в горле не прекращалось, а перед глазами всё плыло, даже когда твои руки стягивали остатки одежды, растирая замершую кожу бедер. Тахикардия зашкаливала, в ушах звенело и даже ощущение ледяного стекла за спиной не давало сердцу утихомирить ритм. Искры сыпались из глаз, заставляя их слезиться куда-то тебе в ключицу, пока ты сдерживал яростные рыки, оставляя синяки на тазовых косточках. И этот зуд в голове не прекращался, пока темнота не скрыла от меня комнату в полумраке, оставляя лишь неясную тень оранжевых отблесков пламя, что вскоре поглотили весь этаж.

***

      Он стоял посреди обломков, лицезрея оставшуюся гарь на своих кедах. Время поджимало, нужно было уже давно быть на утренней смене, но он не мог заставить себя уйти отсюда, представляя образы обуглившихся тел на полу в гостиной. Везде мелькала желтая лента и шумные полицейские, которые не раскрывали ему ни одной реалистичной теории, о том, что здесь случилось.       - Причина возгорания пока не известна.       - Вы родственник жертвы?       - Не могли бы вы покинуть место происшествия?       Слова сливались в какую-то неразбериху, но он всё стоял и смотрел на следы белой ленты, что виднелась на мраморной плитке, где когда-то он разлил соевое молоко. Тогда хозяйка на это лишь несмело улыбнулась, останавливая его поток извинений и так тихо спрашивая его имя, словно это что-то незаконное. “Девушка с обуглевшей судьбой” – так она называла себя, пока он переплетал свои пальцы в её волосах. Иронично ведь оказалось.       - Глупая девчушка, - тихо шепчет он куда-то в пол, а затем разворачивается на пятках и медленно пересекает лестничную площадку, изредка сталкиваясь с недоуменными соседями или людьми из страховой службы.       - Скорее всего, парочка просто накурилась и не уследила за огнем.       - Бедные ребята.       - Зажравшаяся элитка, чего от них еще ожидать?       Он лишь скривился от услышанных слов, стараясь сдержать себя и не завопить от злости. Ступеньки преодолевались легче, чем обычно, но ощущая собственный полет, он совершенно не следил за дорогой.       И всё бы ничего, соседи бы разошлись по квартирам, изредка вспоминая сегодняшних погибших за телефонным разговором с друзьями, если бы не внезапный крик с первого этажа, который перебудил желание посплетничать, когда на ступеньках главного холла кто-то обнаружил его холодневшее тело со сломанной шеей.       Два козыря рассыпались в прах, третий же оставил кровавый след на белоснежной лестнице, но все они превратили мою игру в очередной круг страданий. Прощай же, Королева, Король, Валет.