Красный дождь

      В назначенное время свет в зале погасили. Именинница уже достигла места назначения, ей нужно было лишь открыть входную дверь. Самые близкие расположились по обе стороны от входа с фейерверками, блестками и лепестками роз. Время будто замедлилось и секунды, растягиваясь на долгие мгновения ожидания, превращались в мучения. Наконец дверь отворилась и на пороге стояла Надя, она сделала несколько шагов вовнутрь и мы пальнули рядом с ней из хлопушек. Своим визгом Надька оглушила всех еще сильнее, свет и экраны с поздравлениями включились, по очереди к ней начали подходить поздравлять пока только на словах, подарки ждали впереди.       Добавив еще горячительного в топку, я совсем расслабилась, по крайней мере, таково было мое ощущение себя. Словно обретя легкость, порхала по танцполу. Оставалось совсем немного до вручения главного подарка-сюрприза, о котором никто кроме особо осведомленных не знал. Потихоньку в толпе я нашла своих подруг и повела к сцене и Надю в том числе. Оказавшись на сцене подсвеченной софитами разных цветов со всех сторон так, что если с неё смотреть в зал лица становились, совсем не различимы. На нас обратили все внимание, а музыка стихла, оставаясь легким фоном. Взяв микрофон, мы в очередной раз поздравили её с днем рождения:       — Сегодня ты услышала множество слов и признаний, тебе многое подарили, но мы как самые близкие надеемся, что эту ночь ты не забудешь никогда, — сказала я, вновь испытывая лёгкую тень волнения, где-то глубоко внутри.       — Благодаря нашему подарку конечно, — игриво и пискляво порядком пьяненькая Верка вставила свою реплику в мою речь, она еле стояла на ногах при этом, шатаясь, не смотря на то, что её словно в тисках держала Люба, которая в свою очередь была самая трезвая.       — Сегодня мы хотим тебе подарить, воспоминания, яркие красочные и чувственные. Пожалуйста, наслаждайся этой ночью, как если бы она была последней в твоей жизни, — выдержав паузу, я посмотрела прямо Наде в глаза и, подмигнув, продолжила, — Но только без рук.       Как и планировалось по сценарию, заиграл трек, под который должны были танцевать мальчишки, которые внезапно оказались за нашими спинами в черных мантиях, чтобы не привлекать к себе слишком рано внимание. Надя их увидела, только когда ТОР подошел в плотную и скинул с себя мантию. В порыве страсти он даже проявил инициативу, и подхватил её на руки, покружил пару раз, затем поставил на место. Сказать что Надя удивлена, это не сказать ничего. Мы еле сдвинули её, чтобы освободить сцену для стриптиза. ТОР был одет в белоснежный фрак, черный галстук бабочка свободно висела на шее не завязанная, его злоебучие глаза прикрывали желтые очки.       На остальных были классического стиля костюмы и шляпы они выстроились и начали танцевать на столько слаженно, мощно и синхронно, что казалось, они этим и занимались всю жизнь. Воистину Алекс вложил в них душу.       — Й-а-а вот это жарища, девки как вы могли не сказать, что готовите для меня такое, ей богу, вы решили меня рассудка лишить, вы же знаете какая я впечатлительная!!! — визжала Надя, — Девочки, спасибо вам, вы сделали мой вечер, эту ночь, я… я… даже не знаю как вас отблагодарить.       — Это не всё милая, — крикнула я Надежде, — своего ненаглядного можешь умыкнуть в пентхаус гостиницы, для приватного танца и… шалостей.       — Серьезно, ты не шутишь, а не окажется там вместо ТОРа какой-нибудь бородатый, потный, толстый хмырь? — с подозрением спросила Надя.       — Ты за кого меня принимаешь, а? Думаешь, я подложу тебе свинью?       — Но ты ведь так и не сказала, кто тебе нравится больше всех, может это ТОР?       — Нет, Надя, он только твой на эту ночь, без шуток и приколов.       — Ты лучшая, — с этими словами она кинулась обниматься.       — Это наш общий подарок, кстати, это идея твоей мамы, мы её лишь увеличили в объёме и приукрасили.       — Не может быть, — недоверчиво хмыкнула Надя.       — Правда-правда, это она обратилась к моим родителям на счет стриптиза.       — Раз так, по всей видимости, где-то сдох последний лев. Танец закончился, буря аплодисментов, и вопли женщин оглушали всех присутствующих. Громче всех визжала, конечно, Надя, а может просто мне так казалось, потому что она стояла рядом.       Дальше заиграла следующая мелодия, и мужики синхронно начали снимать пиджаки, на рубашке они расстегнули пуговицы на манжетах, а затем, схватившись за края в районе груди, дернули в стороны. На пол посыпались множество белоснежных пуговиц, их руки от груди сползли к ремню на брюках, и в два резких движения они сняли и его с себя, играясь с ним кто как. Отбросив ремень в сторону, они развернулись спиной к публике и, наклонившись в одно движение, сдернули с себя брюки. Публика, точнее её женская половина, кончала фонтаном, отчаянно крича при этом выпуская из себя истошно вожделение. Теперь на них были лишь красные стринги в мелкую сеточку. Некоторые женщины, особенно слабые, уже потеряли сознание, остальные держались из последних сил. Развернувшись передом к публике, они явили во всей красе своё полувставшее естество, которое толком не прикрывалось материей. На это я уже насмотрелась и почти привыкла, но возбуждение… оно накрыло меня снова, в глазах темнело, а внутри просыпалась отвага, словно окрыляя. Дав необходимые указания личной рабыне, я еще раз поздравила именинницу и просила её насладиться приватным танцем в полной мере, а сама удалилась по направлению к гостиничным номерам.       Солнце неумолимо опускалось с небес, всё вокруг меняло окрас, зажигались огни фонарей и витрин. Ночь еще не вступила в свои законные права, но близился тот момент, когда станет совсем темно.       Город оживал, на улицах появлялось больше людей, которые двигались в хаотичном порядке, для меня не понятном и в итоге всё слилось в одну массу и больше походило на реку со своими течениями, разными по скорости, высоте и шумности. На небе было много облаков, которые были окрашены в цвет заката, в них было много красок разных цветов и они были насыщенны и сочны.       Сейчас всё казалось прекрасным, всё так же стоя на террасе, я ждала, вдыхая ароматы города, слушая его шум, приникнув губами к хрустальному бокалу. Больше не было сомнений, не было страха, а уверенность подкреплялась высокой концентрацией алкоголя в моей кровушке, тем более что я до сих пор употребляла.       Услышав звук шагов на этаже пульс начал учащаться с каждым новым и более звучным. Я стояла в пол оборота в платье из красного шелка длинною в пол, сердце стучало всё быстрее, а дыхание становилось тяжелее. Волнение всё же накрывало с головой, и я трезвела с каждой секундой, уже переосмысливая задуманное. Но отступать уже поздно… или нет.       — В конце концов, я решаю здесь или кто? — спросила я саму себя, — Просто поговорю с ним и всё, не захочу, и меня никто не заставит с ним сношаться, — одним махом я осушила бокал, — Да будет так!       Дверь отварилась, вначале показалась моя рабыня, затем вошел Рэйн одетый в остатки концертного костюма, который видимо он, напяливал наспех, или специально не стал особо заморачиваться с застёжками на брюках, а брюки в свою очередь держались на честном слове даже ниже трусов. Его руки и ноги были скованные магнитными кандалами, светящимися в полумраке голубым светом. Ему не так давно сменили имидж теперь у него черные как смоль волосы, челка счесана и слегка прикрывала глаз.       Передав управление, вложив его мне в руку, рабыня удалилась, оставив нас наедине. Он стоял неподвижно и по его лицу сложно прочесть мысли. Его глаза смотрели, куда-то вдаль мимо меня. Оставив пустой бокал на столике, я вошла в комнату, чем привлекла его внимание. Взгляд сверху вниз был тяжелым и в тоже время сексуальным. Мною овладело безумие. Я остановилась, борясь со своими демонами внутри, но чем дольше смотрела в его горящие черным пламенем глаза, тем очевиднее для меня самой была беспомощность. Он Питон, а я его добыча, он завлекает и уволакивает за собой в бездну эмоций.       — Ты, верно, считаешь, что я слабохарактерная, похотливая сучка? — спросила я, ожидая ответа, честного без всякой вуали и лжи, — Ответь мне.       — Вы держитесь достойно, госпожа, у вас больше самообладания, чем у многих девиц, — спокойно ответил он, продолжая сверлить меня взглядом, — А вы как считаете, я похотливый эгоистичный самец? — на его устах промелькнула легкая усмешка.       — Так и есть, я так считаю, ты — эгоистичный, похотливый и сексуальный самец.       — А еще чувственный, грубый и властный, — в полутьме сверкнула улыбка, больше похожая на оскал зверя, перед тем как вонзиться в добычу, — И вы попались…