Don't Let Me Down

Почти все люди хотят просыпаться, ощущая рядом тепло близкого человека, щуриться от солнечных лучей, которые проворно пробираются сквозь плотные занавески и ослепляют, стоит лишь приоткрыть глаза. Каждый мечтает начинать день с нежного поцелуя и игриво вовлекать в более требовательный и страстный (это уже по настроению) свою вторую половинку. Очень хочется нежиться в крепких объятиях человека, который, возможно, не самый сильный, но цепкой хваткой дает понять, что отпускать не намерен. Большинство хочет, но не каждый получает. А что делать, если за окном с утра не светит это теплое солнце, а дождь, больше похожий на град, бьет о железный подоконник? Некоторые просыпаются без всякого настроения, ощущая боль в шее от неправильного положения, вдыхая уж точно не аромат вкусного кофе и свежих булочек, а уже приевшийся запах смеси лекарств и хлорки, от которого хочется сбежать, потому что он символ болезни и смерти. Если бы одиночество было человеком, то пахло бы примерно так. Многие просыпаются одни, ощущая холод постели и наблюдая скверную погоду за рамой. Но это не значит, что эти люди заслуживают счастье меньше. А почему так происходит, не знает никто. Кошмарные сны не будут сниться, если не спать. Так раньше думал маленький Исак, когда просыпался посреди ночи с влажными от слез щеками и иногда хриплым от крика голосом. Легче становилось, лишь когда мама прибегала в комнату и бережно брала ребенка на руки. Она убаюкивала мальчика, напевая только им двоим известную колыбельную, смахивала соленые слезинки. Она оберегала его сон, аккуратно укладываясь рядом и до самого утра не отпуская сына. Мягкий свет ночника отгонял страхи, а мелодичный голос призывал к покою. Со временем кошмары перестали пугать, потому что реальная жизнь стала еще страшнее. Болезнь матери, одиночество мучили юного Исака сильнее, чем ночные монстры и чудовища в страшных масках. Тогда парень осознал, что во сне порой нуждается, ведь ему все чаще стали возвращаться яркими картинками его добрые воспоминания о детстве. Исак проснулся, разбуженный грохотом железных склянок, которые молодая медсестра уронила вместе с подносом. Они нарушили утреннюю тишину больницы на этаже, где находилась палата Эвена, но, казалось, все продолжили спать. А вот Исак вздрогнул, чувствуя, как на лбу появилась легкая испарина, а руки онемели от длительного неизменного положения. Фрагменты сна хаотично вращались в его памяти, а он мысленно пытался собрать их вместе, пока воспоминания еще свежи. - По­чему ты выб­рал эту про­фес­сию? - Мне нра­вит­ся по­могать лю­дям. - Та­ким как я? - горь­кая ус­мешка. - Нуж­да­ющим­ся в по­мощи дру­гих лю­дей, дру­зей, воз­можно. - Исак на­чал вол­но­вать­ся, под­би­рая сло­ва. Он дав­но не ис­пы­тывал ни­чего по­доб­но­го, на­ходясь на­еди­не с пси­хичес­ки нез­до­ровым че­лове­ком. - Я прос­то бо­лен. В этом нет ни­како­го сек­ре­та, и обид­но это не зву­чит. Го­вори сме­лее, - про­дол­жал под­тру­нивать блон­дин, не от­во­дя взгля­да от Иса­ка. Его яв­но за­бав­ля­ло про­ис­хо­дящее: мо­лодой ин­терн за­лива­ет­ся еле за­мет­ным ру­мян­цем при каж­дом пос­ле­ду­ющем сло­ве. - Ты на­ходишь за­бав­ным свою бо­лезнь? - Исак на­ходит си­лы ре­шитель­но взгля­нуть в гла­за пар­ню, без­за­бот­но рас­тя­нув­ше­муся в крес­ле. - Я мо­гу де­лать, что хо­чу, го­ворить, что ду­маю. Все спи­сыва­ют мои рез­кие за­меча­ния и про­чие вы­ход­ки на ди­аг­ноз, не вос­при­нимая их серь­ез­но. Ду­ма­ют, что мой мозг 24/7 от­клю­чен, но я-то знаю, что го­ворю прав­ду, при­чем осоз­нанно. Так что, да, я при­вык к это­му и, да, ме­ня за­бав­ля­ет си­ту­ация, по­тому что аб­со­лют­но все выг­ля­дят ку­да глу­пее ме­ня, пы­та­ясь скрыть оче­вид­ные ве­щи, прит­ворс­тво и бес­ко­неч­ную ложь под мас­кой. Ска­зав это, он вновь от­ки­нул­ся на крес­ло и при­нял­ся раз­гля­дывать свои ног­ти как ни в чем не бы­вало. Исак пы­тал­ся пе­рева­рить ус­лы­шан­ное, но его вни­мание прив­лек бинт, бе­ле­ющий под ру­кавом се­рой коф­ты. - Оо, не об­ра­щай вни­мание, - шеп­нул блон­дин, но в его гла­зах про­мель­кну­ла не­кая не­лов­кость. Исак пос­чи­тал не­веж­ли­вым раз­гля­дывать за­пястья пар­ня, ко­торые ста­ли про­буж­дать все боль­ший ин­те­рес. - Это боль­но? - не­ожи­дан­но для се­бя вы­дал ин­терн и хо­тел бы­ло поп­ро­сить не от­ве­чать, ког­да осоз­нал, что спро­сил, но Эвен грус­тно улыб­нулся и жес­том ука­зал ему, что все нор­маль­но. - Не знаю. Я не пом­ню. Боль­ше ни­чего па­рень не ска­зал, а Исак не спра­шивал. Исаку на миг показалось, что этот сон связан с их знакомством. Уж очень Эвен был чужим. Но почему же, вспоминая их первый диалог, в голове возникает образ милого и улыбчивого парня, а внизу живота разливается приятное тепло. Исак смотрел на спящего Эвена, пытаясь убедить себя, что очередная попытка самоубийства не отберет у него любовь его жизни. Эвен будет жить. Будет просыпаться по утрам и готовить завтрак. Будет гулять по парку и смеяться. Будет рисовать чудные рисунки и завешивать ими стены в комнате. Будет слушать музыку, двигаясь ей в такт и притягивая восхищенные взгляды. Эвен будет счастлив. А вдруг без него, без Исака? Парень вспоминает слова Найшейма, которые до сих пор отдаются острой болью в области сердца, которые, подобно осколкам стекла, оставляют порезы на его коже. Исак хочет быть рядом. Эвен мечтает о том же, но почему-то ревнует, боится, неправильно делает выводы, и в итоге страдают оба. Исак не отходит от кровати ни на миг, даже не сразу обращает внимание на то, что стрелки часов давно перевалили за десять, а в коридоре уже вовсю суетятся люди. Эвен раскрывает глаза ближе к обеду, чувствуя противную боль по всему телу и легкое жжение от повязки на запястье. Он впервые за долгое время осознает, насколько ему противен запах лекарств. В голове в ряд постепенно выстраиваются воспоминания о прошедших событиях, а рука в белоснежном бинте - самое очевидное напоминание. Эвену не жаль себя, не жаль, что все тело затекло от долгого сна, не жаль, что на его запястье появился очередной уродливый шрам как клеймо его собственной слабости и безысходности. Ему жаль, что он привязал к себе, такому никчемному и сломленному, парня, который несколько суток уже на ногах, забыв про сон, борется за его жизнь. И между ними - крепкая связь, которая вынуждает обоих быть рядом друг с другом, лишает возможности жить по отдельности, забыв о существовании другого. Они думают, что, отпустив, позволят друг другу дышать, но оба ошибаются. Исак стоит около окна, гипнотизируя взглядом летящие белые снежинки, словно они - это единственное, что волнует его. Хотелось выйти на прохладный, морозный воздух, вдохнуть его полной грудью, прикоснуться к белому снегу, лишь бы не чувствовать запах лекарств. Да и Эвен с радостью бы распахнул окна, впуская ощущение свободы и прохлады в заполненную сожалением и печалью палату. Он не знал, что сказать парню, который все еще был рядом, несмотря на жестокую попытку Эвена отдалиться. - Ты здесь, - после всевозможных вариантов в голове наконец произносит блондин. Стоящий около окна парень замер, а потом резко развернулся, словно не веря, что Эвен подал голос. Он неспешным шагом сокращает расстояние и садится рядом. Эвен замечает усталость не только на лице парня, но и в его глазах, отчего виновато отводит взгляд. - Да, я здесь, - наконец произносит Исак. Голос звучит приглушенно и хрипло, а Эвен все равно считает этот звук самым звонким и родным. - Как себя чувствуешь? Исак выдает дежурную фразу, ожидая ответа. Ах, да, он же все-таки лечащий врач. Эвен вспоминает об этом и заметно грустнеет, но вида не подает. - Не знаю, не понял еще, - честно признается парень, а сам пытается уловить хоть какие-то эмоции на лице Исака, словно мысленно вопрошая: "Я правильно говорю?" Но Исак лишь кивает, не требуя продолжения. Как так случилось, что все это время он молил, чтобы парень открыл глаза, чтобы проснулся и рассказал все, что его тревожит, а теперь сидит, не зная, с чего начать и как приступить к самому важному. - Я нашел это, - наконец нарушил затянувшуюся паузу Исак. Он протянул руку и вытащил из тумбочки альбом. Эвен наконец испытывает волнение, когда Исак открывает ему страницы, где изображены последние рисунки. Ему стыдно и страшно, хочется вырвать эти листы, искромсав на мелкие кусочки, сжечь их, чтобы никто никогда не видел. Он не боится открыть душу Исаку, демонстрируя свои тайны. Ему страшно, что парень разочаруется и уйдет, оставив его наедине с его миром. И поэтому, глядя на пропитанные его собственной ревностью слова, которые сопровождают рисунки, Эвен готов сквозь землю провалиться, лишь бы не сталкиваться со взглядом родных глаз, которые терпеливо ждут, но это ожидание не продлится долго. - Скажи, из-за меня ты действительно готов пойти на такое, Эвен? Я ведь этого не стою, я... - начал Исак, теряясь под конец, не находя необходимых слов. - Нет, послушай, - Эвен садится, терпя легкое головокружение от резкой смены положения. - Я не хотел, чтобы ты видел. - Поздно. Я видел, - строгость в голосе Исака насторожила Эвена лишь из-за того, что после сказанного в глазах Исака промелькнул страх, а позже последовал тяжелый вздох. - Я меньше всего хочу, чтобы из-за меня страдали люди. А хуже всего, когда страдают те, кого я люблю. Эвен замер, боясь поверить в то, что, правда, важен Исаку. Пройдя через столько испытаний, мерзкое чувство почему-то все еще смеет закрадываться в сердце, мешая трезво размышлять. Эвен осторожно коснулся запястья Исака, бережно поглаживая кожу, вкладывая в этот жест всю свою нежность, на которую он был способен. Парень просил прощения подобным образом, не находя подходящих слов. Он не знает, как объяснить свою внезапную ревность, но отчетливо понимает, что она лишь малая часть его вины. - Прекрати отталкивать меня, Эвен. Я осознаю, на что иду. Я устал терять близких, понимаешь? Устал бояться, что все, кого я люблю, умирают, бросают меня, - голос Исака звучал все тише, словно каждое слово давалось ему с трудом. - Мне нужен ты. И я хочу быть нужным тебе. Эвен смотрел на парня, наблюдая, как одна эмоция на его лице сменяет другую, и чувствовал, как стены, выстроенные ранее, не просто покрываются трещинами, а ломятся, разрушаются под гнетом любви. - Я не боюсь того дна, куда ты меня потянешь, - продолжал Исак, вспоминая все, что говорил ему парень. - Я готов быть рядом, если там будешь ты. Но я обещаю: мы сможем подняться, Эвен. Ты ведь боишься темноты, - он всхлипнул, чувствуя, как по его щекам предательски катятся слезы, - ты не справишься сам. А я не могу тебя оставить. Эвен осторожно прикоснулся к его лицу, стирая влагу, бережно поглаживая кожу. Руки дрожали, но, переместившись на шею, все крепче удерживали парня. Эвен нерешительно, словно боясь, что Исак в данный момент способен оттолкнуть его, приблизился к его виску и оставил легкий поцелуй. Встретившись взглядом с парнем, он поцеловал его щеку, затем аккуратно двигался по известной лишь ему траектории. В конце концов, обняв его, Эвен поцеловал макушку парня и на выдохе прошептал тихое "Прости."

***

К вечеру за окном снежинки легко и плавно кружились в хороводе, покрывая все вокруг. Парни сидели на кровати, наблюдая за живописной картиной на улице. Не было желания произносить что-либо, потому что тишина впервые за долгое время была настолько приятна. Она прерывалась лишь дыханием парней и шуршанием постели. Исак, удобно устроившись на груди Эвена, поглаживал его кисть, а затем переплел их пальцы. Хотелось лежать так всегда, не думая ни о чем, ведь в голове каждого из них, безусловно, вращались мысли, но в этот раз ребята позволили им замолкнуть, чтобы насладиться покоем этой прекрасной ночи. Все-таки бывает так, что утром по подоконнику бьет противный град, а к концу вечера крошечные снежинки кружатся в вальсе. Ночь - особенное время, которое больничную палату с мерзкой смесью запахов способно превратить в самое романтичное место. Все дело не в какой-то магии, которой достойны избранные, нет. Дело в людях, которые готовы стать для любимых волшебниками. И как важно не оттолкнуть от себя такого человека...