О щепетильности

— Ты такой щепетильный, — говорит Хирато. Ему хочется сказать что-то более жесткое, но сейчас - именно в эту минуту - они не братья, а начальник и исполнитель, поэтому приходится обойтись почти-комплиментом. Щепетильность для человека, чья работа состоит в обдуривании людей – хорошее качество. Хирато бы непременно ценил это в нём, не случись им совсем не в шутку стать заклятыми врагами. Токитацу переспрашивает, улыбается, едва воздерживается от того, чтобы похвалить его как собаку, знающую свое место и не вякающую на того, кто выше по иерархии: умный мальчик, хороший, осознает свои границы. Легонько пожевывает, покусывает, но не отгрызает кормящую руку. Хирато говорит «щепетильность», Токитацу всё понимает. Они давно друг друга понимают, примерно с тех пор, когда Хирато пришлось научиться играть по чужим правилам, а Токитацу выигрывать, будучи вне игры. Сейчас все иначе, но говорят они по-прежнему так, словно застряли в том прошлом, настолько же несуразном, что и настоящее. Токитацу на самом деле нравится Хирато. Вот уж кто полезен, куда там всему Циркусу с его нелепыми бойцами, из которых каждый первый или лишился семьи, или был предан ею; этот жалкий в своей вере в лучшее корм для варуг ничего не понимает, ни-че-го. Он им почти искренне сочувствует – не за пережитое горе, а за то, что они не выживут, когда придется сделать решающий ход. — Конечно, я бы тоже не хотел, чтобы он был уничтожен. Пешек тоже бывает жаль. Особенно когда в будущем они могут еще пригодиться – если разбрасываться перспективными фигурами, войну не выиграешь. Даже ту, которую начинаешь сам. Токитацу на миг прикрывает глаза и вспоминает далекое прошлое, когда он был таким же как Хирато, а сам Хирато даже не представлял, как ему придется вывернуть себя наизнанку, лишь бы не стать способом достижения чьей-то цели. Токитацу думает о том, что на самом деле они очень похожи, что он чертовски им гордится, что Хирато вырос достойным соперником, что... он решает не говорить это вслух. Хирато и без него прекрасно знает, что король может быть только один.