***
на вечеринке в автобусе музыка громкая, но не настолько, чтобы Нуре хотелось уйти. на столе сидеть как-то прохладно – на ней майка и джинсы с высокой талией, больше ничего. вроде как должно быть жарко. нуре никогда не бывает жарко. нура сама по себе какая-то холодная, охлаждающая. эва это чувствует, и ей это нравится – потому что сама она другая. эва оправдывает это тем, что вроде как противоположности притягиваются. у нуры на лопатке темное пятнышко (родимое, думает эва), и мун кажется, что это ей, наверное, знать не нужно. а потом в голову приходит мысль-оправдание – они девочки-подружки, это нормально. абсолютно нормально. точно так же, как сосаться в школьном туалете (по-другому не назовешь; а вообще-то у них сейчас испанский). точно так же, как оставаться ночевать у нее и делать совершенно не то, что обычно делают на ночевках девочки-подружки. точно так же, как черт еще знает что. эва трахает криса – и не остается на ночь. нура не трахает вильяма – остается у него до обеда. как так получается – не понимает ни одна из них.***
нура любит кусать губы, целоваться и себя. эва любит пить побольше, тусоваться, а еще она раба своих чувств к нуре. вот такие вот дела.***
вильде спрашивает лесбиянка? нура смеется нет, Вильде, если я не говорю о сексе постоянно, это не значит, что я лесбиянка. не значит. только по эве почему-то она течет.***
- нура, может хватит? может быть и хватит. только нура не может прекратить. - тебе нужен член, нура. ч л е н. она шлет Эскиля, они оба улыбаются, и все хорошо. как бы патетично это ни звучало, нура не спит, нура плачет, прислонившись спиной к стене и сжав между коленок подушку. все бы ничего. только почему-то текут слезы, правда ведь? на это причина есть, разве нет? нура себя спрашивает\успокаивает, размазывая слезы по щекам запястьем. эваэваэваэваэва эваэваэваэваэва эваэваэваэваэва эваэваэваэваэва эваэваэваэваэва эваэваэваэваэва эваэваэваэваэва эваэваэваэваэва эваэваэваэваэва эваэваэваэваэва***
нура не знает, что ее***
из колонок хлещет my true disaster, и у нуры на внутренней стороне век приклеилась картинка, на ней эва. кто бы мог подумать. видеть эву в школе становится невыносимо – очень жарко в джинсах и жжет желание отвести глаза – только бы не попасться. нура приходит домой и размышляет – может быть она эву просто хочет? ну, может быть нуре правда нужно воспользоваться наконец советом Эскиля и потрахаться с кем-нибудь. вильям бы обрадовался, только нура не станет рассказывать ему душераздирающую историю о том, что у нее был секс в 13, и как она потом пожалела. нура решается на самую, по ее мнению, абсурдную хуйню во всей ее жизни – найти в тиндере девочку. находит. приглашает к себе домой. эскиль, оказывается, не глухой. (нура стонет громко и пошло, насколько может; открывает широко рот; хватает девчонкины плечи, подставляет шею для засосов, выгибается, помогает своими руками, восполняя тот самый первый блядский раз, видимо – только лучше не становится.) нура избегает эскиля третий день – боится разговора. она знает его, знает, что он хочет, и знает, что обсуждать эту тему она с ним не собирается. а потом передумывает, когда во время мытья (и не только) в наполненной ванне в мозг резко приходит мысль снова позвать ту девочку домой. - эскиль? в квартире очень тихо, это нуру пугает: она жмется к дверному косяку, теребя края штанов, и мозолит глазами пол. никогда еще она так не нервничала перед ним. - нура, солнышко, привет. как поживаешь? решила вспомнить, что я еще не сдох? он кривляется раздраженно, не злится вроде – но это не помогает. - эскиль, мне нужно кое-что сказать. ее взгляд почему-то останавливает время в кухне. - поговорить хочешь? кивает, широко раскрыв глаза синие (у зимы глаза цвета синего, а ты по-прежнему оставайся красивой). - ну пошли, расскажешь мне свой большой секрет, малыш. в нуриной комнате эскиль закрывает за собой дверь. нура садится на самый край, будто бы отодвигаясь от рыжего и готовясь в любой момент вскочить. - ну нет, так дело не пойдет. в таком состоянии ты ничего нормально не скажешь, а я обещал Линн реванш в видеоигре. иди сюда. сопротивления с нуриной стороны почти нет – нечему сопротивляться вроде; эскиль подхватывает ее на руки и с ней на его коленях садится на кровать, опираясь спиной на стену. она мнется, теребит в пальцах ткань штанов, поджимает ноги, ерзает, избегает его пристального взгляда и не говорит. - нура, заебала молчать. хватит ерзать, - усаживая ее, - расскажи, что случилось. что ты хотела мне сказать? - ты же слышал все, да? - что? как ты спала с бабой? слышал. и что дальше? она хочет на него разозлиться или расстроиться, но не на что. - признаться ты мне хочешь что ли? дак я с самого начала подозревал, что пацаны тебе не катят. и правильно. нахуй их. девочки для девочек. как там в песне этой… only a girl knows how a girl feels? так, нет? она даже смеется. - на самом деле я не знаю, что хочу тебе сказать, но… блять, эскиль, это сложно. пожалуйста, просто…помоги мне? у эскиля глаза – добрые; он понимает нуру с полуслова, так как никто. и это вроде как бы должен быть не он, но почему-то да. - нура. раз-два-три. - ты влюбилась? сейчас бы заплакать и прекратить разговор. заставить его уйти, а самой лечь спать и не выходить из комнаты дня три. неделю. месяц. никогда, может быть. - помнишь эву? мою… лучшую подругу? и она выхаркивает из себя слова, словно все это время молчала – но это не помогает. - нура, солнце, все очень просто. нура, не плачь, зай. все наладится. ты поймешь что тебе нужно, найдешь своего человека, уедешь и все будет охуительно в твоей жизни. только вот пока что эва не хочет нуру так, как нура хочет эву; к ней пристает самый ублюдочный мальчик школы, и она просто хочет провалиться\сдохнуть. все заканчивается как всегда одинаково – эксиль долго сидит с нурой на кровати, укачивает ее, она в полудреме, он раздевает ее и укладывает спать – и проблема ушла. нура спит. раз два три нура просыпается. проблема возвращается. - пойдем ко мне ночевать? пожалуйста. мать вчера уехала. и опять надолго. нура, пожалуйста. мне страшно одной. нура, я люблю тебя. (эва улыбается, строит глазки, хватает за рукав пальто). нура задерживает воздух; нура, кажется, скоро правда провалится. вспоминает, что лежит у эскиля в шкафчике в ванной. раз-два-три-ятакбольшенемогу-четыре-пять нура вышла погулять и больше не вернулась. и вроде драмы много, но ей не хватает – ей хотелось бы уйти так, чтоб запомнили. а эскиль орет на нее, как на маленькую девочку, за спрятанные под матрасом лезвия от джилетт. она и есть маленькая девочка, послушайте. и она начинает плакать. потому что очень устала. рыдает в голос, закрывая лицо руками, затыкая этим эскилю рот – он смотрит на нее, а потом ошарашенно так уходит. и ее это затыкает сразу и надолго. в конце концов, ей же тоже нужно бриться, верно? она режется совершенно случайно. рука соскользнула. видишь, эскиль, я наклею пластырь. вильям отстанет, эва уйдет из головы, учеба кончится, работа найдется, из Осло уедется, нура умрет, все будет хорошо. нура с выдохом закрывает глаза.