Потому что любит.

Сколько себя помнила Влада, Алекс всегда ей помогал. Помогал так, словно это он повязал на нее платок и сделал своим донором, а не его непутевый братец. Помогал он везде и во всем, будь то ушибленный локоть, на который Муранов мог ласково подуть, домашняя работа, которую он мог часами сидеть и объяснять дурочке Огневой, задающей глуппые вопросы и не понимающей ничего из только что объясненного, обида, в которой Алекс играл роль самого лучшего психолога: он с сосредоточенным лицом слушал слезные речи Влады, кивал на ее выкрики «Да он идиот! Дурак! Козел!», понимающе и сочувствующе поглаживал по спине, прижимая всхлипывающую девушку к себе, позволяя слезами и тушью пачкать новую белую рубашку, а после, уже уснувшую Владу, бережно уложить в кровать, укрыть одеялом и тихо уйти, поцеловав в лоб на прощанье, расставание, в котором Алекс только сжимал и разжимал кулаки, потому что Влада не простит ему разбитой физиономии Гильса, потеря близких, в которой Он помогал ей морально, поддерживал, шутил, чтобы она смеялась и улыбалась чаще, а на ночь всегда садился рядом и с видом сурового охранника говорил Владе, что будет охранять ее сон от кошмаров. Он всегда был рядом в трудную минуту. Всегда чувствовал ту боль, что чувствовала она. Старался разделить ее, забирая на себя большую часть, чтобы она не мучалась. Чтобы она улыбалась. Потому что… любит её. Любит свою Темноглазку, как её окрестил Бертилов, свою Колбасевич-Утонулову, потому что влипает в передряги чаще, чем моргает, свою Бледную Моль, хотя и не понимает, за что ее так называют, он любит свой Снежок, названную за бледную кожу, любит своего Демона, свою Владу. Только его. А она не видит. Считает братом, не замечает той любви, что он в нее вкладывает. Не замечает взглядов, комплиментов, цветов. Все считает, что они от Гильса. Глупышка. А что сейчас? Сейчас она, комкая листок, вырваный из тетради и исписаный кривым почерком Алекса, целует его, стоя на носочках на кухне в Огоньково, в доме Мурановых. Целует, запуская руки в короткие волосы, жмурится, потому что боится открыть глаза и, выпустив из руки листок, обнимает его, прижимаясь всем телом. Он обнимает в ответ, поднимая на руки для удобства и жадно целует. Его. Только его. И ничья больше. Кухню наполняет запах кофе, на тумбочке у холодильника целуются Алекс и Влада, а в дверях стоит Гильс. — Алекс?