В приемной королевы

--------------- Я очень виновата перед читателями за долгий перерыв во всех работах. Однако пока, увы, ничего не пишется. Надеюсь вас немного развлечь горячим наброском. Прошу меня простить. И приятного чтения! ----------------- Людовик был в немалой степени раздражен – и это остановило бы любого придворного, но только не герцога д’Орбье. По этой причине дипломат продолжал следовать за сюзереном вплоть до дверей спальни ее величества, настаивая на том, что более откладывать с решением вопроса нельзя. - Вы собираетесь идти за мной и далее? – насмешливо бросил Луи, берясь за ручку двери. – Я уже покинул тот возраст, когда меня надо было обучать обращению с женой, герцог. А мадам, я полагаю, не пожелает слушать ваши предложения о битвах с испанцами в то время, как ей предстоит иная «битва»*. - Я подожду ваше величество здесь, - поклонился придворный, давая понять, что не покинет приемную, пока король не выслушает его. Луи молча скрылся за дверями спальни жены, а через минуту оттуда появилась горничная королевы, оставляя супругов наедине. И, опешив от того, что находится в приемной не одна, забыла плотно прикрыть дверь. - Мадам, вы можете не стесняться меня, - несколько натянуто (из-за незавершенного и еще крутящегося в голове разговора с королем) улыбнулся д’Орбье. – Королевская охрана стоит вне этих дверей, а потому вы правы, что пользуетесь несколькими часами, чтобы вздремнуть на кушетке в приемной. Не так ли? Уверяю вас, вы можете сделать это и сейчас, я не буду мешать вашему сну. Наоборот, я обещаю постеречь его и разбудить вас, когда появится его величество. - О! – молодая женщина присела в реверансе. – Благодарю вас, ваша светлость! Она прошла к кушетке, присела на ее край, все еще поглядывая на герцога, наверное, не верила в такую щедрость. Тот же стоял, прислонившись к стене неподалеку от двери в королевскую спальню, невольно слыша через чуть приоткрытую дверь раздраженный голос Людовика, срывающегося на супругу. Все как всегда… Д’Орбье вовсе не надо было быть там, чтобы воочию видеть, как король буквально мечется по комнате, в то время как супруга что-то пытается ему втолковать. Потом он скинет халат, полезет в кровать… Мысли о кровати немного успокоили герцога. Тем более, что в этот момент взгляд его вновь остановился на горничной королевы. Та, кажется, смущаясь, придерживала корсет, шнуровку которого только что ослабила, чтобы дышать было легко. Симпатичная девица – и талия узкая, и грудь пухлая… интересно, только ли грудь? Под юбками не угадать… - Я могу надеяться на вас, ваша светлость? – тихо прошептала она. Ее пальчик в это время так мило играл с завязками корсета, что герцог очень желал бы расценивать это как приглашение. Однако не торопился с выводами – про эту горничную, не так давно приставленную к королеве, он знал почти все, начиная от имени и заканчивая всей ее родней. Что она не является примерной супругой, он тоже отлично знал, хотя сам лично еще и не проверял. Но и откровенных встреч с любовником у нее не было. Так что поди пойми этих женщин, раскричится еще! И не докажешь, что сама пригласила. - Я вновь уверяю вас, сударыня, - усмехнулся он, - что не потревожу ваш сон. - Вот как? – прошелестел ее ответ. – А я слышала, что в вашем обществе, месье, ни у одной женщины спать не получится. - Вы верите слухам, мадам? - Слухи иногда гораздо правдивее иных известий. Ткань корсета чуть съехала – и это было уже откровенным приглашением. Которым герцог не считал возможным пренебречь. За стеной послышался тихий стон – кажется, Людовик наконец приступил к своим обязанностям. Что ж, почему бы не последовать примеру сюзерена? Д’Орбье приблизился к соблазнительнице неторопливо, разглядывая ее получше. Да, хорошенькая. Невысокая, но очень ладно сложена, и личико кругленькое, с такими милыми пухлыми губками… Но прижался поцелуем он не к ним, а к белоснежной шее. - Не сильно, - прошелестело вновь. – Муж не должен видеть… Герцог усмехнулся и спустился поцелуями ниже, попутно ласково отводя ее руки в стороны, откидывая проклятущий корсет и стягивая вниз сорочку. Мужчина знал, чего хотел, умел играть, уж в этом слухи были правы. И сейчас его губы и руки касались груди женщины так осторожно, так нежно, что она сама скоро начала подаваться вперед. - О, ну прошу вас! – выдохнула она. – Смелее же! - Как я могу, мадам? – отозвался он. – А как же ваш муж? - М… он берет меня по-простому, не снимая рубашки. Д’Орбье усмехнулся… и жадно захватил губами сосок ее груди. Горничная застонала, что заставило его отстраниться. - Тише, сударыня, вас может услышать король. - Но… - Вы были столь неосторожны, что не закрыли дверь. - Так… надо закрыть… - совсем растерялась та. - Не получится, она обязательно тогда хлопнет, и этим вы можете навлечь гнев его величества. - Что же… делать? - У меня есть одна идея… Идемте! Кажется, бедняжка совершенно обезумела, когда поняла, что герцог ведет ее вовсе не прочь из приемной, а к самым дверям. - Тут… тут же все слышно! – в ужасе прошептала она. - Да, мадам, - иронично отозвался д’Орбье, прислушиваясь к стонами из-за стены. - Но… - Так мы будем знать, когда следует тоже завершить, - продолжил герцог, прижимая ее к стене и жадно освобождая от юбок. - Но… - опять начала было она. - Замолчите, мадам, - с легким раздражением бросил он, но затем смилостивился и зашептал ей на ухо: - Я знаю короля, поверьте. Слышите стоны? Сейчас его величество залез на ее величество. Он жадно целует и кусает ее шею, плечи, груди, мнет их… Пальцы герцога тем временем тоже сжали грудь женщины, отчего та уткнулась лицом в его камзол, глуша стон. - Я знаю Людовика, - продолжал шептать придворный. – О нет, я не видел само его соитие с супругой, не думайте. Но я знаю его характер, его привычки, его страсть… Знаю, сколько времени ему нужно, чтобы восстановиться, сколько раз он берет жену в хорошем настроении, а сколько в плохом… Так что, милая, именно тут мы и устроимся. Он отстранился, чтобы стянуть ее юбки и рубашку вниз. Мадам была не очень большая скромница, потому что хоть и смутилась было, но тут же довольно дерзко выпрямилась, будто специально, чтобы мог осмотреть. Герцог чуть не облизнулся – бедра красотки были тоже дивно хороши. И д’Орбье решил не отказывать себе, приник губами к ее лобку. Бедняжка от неожиданности охнула и зажала себе рот обеими руками. Еще бы! Подобной лаской вообще мужчины редко делились, даже искусные любовники Франции пренебрегали, что уж говорить о ее супруге! Но отказываться от такого она вовсе не желала, живенько разведя для него ноги пошире. И д’Орбье этим приглашением воспользовался. Его пальцы скользнули в самую глубь, проникая в лоно женщины, а губы играли с ее горошинкой. Медленно, не торопясь… Герцог хорошо слышал, как за стеной постанывает королева – уже не только от удовольствия, к этому стону примешивалась боль. Неудивительно, Луи несдержан, очень быстро переходит к тому, что хочет он. А вот д’Орбье спешить не собирался, хотя горничная вся текла, готовая для него. Но мужчина продолжал ласкать ее самым постыдным образом, будто и не замечая ее призывных покачиваний бедрами. Два, а затем уже и три его пальца погружались в нее то медленно, то резко, ласкали внутри, растягивая и играясь, а потом полностью покидали, принимаясь поглаживать вход. Язык то прижимал ее бугорок, то еле касался его. Герцог знал, что она уже искусала губы от попытки сдержать крик, ощущал, что уже несколько раз она была на грани, но умело не давал пока прийти к пику, видел, как она извивается в попытке наконец достичь желаемого, но не позволял… Хотя у него у самого уже давно было тесно в штанах, но д’Орбье нравилось именно так – всегда как можно дольше… Когда за стеной послышался довольный рык короля, горничная в испуге вздрогнула и принялась отпихивать от себя любовника. - Он же… сейчас будет… тут… - Что за чушь! – фыркнул д’Орбье, поднимаясь и за руку потянул девицу за собой. – Я же сказал, я знаю короля, доверьтесь мне, мадам. Сейчас его величество лежат рядом со своей супругой, переводя дух. Его злость немного прошла, но все еще мешает ему уснуть. Поэтому Людовик еще некоторое время будет ворочаться в постели. Затем у него вновь встанет, и он потребует вновь того же. И лишь после этого отправится к себе. Горничная, дрожа, прислушивалась, готовая в любой момент броситься к своим юбкам, но из-за дверей шагов не доносилось. Д’Орбье ее не торопил, сам переводя дыхание. Даже и неплохо, что так все обернулось, думалось ему, возбуждение несколько схлынуло, и он, и она продержатся гораздо дольше. Поэтому когда женщина наконец убедилась, что никто так и не появится пока, и повернулась за продолжением… Д’Орбье продолжать не спешил. Он устроился удобнее на кушетке, даже распустил веревку на штанах – вот только, кажется, размер там был маловат, что заставило мадам задуматься, а достанется ли ей удовольствие, если мужчина продолжит иным, стандартным способом. Но когда горничная потянулась к нему… остановил ее словами: - Присядьте, мадам, - он приглашающее махнул на кушетку. – Хочу уверить вас, что слухи не врут, со мной никак не получится уснуть. Я, знаете ли, любитель вести беседы. Она опешила и послушалась. - О чем бы нам… А, давайте о вашем муже! – продолжал он, наклоняясь к ее ушку, но не касаясь ее тела. И поспешно перехватил ее руки, чтобы не полезла – ни к нему, ни к себе. – Расскажите-ка мне, как вы с ним это делаете, м? - Но, месье… - Неужели вы откажете мне? Я ведь могу тоже вам в чем-то отказать. Женщина бросила взгляд вниз, на его расстегнутые штаны. Что ж, подумалось ей, вряд ли он откажет, если рассказ будет горяч. - Боюсь, ваша светлость, это будет очень короткий рассказ. Муж мой настоящий мужлан. Уложит ли он меня на спину или наклонит спиной, итог один – попросту вставит, дернется и все. Иное дело мой любовник… Вот уж затейник! Он даже научил меня кое-чему… Показать, ваша светлость? - Пока только расскажите. Горничная мысленно ругнулась, но вслух – шепотом и с придыханием – принялась рассказывать, как нежно и ласково она играет с не-мужем. Судя по ее рассказу, любовник научил ее делать неплохой минет… Но д’Орбье этот рассказ почти не слушал, мысленно он вообще сейчас вел беседу с английским послом, подбирал доводы и аргументы, а от этого скучного занятия его достоинство почти улеглось. Однако когда за дверями послышался шорох, свидетельствующий о том, что король встал с постели, герцог оживился. Людовик опять прошелся по комнате – вновь не может места себе найти. Что ж, значит, дальше… - Что вы там умело делаете? – напомнил герцог. – Давайте-ка, принимайтесь. А, нет! Себя не трогать! Горничная обиженно взглянула на него – мужчина предугадал ее желания. Она и так все это время едва не сходила с ума от того, что так и не достигла пика. Еще не хватает вновь остаться ни с чем!.. Спорить она однако не посмела, прекрасно понимая, что это бесполезно, тогда и вовсе ничего не получит. А так все будет зависеть от ее умения. Опустившись на колени у него между ног, женщина нежно потянула ткань штанов, отводя в сторону. Она была права, ей не почудилось за тканью. И сейчас она не знала, радоваться ли этой правоте. Сейчас, правда, это скорее было плюсом – небольшой, удобно будет сосать. Странно только, как он с таким слывет лучшим любовником? Хотя, если припомнить, как он ее недавно ласкал – она тоже готова признать его идеальным! Д’Орбье, к ее сожалению, глаза не закрывал, внимательно следил за тем, как ее пухлые губы посасывают сначала самый край, а затем поднимаются все выше. Девица не врала, делать она это умела: предчувствуя каждое его желание, она сосала и полизывала орган, поднималась к самому верху, брала глубоко, чуть надавливая языком, выпускала почти весь… Герцог начал было думать, что скоро потеряет контроль, когда наконец из-за стены донесся заветный стон – его величество отправился со вторым визитом**. Теперь сдерживаться не было нужды – и д’Орбье вновь потянул любовницу к заветной двери. На этот раз она совсем не возражала. Правда, герцог ласковым амуром больше не был, вжал в стену, подхватывая ее под бедра, вошел жадно, быстро. И задвигался в такт стонам, доносящимся из-за стены. Девица еще что-то соображала, потому что зубами вцепилась в его камзол, чтобы самой не начать кричать вместе со своей госпожой. - Ну что, говорил же я вам? – между толчками шептал герцог. – Я знаю короля. Знаю все о нем. Знаю даже… в каком темпе… он атакует… королеву… Тут и знать было нечего, все и так было слышно. Но горничной, доведенной долгими прелюдиями и сейчас доносящимися стонами, было этого довольно, чтобы задрожать от долгожданного удовольствия, больше уже не гадая о том, как при таких скромных размерах герцог слывет лучшим в любви. Чувства настолько захватили ее, что она была не против, когда д’Орбье, отстранившись, надавил ей на плечи, заставляя встать на колени, сама с удовольствием вобрала в рот его орган, помогая тоже прийти к пику. Хитрый, думалось ей, когда она слизывала семя, последствий не хочет. А она, может, и не против бы понести от герцога… - Поторопитесь! – наклонился он, помогая ей встать. – Вот теперь король супругу оставит. Горничная вздрогнула и подскочила, принялась натягивать юбки. Любовнику было проще – рубашку оправил, штаны завязал… Впрочем, д’Орбье и тут удивил ее, потому что поправив свой туалет, помог ей и с юбками, и с корсетом. Такого не то что от мужа, но от любовника она не всегда дождаться могла, а уж чтобы на такое пошел мужчина с высоким титулом!.. Об этом она и продолжала думать, когда из-за двери появился король. Людовик был уже в хорошем настроении. Кивнул д’Орбье, чтобы сопровождал его. И тот последовал за сюзереном, немедленно переключаясь на государственные дела и немедленно забывая о горничной, так и оставшейся для него безымянной – хотя где-то в его памяти и хранилось ее имя, ее биография, ее семья, но все это было слишком ненужным и неважным ему. Женщина, впрочем, ни о чем не жалела. И даже была бы не против повторить, если герцог вновь как-нибудь сопроводит короля до спальни супруги. Вот только д’Орбье не повторялся – ни в любви, ни в любовницах.