*
— Ты говорил мне что все будет хорошо, помнишь? — Кричит Гарри, сжимая слабое тело Луи дрожащими руками, — Ты говорил, что все будет в порядке! — П-прости, мне так жаль, Хазз, — Луи заикается, пытаясь поднять руку. Гарри качает головой, его слезы продолжают капать на рубашку Томлинсона. — Не иди туда, куда я не смогу пойти с тобой, — Гарри продолжает плакать. Комната пустая, Луи и Гарри одни. Томлинсон выпускает небольшой стон, когда пытается придвинуться ближе к телу Стайлса. — Мне так холодно. — Я понимаю, Лу. Я понимаю, — шепчет Гарри, прижимаясь губами к теплому лбу Луи. Мир кажется тихим, когда двое влюбленных разрываются на части. Гарри рискнул, и он наслаждался этим, но теперь он платит за это. Хотя он может точно сказать, Луи не заслуживает этого. — Хазз, — кашляет Луи, наблюдая за Гарри. Он делает глубокий вдох, продолжая трястись в руках Стайлса, прежде чем произнести еще пару предложений, — Закончи наш дом, закончи и проживи в нем замечательную жизнь. Позаботься о нем, хорошо? Позаботься о нем так, как заботился обо мне. — Я не хочу жить там, — Гарри качает головой, его голос надломлен, — Я не хочу жить там, не без тебя. Я не могу. Прости. Я знаю, что ты хочешь, чтобы я был сильным. Но я не могу. Я не могу сделать это без тебя. — Ты можешь. Закончи его, Гарри. Я посмотрю, а когда он будет закончен, найди кого-то, с кем разделишь этот дом, — говорит Луи, растягивая потрескавшиеся губы в измученной улыбке, — Просто закончи его, хорошо? — Лу- — Гарри, пожалуйста. Это дом — все, что осталось после меня, — умоляет Луи, не замечая как слезы начинают скатываться по его бледным щекам. Ему нужно, чтобы Гарри понял. Он тянет руку, чтобы коснуться лица Гарри, — Это все, что было у меня. Все, что было у нас. — Не уходи, — Гарри умоляет, он на грани истерики, но не перестает просить, — Просто останься со мной, останься, и мы будем в порядке. Мы можем быть счастливы, Лу. То, что мы так хотели. Мы можем стать счастливыми. Разве ты не хочешь этого? — Мы были счастливы, — поправляет его Луи. Пот стекает по его спине, но Гарри не обращает на это внимания, — Мы будем счастливы. — Луи, — Гарри рыдает, зарываясь лицом в грудь Томлинсона. Луи вновь старается улыбнуться, его глаза направлены в потолок. — Это конец, — Луи пальцами выводит на руке Гарри круги, стараясь успокоить его. Он пытается утешить его, пока его время не иссякнет, — Пришло мое время уйти. — Нет, Луи, не говори так, — твердо говорит Гарри, — Ты все еще жив, и ты можешь выиграть эту битву. — Покрась потолки, — шепчет Луи, его дыхание становится неравномерным и очень медленным, — Нарисуй на них кроликов. Наполни наши пустые потолки галактикой. — Стой, Луи, останься. — Кролики в галактике, — устало бормочет меньший мальчик. Его тело становится неподвижным, а его глаза медленно покидает жизнь. Теперь это просто стеклянные шарики, которые направлены вверх. Рука Луи падает на пол. — Не волнуйся ни о чем, — начинает напевать Гарри, его слезы скатываются вниз по красным щекам, он раскачивается из стороны в сторону, прижимая к себе бездыханное тело. Звуки, которые причиняют ему боль, едва слышны, — Ведь каждая мелочь будет в порядке.* Его голос надломлен и слаб, но он продолжает петь. Может быть, Луи все еще слышит его.*
— Это-это их песня, — Найл всхлипывает, его глаза наполнены слезами, он продолжает смотреть, как кудрявый мальчик продолжает рыдать, — Я слышал, Гарри проигрывал эту песню миллион раз на своем маленькой кассетном плеере. Я спросил, если он фанат регги ил что-то типа того… — Что он ответил? — Сказал, что ему не нравится такой жанр музыки, но кто-то рядом с ним любил ее, поэтому это была их песня, когда они были молодыми, — объяснил Найл. Лиам прикрывает рот рукой, наблюдая, как всхлипывающий Гарри не отпускает холодное тело из своих рук, пока не заканчивает песню. Без предупреждения, Найл и Лиам перемещаются в другое воспоминание.*
— Я боюсь, — шепчет Луи, щекоча губами шею Гарри, — Мне так чертовски страшно. — Акуна Матата, — говорит Гарри, даже не задумываясь о сказанном. Он смотрит в голубые глаза Луи, замечая в них непонимание. — И что это означает? — спрашивает Томлинсон, поднимая голову. — Это значит, никаких забот и переживаний оставшуюся часть дня, — Гарри начинает напевать мелодию, с нежностью наблюдая, как Луи громко смеется. Глаза Гарри сверкают. — Ты знаешь, что ты придурок? — тихо говорит Луи, на его губах все еще видна усмешка. — Но я твой придурок, — нагло отвечает Стайлс, показывая свои ямочки. — Меня тошнит от этой романтики. — Не бойся, — уже серьезно говорит Гарри, — Не бойся. Я знаю, это страшно. Честно говоря, я до смерти напугал потерять тебя, но я знаю, что не хочу потратить последние месяцы с тобой на страх. Я не хочу этого. Я хочу, чтобы мы были счастливы. — Но я так боюсь, я просто не могу не бояться, — Луи начинает плакать, его голос срывается, как будто он просто хочет, чтобы все было позади и в каком-то смысле он это делает, но не говорит Гарри, — Я умираю, Хазз. Я умираю! Через год меня уже не будет. — У нас есть время, чтобы насладиться жизнью, — Гарри прижимает его к себе, желая оградить от всех страхов. Он не хочет вспоминать, он не хочет слышать о том, что его Луи скоро покинет его. — Как у тебя получается не бояться? — Я говорил, что я боюсь. — Но как ты можешь не показывать этого? — Кто-то однажды сказал мне, что вся суть жизни в том, чтобы твои надежды разрушили. Это должно произойти случайно, даже когда кажется, что мир не может быть настолько бессердечным, чтобы разрушить тебя. Но ты знаешь, мы никогда не сможем сломаться, — Гарри делает небольшую паузу, наблюдая за Луи, — Мы ничего не можем сделать, чтобы предотвратить это. Мы оба это знаем, и знаем это хорошо. И, Луи, когда будет твой последний вздох на земле, я хочу быть в состоянии знать, что ты наслаждался этим — наслаждался последними несколькими месяцами здесь, до своего последнего вздоха. И разве мы сможем сделать это, если будем все время бояться? — Нет, — Луи смотрит вниз, — Я думаю, нет. — Так что будь плохим мальчиком, — говорит Гарри, — Отгони свои страхи прочь, сбрось их со скалы и волны унесут их. — Что если мои страхи умеют плавать? — Спрашивает Луи, стараясь отгонять от себя страхи, как ему сказал Гарри. — Я помогу тебя утопить их, — глаза Гарри слезятся, — Я буду с тобой на каждом шагу твоего пути.*
— В молодости он был настоящим поэтом, — Лиам хихикает, — Очень проницательный. — Они подходили друг другу, — пожимает плечами Найл, — Интересно, что случилось с Луи? — Я думаю, это была болезнь или что-то типа того, судя по их разговору. Это было, наверное, концом, — тихо говорит Лиам, будто стоит им заговорить громче, и они потревожат влюбленную пару, которые лежали друг напротив друга на кровати. Воспоминание исчезает и появляется новое, изменяя окружение Найла и Лиама за несколько секунд. Они стоят на краю скалы, на краю которой сидят две фигуры, свесив ноги над волнами, которые разбиваются о скалы. Эти две фигуры — Луи и Гарри, только на пару лет моложе. У Гарри белая кожа, а глаза наполнены жизнью. Рядом с ним сидит человек с тонкими чертами лица и пронзительными голубыми глазами.*
— Знаешь, всего пару месяцев назад, я могу быть на этом же месте, рассуждая, хватит ли у меня смелости прыгнуть, — вздыхает Гарри, наблюдая, как солнце идет к горизонту. Небо окрашено в разные цвета: розовый, желтый, синий, которые смешиваются. — Ну, видимо, этого не случилось, — хихикает Луи, двигаясь ближе к Гарри, чтобы положить голову на его плечо. Он улыбается и кладет руку на талию Луи, — Очень хорошо, что этого не случилось. — Луи, ты выйдешь за меня? — слова случайно вылетают изо рта Гарри, — Если бы я спросил, ты бы вышел за меня? — Конечно, — легко отвечает Луи, кивая головой, — Но почему бы ты хотел выйти за меня? — Тогда я бы мог целовать тебя в любое время, когда захочу, — говорит Гарри. — Ты и так можешь делать это, — говорит Томлинсон, посмеиваясь. — Да, но тогда, если кто-то спросит, почему я целую тебя, я мы мог сказать, что целую своего мужа. — Тогда да, конечно. — Хорошо, — Гарри улыбается. — Я так рад видеть тебя таким счастливым, Хазз, — шепчет Луи, его глаза полны любовью, — Это так замечательно. — Без тебя я бы не был таким, — отвечает Гарри тихо, повернув голову в сторону Луи. Он замирает на мгновенье, когда их губы уже в паре сантиметров, — Мне кажется, я влюбился в тебя, Луи Томлинсон. — Это прекрасно, потому что я чувствую тоже самое, — говорит Луи, перед тем, как соединить их губы.*
— Могут они быть еще более милыми? — стонет Найл, отводя взгляд от целующейся пары. — Они влюблены, — взгляд Лиама смягчается. — Значит так выглядят влюбленные люди? — спрашивает Найл, падая на зеленую траву. — Если бы меня спросили, что такое любовь, я бы использовал их как пример, — отвечает Лиам, смотря на парней. — Как думаешь, мы увидим их свадьбу? — интересуется Найл. — Я не знаю, но если она была у них, мы бы уже увидели, — объясняет Лиам, — А может Гарри просто забыл об этом, хотя, видя, как он влюблен в Луи, я сомневаюсь, что он мог забыть. — Да, наверное ты прав. — Разве не замечательно, что эти двое нашли друг друга? — Что ты имеешь ввиду? — спрашивает Найл, смотря на Лиама с интересом. — На Земле миллиарды людей, но эти два встретились и посмотри что случилось. Они влюблены и изменили жизнь друг друга в лучшую сторону. Это прекрасно. — Воу, тише, Пейно, — хихикает Найл, — Только попробуй сейчас признаться мне в любви, и я, вероятно, умру от диабета, потому что этот разговор становится слишком сладким. — Я не влюблен в тебя, — Лиам закатывает глаза, — Ты слишком много пукаешь. — Эй! — Это не значит, что я не люблю тебя, — Лиам смеется, — Я просто не могу терпеть твое пуканье круглосуточно. — Придурок, — говорит Найл и замечает, что воспоминание меняется. — Слишком рано ему быть здесь, — бормочет Лиам, наблюдая как медсестра бегает по родильному залу, а женщина на кровати продолжает кричать, — Слишком рано… Если он не помнит двадцать лет своей жизни… — Его мать возможно передала ему это воспоминание или, может быть, это вообще не его мать, — Найл смотрит с отвращением на то, как врач подготавливает женщину на кровати. Он никогда не любил больницы, но никогда не признается в этом Лиаму. — Нет, это хронология… первое воспоминание было несколько лет назад, а теперь мы движемся по ним назад, все раньше и раньше. Так что мы должны были оказаться в конце… — Пейн сводит брови на переносице, пытаясь понять это воспоминание. — Может это просто не его воспоминание? Может кто-то дал ему его, — объясняет Найл.*
— Я буду считать до трех, когда я скажу три, Вы должны напрячься так сильно, как можете, — спокойно говорит доктор, поворачивая голову, чтобы убедиться, что медсестра рядом, — 1…2…3… Давай! Женщина на кровати хрюкает. Ее темно-коричневые волосы слиплись от пота, и ее руки сильно сжимают руку мужчины рядом с ней. Она тяжело дышит, хватая ртом воздух и, когда она останавливается, врач мягко смотрит на нее. — Я вижу головку, давай, Энн, — улыбка появляется на его лице, — Еще немного! Энн больше не может терпеть, она тужится еще сильнее, глубоко дыша. Она громко вскрикивает, после чего следует крик ребенка. Доктор берет чистое белое одеяло, чтобы завернуть в него малыша. — У вас мальчик. — Гарри, — Энн плачет, — Гарри Стайлс, мой ребенок. Внезапно монитор слева от нее начинает пищать очень быстро, слишком быстро. — Ч-что происходит? — спрашивает мужчина рядом с ней, его голос дрожит, — Что с ней? Сделайте что-нибудь! — Мистер Стайлс, — миниатюрная медсестра, одетая в голубой халат, кладет руку ему на плечо, — Вы должны подождать снаружи. — Она будет в порядке? — он почти кричит, когда его выводят из комнаты. Мужчина с тревогой смотрит через маленькое окошко, как ребенка забирают из рук его жены и, как все больше врачей и медсестер столпились около ее кровати. Через десять минут врач выходит из операционной. Его глаза полны жалости. — Мистер Стайлс… — Пожалуйста, зовите меня Дез, — тихо говорит мужчина, — Дез. — Дез, — осторожно говорит доктор, наблюдая за ним, — Мне жаль, мы сделали все, что могли. — Пожалуйста! Этого не может быть! Она была в порядке! — Мистер Стайлс, прошу… — Я, блять, просил называть меня Дез, — кричит мужчина, подходя ближе к врачу, — Как вы могли позволить этому случиться? — Шаг назад, — говорит врач, — Если вы не сделайте этого, я буду вынужден успокоить вас. — Как вы могли позволить этому случиться? — Дез кричит, игнорируя угрозы врача. До того, как Дез или кто-то еще успевают что-то сделать, медсестра принимает решение. Она не колеблясь, втыкает шприц в шею Деза. — Это все твоя вина, я ее любил, я любил ее, — тихо говорит мужчина, шатаясь, его ноги подкашиваются, и он падает на пол. Люди, сидящие в зале ожидания встают со своих кресел, находясь в шоке, пока медсестры оттаскивают Деза в палату.*
— Воу, — Найл в шоке, — Это было ужасно. — Очень, — соглашается Лиам, — Я не знал, что мама Гарри умерла. Я имею ввиду, я знал, но думал, что она умерла от старости. Он никогда не говорил, что рос без родителей. — Гарри был не самым открытым человеком. — Да, — Лиам смотрит в сторону, вытирая глаза. — Ты плачешь? — Нет. — Да. — Нет! — Да!*
— Джемма Стайлс, иди сюда, — слышен хриплый голос, после чего в комнату вбегает маленькая девочка. Ее каштановые волосы завязаны в хвост, они грязные, ее одежда не в лучшем состоянии: желтая рубашка в мелких дырках, а ее штаны в грязи. Мужчина продолжает кричать, указывая в угол комнаты. Там лежит ребенок на холодном полу, — Уведи его отсюда. Я не могу смотреть телевизор из-за его криков. — А ты не хочешь... — Я сказал забрать его отсюда! — громко кричит он, его глаза полны злости. Джемма вскрикивает и бросается в угол, поднимая ребенка на руки. Она тихо успокаивает его, слегка покачивая. — Посмотри на его глаза, — тихо говорит девочка, удерживая ребенка и заглядывая в его большие глаза. При виде Джеммы ребенок беззубо улыбается и смеется. Она усмехается, — Они зеленого цвета, с синим цветом по краям. Разве не странно? — Он странный, — ворчит их отец, глядя в старый телевизор. Он сидит на старом рваном кресле с бутылкой пива в руке и пультом в другой. Он делает еще глоток пива, — Унеси его наверх, если вы оба не хотите получить. — Да, папа, — глаза Джеммы расширяются, и она спешит унести брата наверх, — Гарри, пожалуйста, не нужно плакать сегодня. Услышав ее слова, Гарри начинает плакать еще сильнее, и Джемма пытается успокоить его. — Тише, Гарри, все хорошо. Только не плачь, пожалуйста. — Джемма! Джемма игнорирует крики своего отца, она плачет и пытается успокоить ребенка. — Тише, детка, не плачь. — Я кажется просил тебя заткнуть его! Возле детей слышны громкие шаги. Джемма кричит, когда видит тень своего отца и прячет Гарри в угол комнаты, так, чтобы он мог быть защищен столом — это лучше, чем ничего. Прежде чем Джемма успевает среагировать, отец ударяет ее по лицу, из-за чего она падает на пол. Она задыхается от боли и пытается встать. — Пожалуйста, папа, не сегодня. Не перед Гарри. Мне жаль! Прости, прости, прости. Только не перед Гарри! — Мне абсолютно, блять, плевать на Гарри, — Дез рычит, еще раз ударяя девочку на полу. Гарри начинает плакать все сильнее и сильнее. — Заткнись! — их отец кричит, смотря на Джемму, — Заставь его замолчать! Джемма собирает все свои силы и ползет по полу к Гарри. Она берет его на руки и начинает раскачивать, как делала это раньше. — Ну же, Гарри, не надо плакать, тише, — она всхлипывает, — Все в порядке, видишь? Гарри, кажется, понимает, потому что он перестает плакать и зевает. Ребенок не издает ни звука, пока его сестра, всхлипывая, несет его в их спальню. Она кладет его на кровать, подкладывая ему под голову подушку и начинает напевать: — Не волнуйся ни о чем, ведь каждая мелочь будет в порядке.*
— Это была их песня, — понимает Лиам, вспоминая как Гарри пел эту песню безжизненному телу Луи, — А мне теперь грустно. — Этот ребенок прожил очень сложную жизнь. — Знаешь, мы же не видели все его воспоминания, мы еще увидим его счастливым. По крайней мере, мы должны, — Лиам чешет затылок, понимая, что они еще не видели счастливых воспоминаний. — Ли, — Найл делает паузу, — А что если у него остались только грустные воспоминания? — Знаешь, — Лиам игнорирует вопрос Найла, — Мы не видели, как умерла Джемма. Не то, чтобы я хотел это увидеть, но мы могли бы. Почти сразу оба парня появляются в больничной палате. На кровати лежит женщина, у нее светлые волосы, с темными корнями — видимо она давно не окрашивала их. Рядом с ней сидит молодой парень с темными вьющимися волосами. Его голова опущена вниз, он плачет. — Это же… — начинает Найл. — Гарри и Джемма, — с грустью подтверждает Лиам.*
— Г-гарри, — слышен слабый голос. Парень резко поднимает голову, его глаза расширились от удивления. Он быстро вскакивает со стула и подбегает к больничной койке. — Джем! Боже мой, ты очнулась! Я позову врача. Подожди минуту, — Гарри поворачивается к двери, но останавливается, почувствовав, что Джемма слабо тянет его за руку. Она смотрит на него с грустью. — Возьми меня за руку, — говорит она, на ее измученном лице появляется улыбка. Гарри в замешательстве всего на минуту, потом он понимает. — Нет, — Гарри качает головой, — Джемма, еще не твое время. У тебя есть еще немного времени на этой планете. — Возьми меня за руку, — повторяет девушка, сжимая руку Гарри. Он смотрит на руку, думая. Вздыхая, он берет хрупкую дрожащую руку.*
— Я думаю, что от нее он получил все эти воспоминания, — говорит Найл, пока воспоминание снова меняется. — Да, но ее смерть казалась очень несущественной. — Но это было совсем недавно, — начинает Найл. — Нет, — не соглашается Лиам, — Я думаю он изменил свои воспоминания. Что-то, вероятно, произошло. Что-то, что он не хотел помнить. — Ну, этого мы точно никогда не узнаем.*
— Хочешь чего-то поесть, Хазз? — спрашивает Луи с порога. Он моложе, с более хрупким телосложением. Гарри покачал головой, даже не подняв своего взгляда от книги. Луи хмурится. — Ты не ел целый день, детка. — Ты не будешь любить меня, если я буду толстым, — Гарри говорить тихо, опустив глаза от стыда, — Никто не будет. — Так вот почему ты так мало ешь в последнее время? — спрашивает Луи, наблюдая за Гарри, но тот даже не смотрит в его сторону и просто переворачивает страницу книги. Томлинсон может видеть слезы в его глазах. — Ты просто заслуживаешь лучшего, — шепчет Гарри, — Лучшего, чем я. — Малыш, — отвечает Луи, его голос мягкий, как бархат. Он делает шаг к парню, обернув руку вокруг его запястья, — Я буду любить тебя всегда. Я буду любить тебя, если ты будешь весить сорок фунтов, я буду любить тебя, если ты будешь весить двести двадцать фунтов. Я буду любить тебя, если ты будешь огромным настолько, что я не смогу найти твой член. Гарри смеется, а у Луи появляется улыбка на лице.*
— Серьезно, это так мило, — Найл смеется, — Я думаю, мы с Луи могли бы стать друзьями. — Это были бы я, ты, Гарри и Луи, мы бы шли в одном направлении, — говорит Лиам, проводя пальцами по своему подбородку. Найл в замешательстве. — И в каком же направлении? — Вверх. — Почему ты должен быть таким ужасно милым? — Найл шутливо пихает второго парня в плечо. Следующее воспоминание переносит их на мост, над холодным океаном. Вокруг собралась толпа, и Лиам с Найлом спешат туда, понять что происходит.*
— Гарри! — кричит Луи, на его лице ужас. Он стоит в нескольких шагах от края моста, — Гарри, спускайся оттуда! — Я не могу сделать этого, Лу, — Гарри смеется, смотря на темную воду под ним. Дует сильный ветер, он будто пытается подтолкнуть Гарри вниз. — Пожалуйста, малыш, есть другие способы справиться с этим. Я буду рядом. — Это то, что ты говорил в последний раз, — в его голосе слышно обвинение. — Я все испортил, я знаю, но я хочу исправить это, дай мне шанс. Я не смогу исправить это, если ты спрыгнешь с моста. — Тогда, может, я не хочу, чтобы ты исправлял это, — Гарри смотрит вниз на волны, которые разбиваются друг о друга. — Я помогу тебя, я обещаю- — Не давай обещаний, которые ты не сможешь сдержать, — бормочет Стайлс. — Я знаю, что ты не веришь в любовь, — начинает Луи, его сердце почти выскакивает из груди. Он протирает потные ладони и делает глубокий вдох, — Я знаю, что ты считаешь, что я могу полюбить кого-то так же, как и тебя, но я докажу тебе, что ты не прав. Я надеюсь, что в один день ты проснешься счастливым и поймешь, что я не просто так появился в твоей жизни. И если бы ты захотел, я бы ушел, но я хочу помочь тебе этим утром. — Пойдем домой, Хазза, — медленно говорит Луи, подходя к дрожащему парню. Он осторожно берет Гарри за руку, чтобы не напугать его. Луи помогает Гарри перелезть через перила моста и обнимает. Стайлс начинает рыдать, заливая слезами рубашку Томлинсона. Луи медленно гладит парня по спине, успокаивая, — Все хорошо, мы вместе. Я помогу тебе.*
— Я не знал, что у нашего Гарри была попытка суицида, — грустно говорит Найл. — Здесь много, чего мы не знали о нем. — Заткнись! — смеется Гарри. Он бежит по коридору, его босые ноги шлепают по холодному полу. За криком Гарри следует другой, и Найл задыхается, когда Гарри с Луи пробегают мимо него. — Ты же знаешь, что они не могут коснуться нас, да? — Лиам закатывает глаза, — Мы как призраки. — Я знал это, — бормочет Найл.*
— Что это было, Стайлс? — кричит Луи, — Я знаю, что ты где-то здесь. Ты не можешь прятаться вечно. — Говоришь, как серийный убийца, — говорит Гарри, прежде чем броситься в комнату. Луи усмехается и бежит за ним. — Ты серьезно? — Луи хватается за живот, смеясь. Гарри тяжело дышит, пытаясь протолкнуть в окно твои длинные ноги. Томлинсон вытирает подступившие слезы, — Ты думал пролезть в него? Я имею ввиду, ты худой, Хазза, не обижайся, но ты видел свой рост? — Я должен был попробовать, — защищается Гарри. — Я даже не знаю, смог бы я поместиться в нем. — Твоя задница не сможет. — Извини? — Луи поднимает бровь, — Ты перешел границы. Прежде чем Гарри может среагировать, Луи бежит к нему с улыбкой на лице. Они врезаются друг в друга и падают на пол в приступе смеха. Луи садится на Гарри сверху и начинает щекотать. — Скажи, что Луи Томлинсон самый лучший. — Никогда, — смеется Гарри. — Скажи! — Луи Томлинсон, — Гарри пытается освободиться, — Настоящий идиот! — Ты пожалеешь об этом, — Луи продолжает щекотать Стайлса. Глаза Гарри расширяются. — Ладно. Луи Томлинсон самый лучший! — Я знаю как заставить тебя делать то, что ты не хочешь, — Луи с победной улыбкой выходит из комнаты.*
— О боже, — хихикает Найл, — Это самый смешной момент, которые мне доводилось видеть! Я хочу быть лучшим другом Луи. — Это место уже занято, — фыркает Лиам и скрещивает руки на груди. — Я хочу быть просто другом Луи, — поправляет себя Найл, и слышит тихое бормотанье Лиама: «Лучше».*
— Это отвратительно, — Гарри морщит нос и отправляет в рот ложку мороженого. Он откладывает ложку, наслаждаясь тающим мороженым у себя во рту, — Как ты мог положить в кекс табак? — Как ты мог положить член в рот? — говорит Луи, ухмыляясь и откусывая кусочек печенья. Он берет со стола содовую, — Ну, если быть честным, это немного противно. — Это как на вечеринке Девочек-Скаутов. Ты помнишь это? — воскликнул Гарри, наблюдая как пекарь, из шоу, которое они смотрят, смешивает ингредиенты. — Я могу вспомнить, как ты однажды ел суши с кукурузной посыпкой, — указывает Томлинсон, ставя содовую на стол. — Меня после этого тошнило час, — отвечает Гарри, не отводя взгляда от экрана, — Я бы не смог стать судьей во время Войны Кексов. — Я тоже, — соглашается Луи, — Я не люблю много вкусов. Мне нравится только шоколад. — Я думал, что тебе нравится ваниль, — Гарри хмурит брови. — Нет, — Луи мотает головой, — Я люблю шоколад. — Нет, я уверен, тебе нравится ваниль, — ухмыляется Стайлс. — Нет, это не так, я уверен, что знал бы, если… — Луи останавливается, — Ты сейчас—… Я и правда фанат ванили. Большой фанат ванили. — Это ужасно, потому что я всегда считал, что шоколад лучше, — Гарри смеется, наблюдая за реакцией Луи, и целует его в лоб, — Я шучу, Лу, ничего не может затмить ваниль.*
— Они могут быть отвратительно милыми, но смешными в одно и то же время, — вздыхает Найл, наблюдая за счастливой парой. Лиам соглашается. Они появляются в школьном кабинете. Оба не понимают, что тут может быть такого важного для Гарри.*
В классе находится странный человек, но, кажется, никто из студентов не обращает на него внимания. Хоть он и оставляет после себя неприятный запах, он добрый. Мужчина улыбается, разглядывая учеников. — Если ты любишь кого-то, — говорит он, проводя рукой по своей темной бороде, — Если ты любишь кого-то, то ты должен любить его со всеми его недостатками. — А что, если его недостаток, это уродство? — спрашивает качок, и компания его друзей начинает смеяться, но мужчина не принимает это как шутку. Он отвечает на вопрос серьезно. — Значит ты не любишь его, — он невозмутим, — Или же ты просто придурок. Одно из двух. Этим ответов он заставляет хихикающих учеников закрыть рот и опустить глаза вниз. Прежде чем кто-то еще успевает что-то сказать, в класс заходят полицейские. — Сэр, пожалуйста, пройдемте с нами. Вы не имеете права находится на территории школы во время уроков. Вы арестованы за вторжение. — Я просто делился с ними своими знаниями! — кричит мужчина, пока офицеры надевают на него наручники и толкают к выходу, — Не забывайте, что я вам сказал! Не забывайте, как это сделал я!*
— Это было коротким, — говорит Найл, пока воспоминание снова меняется. — Но это имеет смысл, я имею ввиду, арест — это довольно запоминающийся момент. Через несколько мгновений воспоминание снова меняется. Найл и Лиам оказывается зажаты рядом с Гарри, который кажется невозмутимым. У них не занимает много времени понять, что они находятся в такси.*
— Ты выглядишь нормальным, — говорит таксист, слушая тихое радио, пока они едут по пустой дороге. Уголки губ Гарри поднимаются, когда он вынимает сигарету изо рта. — Я грустный. — Все люди грустные, — отвечает незнакомец, постукивая пальцами по рулю. В его карих глазах любопытство, когда он смотрит на своего клиента, — Я Зейн. — Гарри. — Почему тебе грустно, Гарри? — Я не знаю, — отвечает Гарри, наблюдая как за окном меняется пейзаж, — Просто грустно. — Ты молод, приятель. Не дай жизни пройти так быстро, — широко улыбается Зейн, глядя на дорогу, — Тебе еще многое нужно пройти и увидеть. — Жизнь глупая, — грубо отвечает Стайлс, скрещивая руки на груди, — Это очень тупо. — Жизнь не глупая, жизнь смешная, У нее свои способы, — задумчиво говорит водитель, — Это способы заставить людей делать то, чего им хочется. Они сражаются за жизнь. — Не все будут сражаться, — тихо говорит Гарри, опуская взгляд на свои ботинки, — Некоторые люди просто хотят положить всему конец. — Но они сожалеют об этом, так? — спокойно говорит Зейн, — В любом случает они хотят остановиться. Ведь все проблемы временны. Они не будут длится вечно, и когда-то все придет в норму. — Не всегда все приходит в норму, — утверждает Гарри, смотря на Зейна, — Не всегда все заканчивается хорошо. — Ты ужасный пессимист, не так ли? — улыбается Зейн, качая головой. Он замечает, что пока они ехали, солнце спряталось за облаками, и небо покрылось серыми тучами. — Не пессимист, — отвечает Гарри, улыбаясь. Зейн замечает ямочки, — Нет, не пессимист. Я реалист. Не хочу надеяться на то, что в конечном итоге будет разрушено. — Но в этом-то и дело! — раздраженно восклицает Зейн, и, наконец, поворачивается, чтобы посмотреть на Гарри. Стайлс слишком увлечен разговором, чтобы заметить, что машина остановилась, и они уже доехали, — Так и есть, Гарри! Мы были созданы для того, чтобы причинять боль другим и чтобы нам разбивали сердца до тех пор, пока мы не начнем думать, что мы никогда больше не сможем собрать воедино разбитые вдребезги осколки, потому что каждый, кто пытался нам помочь, только делал хуже, оставляя еще большую дыру, которую нам самим придется как-то заполнить. Мы были созданы, чтобы любить до тех пор, пока мы не будем настолько счастливы, что самим с этим чувством нам не справиться, и нам захочется поделиться им с кем-то еще. Мы были созданы, чтобы разрушать, и чтобы воскресать из пепла. Если чему-то пришел конец, то это еще не значит, что ничего нового из этого не сможет родиться. Мы были созданы, чтобы надеяться. Мы были созданы, чтобы надеяться, и надеяться, и надеяться, чтобы смотреть, как наши мечты разбиваются, но при этом не сдаваться: мы были созданы продолжать бороться. — Но что, если я ушел слишком далеко? — тихо спрашивает Гарри, его голос ломается. — Тогда ты возвращаешься назад, — спокойно говорит Зейн, — Ты вернешься обратно, потому что это то, чего ты хочешь. Ты знаешь, что ты влюблен, и ты знаешь, что когда-то найдешь его, ты сделаешь это однажды. Ты просто должен подождать. Но я могу тебе гарантировать: там никого нет. Там нет никого, кто будет любить тебя и заботится о тебе так, как они бы делали это на Земле. — Просто вернуться назад? — голос Гарри дрожит, а его глаза наполняются слезами, — Просто так? — Просто так, — Зейн опускает голову, его голос спокойный и мягкий, — Просто так. — А что, если это не для меня? — А что, если для тебя? — отвечает Зейн, улыбаясь, — Ты просто должен найти это. Жизнь — это всегда риск, Гарри. Я о том, что даже когда ты знаешь, что весь мир против тебя, есть небольшой шанс на успех. — Ты любишь кого-то, Зейн? — спрашивает Стайлс, с любопытством смотря на водителя. — Люблю, — отвечает Зейн, ерзая в кресле. Он выключает радио, давая Гарри возможность выговориться. — Этот человек знает об этом? — Нет. — Почему? — Я знаю, что это не взаимно, — отвечает Зейн, чувствуя себя неуверенно. Он не может следовать своим же советам. Он старается, действительно старается, но страх неудачи пугает его до смерти, поэтому он отступает, — И это нормально, я найду кого-то другого. — Когда ты встретишь человека, которого любишь, ты должен сказать ему, тебе нужно кричать это с крыш, нужно писать об этом в созвездиях. Ты должен сказать это, сказать это с гордостью. — Я сделаю это, — Зейн смеется, — Я буду писать это на стенах, в созвездиях, я напишу это везде, где он бы мог заметить и понять, как сильна моя любовь. — Хорошо, они будут счастливы, — игриво говорит Гарри, кивая головой, — А знаешь, почему ты должен это сделать? — Почему? — Нет ничего хуже чувства, когда тебя не любят, — спокойно говорит Гарри. И прежде чем выйти из машины, он улыбается Зейну, — Ох, да, Зейн, я думаю, что ты милый. Он закрывает дверь машины и чувствует зимний холод. Он идет по улице, не оборачиваясь.*
— Он никогда не говорил о Зейне, — комментирует Лиам, пока воспоминание снова меняется. — Он никогда ни о чем не говорил, — Найл пожимает плечами, — Я не думаю, что он хотел пережить все это. То, что мы видим, показывает, что он не был счастливым парнем, пока рос. — Тогда почему он делится этим с нами? — спрашивает Лиам, — Почему он показывает это? Зачем переживать свои последние мгновенья здесь? — Когда кто-то сможет узнать их историю, он сможет узнать, кем были Луи и Гарри друг для друга, — говорит Найл, делая пару шагов. Мир вокруг опять меняется.*
— Не думаете, что это лучше? — спрашивает мальчик. Он, кажется, подросток, но это не Луи. У него большие зеленые глаза, как у Гарри. В нескольких шагах от него стоит Стайлс, возле стойки с футболками. — Ты это мне? — удивленно говорит Гарри, задерживаясь возле стойки. Мальчик смотрит вниз, стыдливо прикусив губу. — Да, — он чешет затылок, — Я понимаю, что Вы не знаете меня, но это значит, что Ваше мнение будет объективным? Я совершенно не знаю что делать, свадьба через два дня, а я до сих пор ничего не нашел. — Успокойся, — Гарри улыбается, его голос мягкий, — Я помогу тебе. — Боже, спасибо, — мальчик вздыхает, держа в руках две рубашки. — Хм, — Гарри думает, рассматривая их, — Справа. — Не мог бы ты подождать, пока я примерю ее? — мальчик покраснел, — Ты не должен делать этого, если не хочешь. — Конечно, — Гарри смеется, — пошли. — Я, кстати, Джарод. — Гарри. И скажи мне, Джарод, — Почему ты ищешь в Sears свадебный наряд? — Я подрабатываю в «Kentucky Fried Chicken», — мальчик улыбается, — Это роскошь для меня. — О, я понимаю, — Гарри пропускает мальчика в примерочную. — Ну, — Джарод выходит, — Как я выгляжу? — Хорошо, — Гарри кивает, вспоминая слова, которые ему говорили, когда он был моложе, — Ты выглядишь очень мило. — Мило? Я искал что-то, в чем буду выглядеть, как мачо, — он дуется. — Хорошо, хорошо, — Гарри снова смеется, — Ты выглядишь, как красивый мачо в этой рубашке. — Отлично, спасибо большое, Гарри! — Да, без проблем, — он улыбается и уходит вглубь магазина.*
— Что это было? — сконфуженно спрашивает Найл. — Не знаю. Может мы узнаем это позже? — Да, наверное, — отвечает Найл, осматриваясь, когда они попадают в новое воспоминание.*
— Джемма, почему они не любят меня? — спрашивает маленький Гарри, смотря на сестру, — Почему они ненавидят меня? Они сидят на грязной кухне. В раковине куча посуды, у Джеммы было в планах помыть ее, пока Гарри будет в школе. Она так же надеялась побыстрее закончить с уборкой, чтобы подготовится к экзаменам. — Они не ненавидят тебя. — Нет, они ненавидят. — Не беспокойся ни о чем, — Джемма начинает напевать и улыбается, складывая для Гарри в школу еду, — Ведь каждая мелочь будет в порядке. Гарри продолжает песню, хватая со стола свой ланч и выбегая за дверь, ведь автобус мог прийти в любую минуту. Джемма тихо наблюдает за ним через окно.*
— Она снова поет эту песню, — Лиам улыбается, — Это определенно их песня. — Да, определенно, — Найл соглашается, осматриваясь. Они находятся на открытой местности, это не поле, но она все покрыто травой и грязью. В середине Лиам замечает фигуру, предполагая, что это Гарри. К нему приближается еще кто-то. Вторая фигура приближается очень быстро.*
— Это мое место, — говорит он, в его голосе не слышно злобы. Гарри поворачивается, смотря на маленького мальчика с яркими голубыми глазами и светлой кожей. — Прости, я не знал, — отвечает Гарри, — Я могу уйти прямо сейчас. — Нет, — перебивает его мальчик, — Не уходи. Я могу поделиться с тобой. — Ты часто бываешь тут? — Только когда моя мама водит моих сестер в парк. А ты? — Только когда мой папа спит, хотя он спит довольно долго. — Спит? — Да, он спит даже дольше, чем я! — Разве звезды не прекрасны? — И правда прекрасны, — отвечает Гарри, разглядывая небо. Он смотрит на Луи, — Я думаю, ты милый. — Ты правда так считаешь? — Луи краснеет, — Мне не нравятся мои зубы, между ними слишком большое расстояние. Хотя из-за этого я лучше могу свистеть. — Да, я так считаю, — Гарри хмурится, — Значит, ты автоматически милый. — Я не думаю, что это так работает, — отвечает Луи спокойно, не отводя взгляда от неба. — Это так, моя сестра сказала мне это. — Моя мама сказала, что Санта и Пасхальный кролик реальны, но это не так, — отвечает Луи. Он не верит в это, но старшие девочки в школе говорили так, а он просто хочет впечатлить Гарри. — Ну, я думаю, моя сестра права, потому что я считаю тебя милым, а это так и есть, —упрямо отвечает Стайлс. — Хорошо, — Луи наконец-то отступает, — Только сегодня. — Почему только сегодня? — Ты не знал, что всегда нужно напоминать людям, что они красивые? — спрашивает Луи, повернувшись к Гарри, который с любопытством смотрит на него, — Нет? Ну, каждому нужно говорить, что он красивый, иначе он просто забудет об этом. — Так вот почему ты не думал, что это так работает? Потому что тебе давно не напоминали о том, что ты милый? — Мальчики не могут быть милыми, мальчики красивые, — отвечает Луи, игнорируя вопрос Гарри. — Я думаю, мальчики могут быть и милыми, и красивыми. — Нет, потому что девочки милые, а мальчики красивые. — Хорошо, хорошо, — Гарри смеется, — Луи, ты красивый. — Спасибо, Гарри, — Луи широко улыбается, в уголках его глаз появляются морщинки, — Я думаю, ты тоже красивый. — Спасибо. — Ты знаешь, что такое созвездие? — спрашивает Луи, поворачиваясь к звездам. — Постоянный рацион?* — Нет, — Луи хихикает, — Созвездие — это группа звезд, которые составляют рисунок. — Ну теперь я знаю, но я ни разу не видел их. — Ты видел кролика? — Кролика? — Гарри смотрит на звезды, пытаясь найти картинку, как сказал Луи. — Просто присмотрись, и ты увидишь, — мягко отвечает Луи, с нежностью смотря, как Гарри ищет картинку в небе. — Я нашел! — кричит он, — Я вижу, Лу! — Ты видишь? — Да! — Гарри улыбается, — Смотри, вот уши, а вот лапы и, смотри! Луна выглядит, как туловище! — И правда, — Луи ухмыляется, — Я рад, что ты смог увидеть. — Луи! — слышен мягкий женский голос, — Луи! Милый! Давай, идем домой. — Если ты когда-то будешь нуждаться во мне, — быстро говорит Луи, стараясь не обращать внимания на крики своей мамы, — Я буду на луне. Если я буду нужен тебе, я буду наблюдать за тобой с луны. — На луне? — повторяет Гарри. Лунный свет освещает его нефритовые глаза. — Да, на луне, — Луи смеется, как будто Гарри сейчас задал самый глупый вопрос, — Где я еще могу быть?*
Найл и Лиам наблюдали за мальчиками из далека. Найл судорожно выдохнул. — Значит так они познакомились? — Это так...так грустно, — пробормотал Лиам, — Теперь все обрело смысл. — Его потолок, — говорит Найл с грустной улыбкой, — Кролики и звезды. — Он всегда говорил нам, что мы красивые, — добавляет Лиам, — За это мы считали его педофилом. — Разве это не совпадение, что они нашли друг друга после стольких лет и поженились? — с восторгом спрашивает Найл, смотря, как воспоминание медленно исчезает. — Это не случайность, — отвечает Лиам, когда они возвращаются в нормальный мир. Его карие глаза смотрят на неподвижное тело на кровати. Слезы собираются в его глазах, пока он подходит к постели, смотря на седые кудрявые волосы. Нефритовые глаза Гарри направлены на потолок, наблюдая, как кролики прыгают через звезды в галактике. — Тогда что это? — тихо спрашивает Найл, смотря на бледное лицо Гарри. Слеза скатывается по его щеке, когда он замечает улыбку на губах Стайлса. Лиам хрипит в ответ, закрывая рукой глаза Гарри. — Это была судьба.