— ТЫ, БЛЯТЬ, ВКОНЕЦ ДОПИЗДЕЛСЯ.
В доме раздался неприятный треск ломающейся мебели, предположительно стула, предположительно об спину одного из тех идиотов, что сейчас срались в лагере Мигеля. Рабаль сочувственно поморщился, не переставая охуевать с этих двоих.
Конечно, люди, долго находящиеся в отношениях, рано или поздно ссорятся. Соулмейты тоже не были исключением из этого правила, ибо, хоть их и соединила сама матушка природа, все равно найдется то, что выбесит даже в
идеально подходящем тебе человеке.
Вот, например, Броди и Монтенегро. Первое время, как они, наконец, сошлись, Рабаль думал, что они сварят друг друга в кислоте или что-нибудь типа того. Но произошло невероятное (по крайней мере, для испанца) чудо — они гасили друг друга. Да, как ветер — волны. Или как вода — огонь. Ну, вы поняли, а? Стоило Ваасу опять психануть и стать
еще более опасным, чем обычно, единственным человеком, кто мог подойти к этому неуравновешенному, абсолютно свободному во всех своих действиях садисту и не лишиться, например, глаз, оставался Броди. Он, блять, просто подходил, вытаскивал у рычащего Монтенегро из рук нож, газовую горелку, скальпель, спизженный у Эрнхардта, или еще какую общественно опасную хуйню и утаскивал его в ближайший барак. Что там происходило дальше, Мигель знать точно не хотел и просто разгребал последствия ваасовых истерик, пока раскрасневшиеся голубки не возвращались.
Или вот, например, Джейсон. Калифорнийский петух тоже срывался, но, слава богу, редко, потому что его истерики были опаснее монтенегровских. Нет, Броди не убивал никого, даже пиратов, просто брал лук, стрелы, небольшой запас жрачки и съебывал в джунгли на пару недель. Весь пиздец был в том, что без своего пусечки этот (вы осознаете, да?) неуравновешенный, абсолютно свободный во всех своих действиях садист начинал устраивать кровавые бани,
а успокоить его было некому. Так что испанцу приходилось посылать два отряда: один к Эрнхардту, потому что жертвы уже были, а другой — на поиски сраной Белоснежки, ибо без нее принц-психопат не желал тихо пиздовать в свой замок и отсыпаться.
Но эпичнее всего было, когда они начинали ссорится. Для окружающих это обычно опасности не представляло, но выглядело забавно, примерно как если бы тигр и гималайский медведь попытались сожрать друг друга. Вот и сейчас Рабаль со скорбным выражением лица таращился на дом, в котором засела буйная парочка, и поминал разъебанную в хламину мебель.
— Ты, мудозвон ебучий, думаешь, у тебя хуевый соулмейт, да? ДА ТЫ, БЛЯТЬ, ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ, КАК ТЫ
МНЕ ЖИЗНЬ ИСПОРТИЛ? С самого детства, сука, на обезболивающих! Да я чуть нариком не стал из-за тебя, суицидная ты блядь! — опять грохот и синхронные стоны боли. Да уж, тяжело хуярить человека, который передает тебе все свои болевые ощущения. Но если это кого-то и смущало, то точно не этих двоих.
— Ну охуеть теперь! То есть ты, киска, жалуешься мне сейчас? Жалуешься, блять? Не устраиваю, да? М? А ниче, что ты приебался на МОЙ остров, порушил к хуям МОЙ бизнес и убил херову тучу МОИХ людей, а? ДА У МЕНЯ ТУТ ВСЕ В ШОКОЛАДЕ БЫЛО, ПОКА ТЫ НЕ ПОЯВИЛСЯ, СУЧИЙ УБЛЮДОК. А я его тут не устраиваю! Съебывал бы тогда со своими друзьяшками, хуль остался-то?
На секунду стало оглушающе тихо. Мигель задрал голову и прищурился, пытаясь разглядеть в окне второго этажа, что у них там происходит. Послышался громкий хлопок двери и скрежет ключа в замке, сопровождающийся криком Вааса:
— Блять, Броди, какого хуя? Открой меня, ебанат!
Спустившийся помятый Джейсон пролетел мимо пирата птичкой, и Рабаль лишь заметил, какие влажные у него глаза. Ну все, теперь точно пиздец, пацан рванет в джунгли на месяц, не меньше, и хер они там его найдут.
Но парень вернулся, таща с собой огромную канистру. Игнорируя охуевший взгляд испанца, Броди начал поливать бензином пол и лестницу на второй этаж, провел аккуратную горючую линию, играющую роль фитиля, из дома к ногам пирата и достал зажигалку.
— Джей, что ты, нахуй, делаешь? Ты хоть понимаешь, что вместе с сучонком Монтенегро сожжешь заживо и себя? Очнись, пацан! — молча щелкая никак не загоравшейся зажигалкой, парень чертыхнулся и достал коробок спичек. Мигель мученически застонал и отошел подальше. — Это ж, блять, моя хата. Ну вот нахуя я вас вообще сюда позвал? О боже.
Горящая спичка, брошенная Броди, пролетела дугой и шлепнулось в эффектно вспыхнувший бензин. Первый этаж и начало лестницы весело затрещали сухой древесиной, в комнате на втором этаже судорожно пытался выбить дверь Ваас.
— Ваас, прыгай в окно, там весь первый этаж горит! — испанец подбежал к упомянутому окну, стараясь докричаться до друга через рев пламени. Стоящий рядом Джейсон мрачно хмыкнул, а из дома послышался нервный мат главаря пиратов.
— Там мина на подоконнике, чувак, я не проскочу. Джесси, ублюдок, ты когда её вообще успел поставить?!
— Пока ты искал кольт, любимый. Надо было, блять, больше внимания своему соулмейту уделять, может, и заметил бы пораньше.
Мигель с ужасом уставился на стоящего рядом парня.
— Ты что, реально его убить захотел? То есть, вы сейчас не играете, как обычно, в сраных Харли Квинн и Джокера, а серьезно?
Болезненно потирая грудь и пытаясь бороться с желанием прокашляться от дыма, который сейчас душил Монтенегро, Джейсон скосил на него глаза и постарался произнести как можно тише, но чтобы его слова были слышны в треске пожара:
— Да щас, блять. Этот идиот мне по гроб жизни обязан, хер я дам ему окочурится еще лет сорок. Там на гвозде ключи от комнаты висят, глядишь, и заметит. А на чердаке дыра, на крышу ведет, и спуск там относительно удобный. Ничего, ебнется один раз рылом на землю, ему не помешает для профилактики.
Мигель не отвечал, и парень недоуменно повернулся к замершему пирату. Тот молча вытащил из штанов связку ключей, которую тихо забрал утром с того самого гвоздя, не желая будить дрыхнувших в обнимку мужиков.
— Ты вот про эти ключи?
В широко раскрытых серых глазах промелькнуло осознание.
Рабаль еле успел схватить рванувшего в огонь Джейсона и повалить его на землю.
— Придурок, ты сгоришь там нахуй!
— Я, БЛЯТЬ, ЗАКРЫЛ ЕГО ТАМ! В ГОРЯЩЕМ ДОМЕ! БЕЗ ШАНСОВ ВЫБРАТЬСЯ!
Врезав испанцу в живот с локтя, парень подскочил и в панике оглянулся. Рядом с домом стояло небольшое дерево, чьи ветки чисто теоретически могли бы выдержать одного легкого мужчину и вели к окну второго этажа на другой стороне. Подбежавший к нему Броди взобрался на первую ветку, в спешке оцарапав ладонь о кору. Легкие уже просто разрывались от боли, кожа горела от жара, но парень знал, что все это лишь отклики ощущений Вааса.
Чуть не сорвавшись с опасно прогнувшейся ветки, Джейсон ввалился в окно. На улице Мигель орал подсоединяющим шланг к насосу пиратам что-то на испанском, очевидно, прося их шевелиться побыстрее. Весь коридор был застлан черным дымом, какая-то херня на первом этаже отвратительно чадила. Молясь, чтобы лестница на чердак еще не загорелась, парень рванул по коридору, вытаскивая из кармана ключи.
Почти ничего не различая в густом дыму, Броди на ощупь сунул ключ в скважину, повернул и распахнул дверь рывком. На полу лежал бессознательный Монтенегро с мокрым куском какой-то тряпки в руке, которую он прижимал к лицу, чтобы не надышаться, пока не отключился. Сматерившись, Джейсон закинул мужчину на плечо и двинулся к лестнице на чердак.
Надрывно кашляя, одной рукой удерживая нихуя вот не легкого главаря пиратов, а второй нашаривая стену, парень дополз до кривоватых ступенек и выхода на крышу. Стало безумно жарко, сзади огонь весело дожевывал коридор второго этажа, подгоняя Броди.
Последний рывок, и они слетают с края крыши. Где-то недалеко орут на друг друга пираты, наконец врубившие воду и начавшие тушить дом.
Последнее, что видит Джейсон, из последних сил прижимающий к себе тело Вааса, прежде чем отключиться, — испуганное лицо Мигеля.
***
— …И стою я, значит, охуеваю от того, что спизданул, а эта блядина всхлипывает так… Даже не знаю, как описать… Ну, короче, я себя таким мудлом почувствовал в тот момент. А он с психу вылетает за дверь, щелкает замком — я даже сделать-то ничего не успел. Дальше ты знаешь.
— Да уж, ребятки, вот смотришь на вас, и как-то не хочется своего соулмейта искать. Это ж пиздец какой-то.
— Вы бы не могли так не орать? — открывая глаза, хрипло произносит очнувшийся парень. Мужчины оборачиваются на голос и, переглядываясь, пересаживаются ближе к лежащему на кровати Джейсону. Тот аккуратно приподнимается на локтях и с мрачным видом оглядывает ухмыляющегося Монтенегро, протягивающего стакан воды.
— И тебе привет, принцесса. Как спалось?
— Охуенно. Снилось, что жарю шашлыки из одного пидораса.
Ваас, с хлебалом, залепленным пластырями после близкого знакомства со столом с легкой руки Броди, довольно лыбится в ответ.
По-видимому, все закончилось хорошо. Правда, кажется, у Джейсона сломано ребро оттого, что на него приземлился один девяностокилограммовый кабан, но это все житейское. Главное, что мудак выжил.
— Мигель, ты это… прости за дом. Как-то все на эмоциях вышло. По-дурацки, — вот сейчас действительно стало стыдно. Разозлившись на Монтенегро, он к хуям спалил дом друга, хорошо еще, что вовремя потушили и огонь не перекинулся на другие бараки. Рабаль кивнул, принимая извинения.
— Да ничего, новый построю. Какую-нибудь шикарную виллу. И вас подпахаю, сучары. Кстати, Ваас, следующую партию снайперок Z93 ты мне даришь.
— Но…
— Даришь, блять! — испанец сурово посмотрел на недовольного Вааса. Решив ускорить дело, Броди пнул сидящего на кровати главаря пиратов, и тот, поняв прозрачный намек, с мученическим видом кивнул. Благодарно подмигнув парню, Мигель откинулся на спинку стула.
— Какая же вы, нахуй, милая пара. Только не сритесь больше в моем лагере, окей?
Промычав что-то согласное и дернув ирокезного мудака в кровать, Джейсон умиротворенно улыбнулся.
***
— ПИЗДЕЦ ТЕБЕ, БРОДИ! ЭЙ, КАРЛОС, НЕСИ, БЛЯТЬ, РПГ, СЕЙЧАС НА ОДНУ БЕЛОСНЕЖКУ В ЭТОМ ЗЛОЕБУЧЕМ ВОЛШЕБНОМ ЛЕСУ СТАНЕТ МЕНЬШЕ!
Мужчина в грязной красной футболке злобно рычал, косясь на кусты, в которых скрылся (ностальгия прямо) лохматый пацан с интересной татушкой на руке и автоматом. Бедный Карлос, метнувшийся за РПГ по приказу босса, едва не сбил стоящего столбом капитана Рабаля. Кажется, тот шептал что-то не совсем приличное на испанском про матерей Монтенегро и Броди, но прислушиваться не было времени. Славящийся своим психованным нравом Монтенегро не любил ждать.
