blindness and hope

      Квиллу двадцать, когда он начинает слепнуть. Сначала зрение просто немного ухудшается — вроде ничего страшного. Потом приходится покупать очки, и это уже плохой знак. У агентов, которые обладают способностью видеть призраков, обычное зрение чаще всего на всю жизнь остается идеальным — так называемый побочный эффект. Но есть и другой, совершенно противоположный — тот, которого Киппс так боится.       В народе это называют призрачной слепотой. Когда у агента не остается ничего, кроме своего Зрения, он держится только за него. А потом, лет в восемнадцать, оно пропадает — и экстрасенсорное, и обычное. Ученые, пытающиеся изучить это явление, рано или поздно сдаются и списывают все на психологию человека. Но такое случается очень редко, ведь обычно у человека обязательно есть что-то, за что он держится в этой жизни, ее смысл. У Квилла его нет. Есть только крохотная квартирка на окраине Лондона, горы отчетов и три могилы на Центральном Кладбище.       Он похоронил год назад в одночасье всю семью: мать, отца и пятилетнюю сестру. Автокатастрофа забрала их жизни. В какой-то мере это даже кажется немного забавным: вся страна буквально переполнена страхом перед Гостями, раз в полгода стабильно появляются сообщения об очередном «призрачном буме», но жизни людей обрываются днем, на светлых улицах, где ни о каких призраках не может быть и речи.       Порой, когда особенно тяжело и трудно, агенту снится младшая сестра, Мэй, в голубом платье и с воздушными бантами в рыжих косичках, беззубая и беззаботная; мама, женщина лет сорока, оптимистичная и любившая готовить и вязать, к которой можно было обратиться с любой проблемой и всегда получить тепло и поддержку; отец, работающий врачом, безумно устающий на работе, но не теряющий надежду на лучшую жизнь, души не чаявший в своих двух «карманных солнцах» — сыне и дочери. Теперь они все ушли, оставив Квиллу квартиру, фотографии на полках и бесконечное одиночество.       Конечно, у него есть Кэт Годвин, напарник и подруга, которая поддерживает, как может. Но Кэт — реалистка, ее улыбки чаще грустные, и когда никто не видит, она безнадежно плачет. Какая может быть надежда в этом холодном и сером мире, где дожить до тридцати — единственная мечта? Киппс завидует Локвуду, который тоже потерял всю свою семью, но продолжает улыбаться и верить в лучшее. Естественно, ведь у него есть Люси и Джордж, которые вместе буквально источник оптимизма, а еще — Зрение, которое сейчас на самом пике силы.       Поэтому Квилл ни капельки не удивляется, когда придя к врачу, он получает неутешительный вердикт: «Профессиональная слепота». Медсестра смотрит на него с нескрываемым сочувствием и шепчет: «Такой молодой, а уже инвалид…»       -Не жалейте меня, — отрезает агент.       Он пишет заявление на увольнение и прилагает к нему справку с диагнозом. Он прощается с сотрудниками и отдельно — с Недом, Кэт и Бобби. Они берут с него обещание звонить и рассказывать о своем самочувствии. К этому дню у Киппса остается лишь пятьдесят процентов зрения, но это еще не так мало.       И бывший теперь уже агент совсем не ожидает проснуться на следующий день и понять, что ничего не видит.       Сначала у него начинается паника. Потом он успокаивается и минут с десять лежит и просто тихо плачет. Его никто не видит, можно позволить. Наконец Квилл поднимается с кровати и на ощупь бредет в зал, где находит телефон и набирает номер Кэт — больше звонить некому. Два гудка, потом щелчок и недовольный голос:       -Шесть утра, можно поспать? — недовольное сопение. — Ну, кто там?       -Кэт, это я. У меня… У меня зрение пропало.       Три мига молчания, потом отрывистое:       -Жди, — трубку бросают.       Через полчаса девушка стучит в дверь. Это ее характерный стук — два одинарных стука и один сдвоенный. Парень открывает дверь и впускает гостью в квартиру. Она уже была здесь раньше, поэтому сразу же направляется на кухню и заваривает кофе. Все время, пока кипит вода, они молчат, и только когда напиток наконец разлит по кружкам, Годвин отваживается еле слышно произнести:       -Квилл, мне… мне так жаль.       Вот и все. Больше от Кэт никаких сожалений не слышно — они Киппса бы только окончательно довели.       До самого вечера они вместе работают над адаптацией жилища бывшего агента во что-то комфортабельное и удобное. Приезжают Нед с Бобби, взявшие по такому случаю выходной. Они все вместе работают, шутят, едят наскоро размороженные и чуть пережаренные котлеты из магазина на углу, и Квилл почти улыбается.       Вечером парни уезжают, и остаются одна Кэт, которая взяла отпуск и временно разместилась в квартире напарника, чтобы помогать ему по мере сил. Сама она — сирота, поэтому ей никто этого не запрещает. Парень не против, он рад тому, что не останется в пустой квартире один.       Уже почти полночь, когда они наконец укладываются спать. Кэт сидит у кровати Киппса и держит его руку.       -Ну вот и все. Тебе что-то еще нужно?       Он хочет сказать, что нет, спасибо за помощь, спокойной ночи, иди уже в зал спать… Но вместо этого крепче цепляется за ее ладонь и просит:       -Спой что-нибудь, пожалуйста... — не надеясь, что она действительно это сделает.       Но она лишь грустно усмехается — ее улыбка почти что осязаема — и поет. Она поет не колыбельную, не что-то светлое или теплое. Она поет песню о каком-то другом мире, другом месте, другом случае — что-то, кажущееся совсем непонятным и неуместным. Но в ее пении сквозит отчаяние и тоска, и совсем немного — надежда на то, что до тридцати они все-таки оба доживут, и смогут не сломаться и стать одним целым, и что никто не умрет, и что все будет хорошо.       Но надежда уже давно м е р т в а.