-----
Сам виноват. Непростительная беспечность – позволить себе вырубиться прямо над рисунком. Роджерс отчаянно моргал, надеясь, что это обрывки сна и мрачное лицо Баки вот-вот рассеется, исчезнет с пробуждением... Увы. Сон стремительно разрушался, а черты Баки проступали всё яснее. – Стив, зачем тебе это? Такой простой вопрос. Только ответить на него связно не получается даже самому себе. – Это память, Баки, – Стив опускает глаза. – Она тебя разрушает. Баки прав, но остановить это Стив не может. Это сильнее, чем он. – Это – моя вина, – Роджерс отводит взгляд. – Всё обернулось так из-за меня. – То есть, прошлое затягивает? – Баки прищуривается и поджимает губы. Затем усаживается рядом, листая блокнот. – Ну, давай попробуем, – мрачная ирония в его голосе очевидна, хоть он и пытается припрятать её. – Что там тебя грузит? Поезд? Горы? Хеликэрриер? – Баки... – Не перебивай. Ты слишком долго это прятал, – Баки недовольно морщит нос и прожигает Стива взглядом. – Давай для равновесия припомним мои "подвиги". Убийства, диверсии, взрывы, изъятия чужих секретных данных и научных разработок. Проще говоря, вооружённый грабёж с кучей жертв. Подскажи, когда наступит подходящий момент впасть в депрессию, чтобы я случайно его не пропустил. – Баки, не надо... – Заткнись, Роджерс. Продолжим? Точно не вспомню, сколько раз я пытался проткнуть тебя ножом, когда мы дрались. И один раз точно получилось. Вряд ли ты признаешься, сколько было ещё. Что там дальше? Поговорим о пулях, которые я в тебя всадил, или о треснувших костях твоего черепа? Металлическая рука вообще отличный боевой инструмент. Самое то, когда охота кому-то проломить башку. Он смотрит будто насквозь. Кажется, к каждой клетке тела Роджерса подключили электроды, и теперь они искрят, прожигая в унисон с интонациями Барнса. – Ты меня потом спас, Баки. Вытащил из реки, хотя тогда ещё был Зимним Солдатом. Две секунды напряжённой, как вязкий вакуум, пронзительной тишины. Глаза скажут то, на что не хватит слов. – Не совсем, – покачав головой, возражает Баки, и его голос явно звучит тише, чем он хотел бы. – В том-то и дело. Зимний Солдат нырнул бы за тобой не для того, чтобы вытащить, а чтобы убедиться, что ты мёртв. Или добить, если нужно. Ты сам его сломал своими последними словами. Сломал прямо у меня внутри. Он замолчал. Взгляд поменялся – теперь Баки смотрел так, будто хотел исцелить глазами. И, похоже, у него получалось. – Стив, хорош уже грузиться своей виной. У тебя передоз. Мы квиты, понимаешь? Как ни крути. Если начнём вспоминать каждую мелочь, у нас выйдет боевая ничья. Так что хватит киснуть. Тебе не идёт. Он встал и посмотрел на Стива сверху вниз: – И учти: будешь продолжать свой мазохизм – я схожу в секс-шоп и подберу что-нибудь подходящее, чтобы тебя развлечь. Или просто начну вышибать разный бред из твоей башки вот этим, – он усмехнулся и показал Роджерсу стальной кулак. – Будет ощутимо, обещаю. Стив почувствовал, как его губы растягивает улыбка. – Знаешь, за что я тебя люблю, Баки? Тот обернулся в дверях и подмигнул: – Знаю. За всё.Часть 1
20 января 2017 г. в 14:42
Стив поспешно захлопнул блокнот, пряча очередной незаконченный рисунок, и попытался скрыть досаду за неуклюжей улыбкой, мысленно устраивая себе оглушительный разнос. Баки стоял над ним с немым вопросом в глазах – всё с тем же, уже в который раз.
– Ерунда, ничего особенного, – Роджерс пожал плечами, накрыл бархатистую обложку блокнота широкой ладонью и попытался налепить на физиономию маску беспечности. Но врать он так и не научился, так что эффект вышел обратный.
– Стив, опять ты завёл свою шарманку. Придумай что-нибудь новое. Всё равно не верю, сам знаешь, – Баки поджал губы, продолжая сверлить его недовольным взглядом.
В голове у Стива с громким топотом пронеслась целая толпа непечатных выражений в собственный адрес. Озвучивать их не позволяло воспитание, а вот на себя навешать – вполне. Заслужил.
Что-то многовато подобной лексики отложилось в его памяти. Надо бы меньше общаться со Старком.
– Ну? – не унимался Баки. – Если затеял какой-то сюрприз для меня, так и скажи. Хотя, твои сюрпризы всегда одинаковые.
И он кивнул на блокнот.
– Ничего они не одинаковые, – Роджерс невольно включил художника, который тут же обиделся, задетый за живое.
– Конечно, нет! Ни капли сходства, ага. Ракурс разный, – иронично хмыкнул Баки. – Только модель одна и та же.
Стив виновато глянул исподлобья. "Модель" сегодня не в духе. Но на этот раз Стив и вправду рисовал не только его, как ни странно.
– Увидишь, когда закончу, ладно? – предложил он.
Барнс пожал плечами и вышел. А Стиву хотелось надеяться, что именно об этом блокноте Баки благополучно забудет, решив, что Стив попросту пополняет бесконечную галерею его портретов. На самом деле, лучше бы ему не видеть то, что изображено на страницах под шероховатой тёмной обложкой.
Это – сокровищница их общей боли, спрятанной подальше от Баки, вечной, как сама жизнь. Поезд, разъярённой торпедой несущийся сквозь череду снежных Альп. Обречённый взгляд Баки, висящего над каменной бездной за секунду до срыва поручня. Бескрайнее ледяное безмолвие Арктики перед широким панорамным фонарём нашпигованного бомбами самолёта, вгрызающегося в проломленную мёрзлую глыбу. В интерьерах пустого хеликэрриера – пальцы Стива, капканом сомкнувшиеся на горле того, кто когда-то был самой родной душой. Красно-синий щит, остановленный железной рукой киллера, и чёрные непроницаемые глаза над ним. Сорванная маска и Зимний Солдат вполоборота – за миг до растерянного: "Баки?.."
Персональный ящик Пандоры Стива Роджерса.
Он и сам не знает, что заставляет его с такой филигранной точностью рисовать эту боль. Мазохизм какой-то. Каждый штрих раскалённым лезвием проходит по измученной душе, а Стив продолжает. Он должен.
Наверное, придётся нарисовать ещё несколько обычных портретов Баки, чтобы избежать объяснений. Лучше что-нибудь времён "Ревущих коммандос". Почему-то Баки нравятся именно такие рисунки, хотя он мало что помнит. Вероятно, тот год войны, который он прошёл со Стивом, отложился в подсознании как опасный, но счастливый, и Баки нравится ощущать этот настрой, неясно отзывающийся на образы в стиле той эпохи. Тогда они были сильны, были вместе и были не просто нужны – незаменимы. Смерть ходила за ними по пятам, кружила рядом, присматривалась. Приценивалась. А они были счастливы, остро ощущая жизнь и друг друга... пока всё не оборвалось.