Подсолнухи и что они хранят.

На следующий день было собрание и непонятно по какому поводу. На него пришли почти все, кроме России, что присутствующих удивило, так как все собрались, что бы Ваньку расспросить и извиниться перед ним за всё. — Америка, ты его хоть предупредил? — произнёс Англия, смотря на голубоглазый столб, который был его выше и в придачу был его младшим братом. — Конечно же. Причём в трёх видах. Написал в беседу, ему лично отправил сообщение на телефон и принёс ему лично, положив на видное место, когда в дом пробрался. Он не мог не заметить его, — стал возникать «Герой», размахивая руками. — А вдруг он не увидел ничего этого? — Или возможно с ним что-то случилось? — А может он снова в той комнате сидит? Все стали галдеть, а после этого не выдержал Людвиг и встал, ударив по столу и громко сказав, — А ну заткнулись все! Мы только пришли, он может просто опаздывать, если он не явиться в течение получаса, тогда мы его пойдём искать! А теперь все заткнулись и думайте, как будете извиняться перед ним за все! После наступила тишина, а в открытой двери, стоял сонный Россия, который смотрел на всех, ничего не понимая. Лицо ничего не выражало. Он был весь в краске и своём любимом плаще, который являлся зимним, но носил он его часто и чаще всего на собрания. Он стоял, смотря на эту картину, и спросил, — Я так сильно опоздал? — Нет, не сильно, — сказал Франция, смотря на него, а в воздухе повисло напряжение. Такого напряжения ещё не было на собрании, и это сильно угнетало. Ваня прошёл к своему месту и сел на свой стул, а после спросил, — Так зачем мы пришли все? — Из-за тебя. У нас есть к тебе серьёзный разговор. В сонных и, на удивление, тусклых глазах Брагинского читалось удивление и не ложное, а после он переспросил, — Из-за меня? — Да. Из-за тебя. Мы хотим все перед тобой извиниться, — начали Италия и Япония, стоя за Людвигом, так как один из них боялся сильно, а второго не пропускали вперёд. — Мы очень много с тобой воевали, — произнёс Гилберт, смотря в пол, и в его голосе слышалась вся серьёзность, что была непривычна. — Пытались забрать силой твои территории, — произнёс Людвиг, смотря ему в глаза. — Только вчера мы все поняли, что это делали зря, — продолжил Франция. — И поняли на сколько тяжело тебе было и больно… — подхватил Англия, сам зная как это тяжело и больно. — Даже трудно поверить, что пройдя через все это ты остался живым и при своём уме, — перевёл на себя взгляд Канада, которого впервые все заметили. Хотя возможно его заметили из-за того, что он сказал это в голос с Китаем. — По этому мы просим у тебя прощения. Особенно я. Я хочу закончить эту войну с тобой и тоже хочу жить в мире, — закончил Америка, который стоял в центре. Его голос дрожал от волнения, и все устремили свой взгляд на Ваню. — Вы за мной следили вчера? Я прав? Ведь просто так до вас бы это не дошло. Я вас всех знаю хорошо. У вас не хватило бы мозгов для этого. Вы вчера просто услышали мои жалобы и скорее всего просто испугались. — Да мы следили, но мы все вспомнили то что было. — Я вас всех давно простил. И если мир будет, то не сегодня и не при моём веке и моей жизни. На этом можно объявить собрание законченным. Прощайте и снимите маски, когда будете уходить. Покажите себя настоящими, — произнёс Ваня, а после на лице появилась грустная улыбка и он ушёл. Он снова ушёл в то заброшенное здание, а в кабинете остались все страны и молча стояли, обдумывая слова России, а после Италия потянул Германия за рукав и спросил, — Германия, а что Россия имел ввиду под словами: «Когда вы будете уходить снимите свои маски.»? — Я и сам не совсем понял… Япония, ты у нас вроде бы спец по странным фразам, — сказал Германия, посмотрев на Японию, который стоял как замороженный. — Япония… — протянул Италия, начав его в себя приводить. — Про маски понятно, а вот про уход… — сказал Англия, решив включить в себе своего любимого и популярного литературного, да и не только, героя — Шерлока Холмса. — Он решил уйти и снять все маски… Проще говоря Россия больше не будет существовать… — сказал Япония, посмотрев на всех, а после все метнулись к машинам и к тому заброшенному дому. Россия сидел и делал последнюю запись в своё дневнике, попутно дорисовывая картину, после чего оставил роспись и последнюю дату и надпись в углу и в пустом подсолнухе. Как только ребята подъехали к зданию все помчались в ту комнату, а после был слышан оглушительный выстрел. Было слышно, как падает тело, как упала пуля, звон которой отозвался эхом. Всё замерло. Время будто бы на мгновения замедлило ход. В воздухе пахло порохом и кровью, что распространилась по холодной части картины. Кровь была на полу, на его волосах, уже безжизненном теле. Глаза были открыты. Губы были в крови и изображали улыбка. Ту улыбку, которая всегда дарила тепло и радость всем, кто её когда-то видел. Ребята стояли в дверях и с шоком смотрели на эту картину. В глазах застыли слёзы, а многие их даже и не сдержали. К России подпрыгнул Америка, пытаясь его разбудить, говоря, — Нет! Россия! Нет! Ты не можешь умереть! Очнись! Очнись! Скажи, что это шутка!!! — его голос скрывался на крик. По щекам ручьём текли слёзы, а в глазах была надежда, что это все шутка и он сейчас очнется, встанет и скажет: «Смешная шутка, не так ли?». Но это уже была всего лишь надежда. Тусклая и не сбыточная мечта всех. Все страны подошли к нему и Америку пытались успокоить и отцепить от умершей страны, а после кто-то сказал, — Ребят… Смотрите… Смотрите на стену… Все перевели свой взгляд на стену, которая ожила. От неё исходило тепло и свет. Все стало двигаться, почувствовался лёгкий ветерок, а в центре стоял Ваня, обнимая букет подсолнухов, внутри которого были флаги стран, которые сегодня были с ним, а на лице была та сама улыбка и он будто бы махал рукой им. Все смотрели на эту картину, а после на надпись в углу. «Иван Брагинский 862 — 20**гг.»