If I lose control I feed the beast within (So I think it's best we both forget before we dwell on it)

Дадзай крутит в руках бокал, пытаясь сдвинуть кубик льда из центра стакана, но в помещении настолько холодно, что лёд не собирался таять. Тонкое пальто не греет, более того, мокрое после дождя оно только раздражает и тянет неподъемной тяжестью вниз. В баре тихо. Немногочисленные посетители греют руки об чашки с фирменным чаем, лишь изредка спрашивая друг у друга, закончился ли дождь. Но тот, словно издеваясь над страдальцами, которые спешили по делам, и не думал останавливаться, монотонно стуча по крышам домов и оконным стеклам. Дадзай поёжился, когда дверь в очередной раз открылась, впуская посетителя и поток холодного воздуха. — Я заказывал еду на вынос. Номер заказа 18, — Осаму поперхнулся только что отпитым виски. Этот голос Дадзай узнал, даже если бы оглох. Высокий, чуть подрагивающий и такой же раздражающий. — Кого я вижу, сам Чуя Накахара, — Дадзай поворачивается на стуле, стараясь не показывать, что это движение причиняет дискомфорт. — Давно не слышал о тебе. Чуя раздраженно фыркает и, не поворачивая головы, шипит сквозь зубы ругательства. Осаму был последним человеком, которого он хотел бы увидеть сегодня. Раздражение и так угрожало затопить всё сознание Накахары, а этот самодовольный идиот был способен вывести Чую из равновесия за 8 секунд. Они засекали. — Дадзай, — Чуя лениво поворачивает голову, скользя взглядом по мокрой одежде парня, — а ты всё так же пытаешься совершить самоубийство? Осаму непонимающе смотрит на бывшего партнера. Естественно, что Дадзай был бы рад умереть, но в данный момент он даже не думал об этом. — Выбрал медленный способ? Заболеешь и не будешь лечиться в надежде, что пневмонии удастся сделать то, с чем не справились таблетки, веревки и еще пара извращенных техник лишения себя жизни? — Чуя произносит это, забирая заказ и расплачиваясь. — А, ты об этом. Нет, случайно под дождь попал, но спасибо за идею, — Дадзай кивает в знак благодарности и отпивает из стакана. Зубы тут же начинает ломить. Кажется, что алкоголь в стакане приобрел минусовую температуру. — Ты, маленькое дерьмо, не вздумай, — Накахара резко поворачивается, чуть не роняя пакеты. — Придешь домой, сразу прими горячую ванну и поешь. — Чуя понимает, что восемь секунд закончились, так и не начавшись. Он не может просто ненавидеть Дадзая за предательство, не может просто развернуться и уйти сейчас, зная, что напарнику нужна помощь. Бывшему напарнику резко всплывает в сознании Накахары, но он лишь трясет головой, избавляясь от ненужных мыслей. — Не получится. У Ацуси свидание сегодня, а так как наши комнаты рядом, он попросил не мешать ему, — Осаму мужественно делает еще один глоток и съеживается, когда ледяная жидкость обжигает горло. — Не узнаю тебя, Дадзай, раньше ты бы непременно вломился в общежитие в самый интимный момент и всё испортил, а сейчас так благородно выполняешь просьбы, — Чуя вопросительно приподнимает бровь. — О, я еще успею всё им испортить. Сегодня у Накадзимы и его пассии точно ничего не будет, — Дадзай усмехается и расплачивается с барменом. Чуя удивленно смотрит на парня, который проходит мимо, забирая пакеты, и направляется к выходу. — Я тебе еще не сказал, а ведь у Ацуси свидание с Акутагавой, — Осаму произносит эти слова, находясь на улице, так что Чуе кажется, что он ослышался. Он на это надеется. Накахара бросается следом за Дадзаем на улицу, потому что тот промокнет еще больше и потому что у него была еда, которую Чуя купил. — Скажи, что мне послышалось. Акутагава не мог на это согласиться, они же с Тигром ненавидят друг друга, — Накахара заводил машину, когда Дадзай усаживался, устраивая пакеты в ногах. — Кажется, Ацуси пообещал, что за каждое действие, которое Акутагава посчитает непотребным, тот сможет опробовать на нём все способности Расёмона. — И всё равно, это слишком странно, чтобы быть правдой, — Чуя вывернул с парковки на главную дорогу, даже не спрашивая, куда нужно Осаму. Боковым зрением Накахара заметил, как Дадзай удобно расположился на сиденье, направив на себя потоки теплого воздуха и устроив ноги на приборной панели. Это было привычно: вот так раз в несколько месяцев встречаясь, перекидываться колкостями, а потом ехать к Чуе домой. Это не было нормальным, но и Осаму и Накахара понимали, что не смогут избавиться от этого. Они оба нуждались в ком-то, кто может понимать без слов, предугадывать каждое движение. Они были партнерами. Чуя жил в непримечательной квартире, близ порта. Район был не очень, хозяйка вредной, да и сами апартаменты оставляли желать лучшего. Но каждый раз, когда Дадзай поднимался в пять утра, варил кофе, проклиная маленькую кухню, капающий кран или отсутствие света, а после вставал около широкого окна, любуясь, как солнце восходит над морем, и тело Осаму, не скрытое бинтами подсвечивалось первыми лучами, Чуя понимал, что ради этого стоит терпеть. Чуя успел только закрыть дверь, когда увидел обнаженного Дадзая, направляющегося в ванную. Сырые вещи бесформенной кучей лежали на полу, пакеты с едой стояли рядом, опасно клонясь в бок, угрожая превратить три отдельных блюда в один салат. — Дадзай, если ты не выйдешь оттуда через 15 минут, то я начинаю ужинать без тебя, — Накахара собрал вещи и, подхватив пакеты, направился на кухню. Чуя был почти уверен, что парень потратит всю воду, лишь бы позлить его. Ровно через четверть часа Дадзай показался из ванны, окутанный облаком пара. — Прикройся, — в лицо Осаму прилетели спортивные штаны и майка, — смотреть на тебя дрожащего противно. — Это всё потому, что ты поставил мне жесткие временные рамки. Чуя, тебе ведь придется помогать мне согреться, — Дадзай самодовольно ухмыльнулся и пихнул бедром Накахару, который доставал вино из ящика. — Это что? Monopole урожая 1964 года? — Дадзай удивленно вздохнул, когда увидел еще несколько бутылок этого дорого вина. — Ты же говорил, что открыл единственную бутылку, когда я покинул мафию. — Я лгал? — Чуя удовлетворенно улыбнулся. — Или ты думал, что ты такой же незаменимый как это вино? — Ну, что-то я не вижу тут толпы из поклонников, мечтающих оказаться в твоей постели, — Дадзай подцепил кусочек курицы вилкой, — или ты их тоже прячешь в темном месте? Под кроватью? Потому что если спрячешь выше, то устанешь бегать за стулом. — Заткнись и ешь, пока я не передумал и не вышвырнул тебя, — Чуя неловко повел рукой, разливая вино, и тут же кроваво-красная струйка поползла по направлению к краю стола. — Черт с ним, пусть капает, — Накахара обессилено опустился на стул, впервые за вечер показывая настоящую раздраженность и усталость. — Тебе сырости на улице не хватает? — Дадзай промокнул салфеткой образовавшуюся на полу лужицу, и, не поднимаясь с колен, подвинулся к Чуе, осторожно кладя руку на его колено. — Это из-за Крыс Мертвого Дома? — Вас тоже это коснулось? — Накахара запустил пальцы в густые вихры Осаму и притянул его голову, укладывая на свои колени. — Вероятно, что не все наши общие враги повержены, — Дадзай потерся щекой о бедро парня, удобнее устраиваясь под рукой, перебирающей его волосы. — Я устал. Хочу, чтоб всё было как прежде — только детективное агентство и портовая мафия. Никаких тебе посторонних. — А что тебе не нравится? Так даже интереснее, — Чуя раздраженно фыркнул и потянул Осаму за пряди. — Тебе, конечно, интересно смотреть, как люди борются сами с собой, как ломаются ради кого-то. Чужие страдания доставляют тебе удовольствие. — А еще мне интересно смотреть, как люди открываются, ради каких целей пытаются убедить себя в верности своих действий. Ты не прав, страдания лишь малая часть, — Дадзай поднялся с колен, и, перехватив запястье Чуи, потянул его за собой, — большее удовольствие способен доставить мне только ты. В темной спальне, освещенной лишь слабыми фонарями, бледное тело Дадзая особенно выделяется на черных простынях. Чуя оглаживает всё, до чего может дотянуться, лаская разгоряченную кожу прохладным атласом перчаток. Он не снимает их даже сейчас, хотя очень хочется почувствовать кончиками пальцев пересохшие губы Осаму, собрать капельки пота, появляющиеся на плоском животе. — Ты был с кем-нибудь? — Накахара наклоняется и оставляет поцелуй где-то в волосах Дадзая. — Нет. С прошлого нашего раза нет, — Осаму выдыхает и старается ближе прижаться к телу партнера. — Подожди, ты был у меня за два месяца до начала войны с Гильдией, а потом мы не виделись еще около трех месяцев.Дадзай, да ты не перестаешь меня удивлять. Или Ацуси не поддался на твои предложения о двойном самоубийстве? — Чуя проводит губами по шее, оставляя темно-фиолетовые засосы, всё равно Осаму заворачивается в бинты точно мумия, ничего его друзья-детективы не заметят. — Он молод. Его нужно многому учить, а ты знаешь, что в сексе я этого не люблю, — Дадзай проводит ногтями по бокам парня, когда чувствует, как руки в перчатках поглаживают его ягодицы. — Сними, — Дадзай опускает свою руку вниз и сжимает запястье Чуи. — Я не отпущу. — Я не уверен, что это хорошая идея, — Накахара сомневается, волнуется, но старается скрыть это, скользя губами по коже партнера, опускаясь ниже. — Доверься мне. Ты же всегда доверял мне. — Доверял, пока один раз ты меня не предал, — Дадзай морщится, а через секунду шумно выдыхает, чувствует, как длинная чёлка Чуи щекочет низ живота. — Сними. И Чуя подчиняется. В темной спальне, освещённой лишь слабым светом фонарей, слышаться глухие шлепки тел друг о друга, прерывистое дыхание, шуршание простыней и тихий шёпот, смешивающийся во время поцелуев: — Я доверяю тебе. — Я не предавал тебя. Когда в его квартире Дадзай, Чуя просыпается в пять утра без будильника. Это рефлекс. Но сегодня нет запаха кофе и ругани на маленькую кухню. Нет открытого окна, впускающего свежий воздух. Накахара в первые секунды думает, что Осаму ушел раньше, но потом слышит тяжелое дыхание и видит завернутого в одеяло Дадзая. Его щёки раскраснелись, а рот был приоткрыт. Чуя аккуратно прикоснулся тыльной стороной ладони ко лбу парня и тут же одернул руку: — Дай мне двадцать минут, и я уйду, как обычно, после шести меня тут уже не будет, — голос у Осаму хриплый, такой голос у здорового человека вызывает слёзы на глазах. Чуя уходит заваривать чай, засекая двадцать минут. Это не те восемь секунд, эта одна треть часа вызывает в Чуе желание заботиться, но никак не убить Дадзая. По истечению времени Накахара находит Осаму в том же положении. Чуя ставит чай на пол и ложится к Дадзаю под бок, сильнее укутывая его одеялом. — Я сделал всё, как ты говорил, но почему-то заболел, — Осаму выкашливает эти слова, не открывая глаз. — Потому что ты идиот непроходимый. Как только температура спадёт, тут же выметайся из моей квартиры.