Обещание Токкэби

      В мире нет непреклонных истин. Кому как не мне —

войну Корё, руки которого по локоть были в крови — преданному и отомщенному; Токкэби, наказанному бессмертием — похоронившим столько дорогих ему людей; мужчине, познавшему сладкую горечь первой любви —

живущему на этой земле уже почти тысячу лет, этого не знать.       Я был наказан самим Творцом. Но дарованное и, казалось, долгожданное прощение оказалось острее меча, сжимавшего мне грудь девять веков.       Девять веков ничто по сравнению с парой десятков лет: я обрел истинное счастье человека за миг до того как его потерять.       Божество сказало, что мой выбор был глуп: долгожданное забвение разлилось бы в груди сладким медом и навеки усыпило мои тревоги. Но как можно просить человека — я, Токкэби, не перестал им быть даже после своей недостойной смерти, — только что сжимавшего в своих руках собственное счастье, забыть? Как можно давать выбор тому, кто погиб в отчаянии, под плач своей невесты, раздирающий душу? Разве выбор такового не очевиден?       Я дважды похоронил сестру, последний земной путь которой, к счастью, был наполнен радостью и любовью. Вина за пролитые слезы двух ее предыдущих жизней до сих пор сдавливает мою грудь.       Мой повелитель и мой друг тоже никогда не вернется на эту землю. Мой долг перед ним исполнен — он сам был прощен и моей сестрой, и Создателем. Мое сердце болит только потому что я больше никогда не буду сидеть с ним плечом к плечу и вести безмолвные разговоры.       Их земные жизни подошли к концу: наблюдают ли они сейчас за мной? Помнят ли меня? Существуют ли они? По крайней мере, они покинули меня с улыбкой на лице.       Я уже дважды проводил свою первую и единственную любовь к дверям Жнецов. Ынтак вернется— и только это согревает меня одинокими вечерами. В запасе у нас с ней еще две человеческие жизни. А что будет потом? Мы оба стараемся об этом не думать, но только этот вопрос терзает наши мысли даже когда мы вместе. Я вижу эту боль в ее глазах. Я запечатываю ее губы своими, когда с них вот-вот сорвется этот страшный вопрос.       Так чем же является то, что есть я? Мое бессмертие — наказание или награда? Кто еще может сохранить воспоминания четырех жизней с возлюбленной? Так я думаю сейчас: у нас с Ынтак еще есть время. Дважды она найдет меня на зеленой лужайке в Квебеке или у шумного каменного порта Сеула. Еще дважды я увижу ее в подвенечном платье и услышу тихое и счастливое «да» с ее уст. Мы будем наслаждаться каждой прожитой минутой, отчаянно и жадно. Мы будем делать множество фотографий и ходить в самые разные места — когда наступит время следующего ожидания это будет моей усладой. Моей жизнью — призрака, бродящего среди воспоминаний прошлого.       Каждый раз, запуская фонари в небо, я молю Его подарить мне забвение в тот момент, когда четвертая жизнь Ынтак подойдет к концу.       Мое наказание привело меня к самым счастливым моментам в моей жизни. Мое избавление принесло мне разлуку. Наш с Ынтак выбор привел нас к длинному ожиданию и коротким встречам. Каждая минута с ней стоит сотни лет одиночества. Да, это так — я не боюсь своих мыслей. Даже если за это мне выставят счет в десятки следующих тысяч лет.       В мире нет абсолютного Добра, как и Зла. Даже у Божества болит сердце — даже Оно порой может только смотреть и выражать свою скорбь дождем.       Каков бы не был ответ свыше — насколько долгой не оказалась моя жизнь, я ее приму. И я обещаю, что дождь не будет длиться слишком долго. В память о тех, кого я отчаянно любил и тех, кто искренне любили меня, я обещаю улыбаться новому дню, смеяться с пением птиц и дарить этому миру немного чуда.       Я обещаю

всему поколению семьи Ю, а в особенности моему любимому племяннику, Ю Докхва, моей маленькой сестрице, Ким Сон, моему лучшему другу, Ван Ё, моей единственной невесте, Чжи Ынтак,

не тратить напрасно ни одну минуту своей жизни, какой бы бесконечно долгой она не оказалась.