Давай поиграем в любовь

      Нора устает уже повторять себе, что любит только Мэри-Луизу. Она ведь знает, что это не правда. Нет больше той истинной любви, просто нет. Есть только команда на старт и игра на чужих/своих чувствах. Совсем как в сопливых романах. Изначально обманчивое «плевать» на ненужное для обоих «люблю». Хильдегард и не помнит вовсе в каком веке началась эта игра. Или же, лучше сказать, когда девушка стала чьей-то игрушкой. Норе на него определённо плевать. Всё, что их объединяет — всего лишь игра в любовь. Только вгрызшаяся в сердце (истинная) любовь к блондинке угасает минута за минутой.             — Век прошёл после того, как мы с тобой встретились. Может сдашься уже, а? Надоело.       Нора бы с радостью, но характер не позволяет. Её можно, наверное, уже объявить приемником подохшей (???) знаменитой на весь мир стервы Кэтрин Пирс. Кол говорит, что они с этой сучкой даже чем-то схожи. Только Хильдегард упорно продолжает повторять, что она уникум. Схожа сама с собой только. Их старт будет длиться вечность, ибо никто не привык сдаваться. Нора рвёт на себе волосы и, возможно, даже на время отключает человечность. Ей ведь на него плевать (или нет).       — Кто-то готов уже проиграть. Становится жарко, детка. Продолжай в том же духе.       Нора больше не признаёт своей семьёй Лили Сальваторе. Норе по-настоящему плевать на Мэри. Докатились, блядь. Ей вовсе не плевать на Майклсона-младшего, с которым у неё лишь сугубо игра. Норе хочется одновременно сдаться и победить в бесконечной игре на своих чувствах. Только у Кола Майклсона есть семья и любимый человек, а у Норы Хильдегард ничего благодаря его стараниям.       — Не смей бросать игру, идиотка. Помнишь, что будет с проигравшим?! Он умрёт, вашу мать. Клятва на крови — это тебе не тюрьма в вечном тысяча девятьсот третьем, мать твою. От неё не сбежать.       Колу на неё параллельно. Всего лишь девчонка, которая в него влюблена. Таких было много. Только Давина больше не кажется ему такой же чудесной, как сломанный им еретик. Ему становится жалко растоптанную под его ногами душу брюнетки-(недо)ведьмы. У неё было всё — теперь ничего нет. Она шепчет древнему что-то вроде: «Убей меня, пожалуйста. С меня хватит. Невозможно любить того, кого ненавидишь». Колу, правда, плевать, но он почему-то всё же трясёт её за плечи, словно безвольную куклу и не может выдохнуть чёртову (привязанность) любовь, блядь, любовь.       — Я люблю тебя. Люблю, люблю, люблю. Слышишь меня, дура?! Люблю!       Кол не знает, как так получилось. Проигравшими, можно сказать, становятся оба. Влюблённая идиотка, которой уже определенно не плевать. Влюблённый придурок, которому небезразлична влюблённая в него идиотка, которой не плевать. Им обоим (ненужное) «люблю» становится важнее, чем изначально обманчивое «плевать».       — Я тебя ненавижу (люблю, люблю, люблю), Майклсон.       — Только не сдавайся, Нора. Слышишь?       Слишком сильные, чтобы сдаться. Слишком слабые, чтобы одержать победу. Оптимальный вариант — сдохнуть. Они обязательно сделают это вместе.

/+/

      Когда-нибудь. А пока что игра продолжается, набирая обороты.