Я сижу у окна. За окном осина. Я любил немногих. Однако — сильно. Я сижу у окна. Я помыл посуду. Я был счастлив здесь, и уже не буду.
Мое пребывание дома вот уже несколько дней ограничивалось одним и тем же — я сидел возле окна, наблюдал за прохожими и постоянно о чем-то думал. Я скучал за своей работой. Прошло четыре дня, или около того, как я последний раз переступил порог своей клиники. Элиот постоянно была рядом и поддерживала меня. Я был в самом деле благодарен ей за присутствие. Она как никто другой понимала мои переживания и принимала их, в независимости от степени их безумства. Я был безумен? Возможно. Иначе как объяснить внутренний голос в собственной голове, который мне почти диктует условия жизни. Я был безумен! Ведь я не был таким, как принято представлять взрослого и уверенного в себе человека — я был слишком мягким, слишком сентиментальным, слишком привязанным. Слишком, слишком, слишком! Но меня это вполне устраивало. Завтра я должен буду попрощаться навсегда со своим прежним местом жительства. Буду ли я за чем-то скучать? Черт возьми, да! Мне будет безумно не хватать Терка. Мой бурый мишка, мой самый понимающий друг! Человек, с которым я привык проводить все свое свободное время. Неужели мне теперь придется стать серьезным врачом? С кем же мне планировать безумные идеи и невероятные подвиги? Я знаю, что Терк без меня загнется. В самом деле. Он не умеет справляться со своими проблемами сам. Но, возможно, мой уход послужит для него замечательным пинком. Я на это надеюсь. За окном показалась какая-то фигура. Девушка, так невозможно похожа на Карлу. Мое сердце предательски сжалось. Я уже за ней скучаю. Возможно, именно в ней я нашел не только своего друга, но и наставника, которого так тщетно пытался распознать в докторе Коксе. — Джей Ди, тебе чего-нибудь купить? — Элиот резко нарушила тишину, к которой я так трепетно относился. Она собиралась проведать наших друзей, а на обратном пути пройтись по магазинам. — Нет, Элиот. Не нужно. — Ты уверен, что не хочешь пойти со мной? Я думаю, Терк будет рад тебя видеть, — она игриво мне подмигнула, с любопытством рассматривая мою реакцию. Элиот всегда проявляет участие, хоть и знает ответ заранее. — Нет. Ты же знаешь, что нет. На самом деле Элиот знает причину, по которой я все еще не могу прийти в себя. И она меня понимает. Именно поэтому, не сказав мне больше ни слова, она уходит. Невероятная, замечательная Элиот! Моя Элиот. Я снова остаюсь наедине со своими мыслями. И погружаюсь в воспоминания. Мой первый день, мой первый год. Я заново переживаю каждую победу и каждую неудачу. Я улыбаюсь вместе с выжившими пациентами. И я плачу вместе с родственниками умерших. Доктор Кокс сказал, что я замечательный врач, замечательная личность и друг. Вот только мы оба с ним знаем, что не смотря на все мои усилия, мы с ним никогда не были друзьями. Даже приятелями. Я все еще пытаюсь для себя решить: сыграла ли мне его неприязнь на руку? Вдруг, относись он ко мне по другому, я бы воспринял переезд еще болезней? Я беру в руки телефон и набираю номер Кокса. Мне почему-то кажется, что мой внутренний голос меня впервые от чего-то отговаривает, но мне плевать. Противный писк автоответчика призывает оставить сообщение, и на меня это действует, как невероятной мощности пинок. Я повторяю то, что Кокс не раз от меня слышал. И в конце почему-то обиженным голосом обвиняю его в том, что он так и не смог заменить мне отца и стать моим наставником. Я почти уверен, что Кокса нет дома. Наверняка сейчас сидит в баре и празднует мой уход. Возможно, вместе с Уборщиком. Чертовски неуместная мысль, но за этим психом я тоже буду скучать. Даже сильнее, чем мне сейчас кажется. Мне даже захотелось выпить. Я быстро накидываю куртку и отправляюсь в свой любимый бар. Интересно, а на новом месте мне будут делать яблочный мартини? Садиться в машину мне почему-то не хотелось, поэтому я решил ехать на автобусе. Значительно дольше, но зато время все обдумать появится. "Можно подумать, у тебя его до этого не было!" — поправляет меня внутренний голос, и мне приходится признать поражение. Едва я усаживаюсь на свое привычное место, как мне тут же подают мой любимый напиток. Мне будет не хватать этих безмолвных жестов. Я отпиваю глоток и наслаждаюсь этим чудесным вкусом. Мне даже кажется, что он намного лучше, чем обычно. Я какое-то время разговариваю с барменом и пью один мартини за другим. Меня невероятно греет то ли алкоголь, то ли приятное чувство, что меня кто-то слушает. А затем я слышу за спиной голос и почти верю в то, что мне уже хватит пить. — Ты становишься предсказуемым, Новичок. Я без лишних слов указываю своему незваному (незваному ли?) собеседнику на рядом стоящий стул. Доктор Кокс молча садится, а затем продолжает: — Девочка моя, ты даже не представляешь, как я рад собственному триумфу! Ведь если бы тебя здесь не оказалось, то это означало бы лишь то, что я не до конца знаю тебя. И, о Господи, не до конца знаю всех людей! — Доктор Кокс, вы не могли знать, что я буду тут. Так что хватит разыгрывать очередную комедию. — Еще как знал! — Нет, не знали, — продолжаю спорить я, и лишь только потом задаю вопрос, который боялся озвучить: — Вы злитесь на меня? — Боже мой, радость моя, неужели за все эти годы ты не выучил все те вещи, что выводят меня из себя? — Да, я понял. Тонны бесполезных вещей, а еще я и Хью Джекман. Знаете, доктор Кокс, я надеюсь, что Хью Джекман бесит вас все же немного больше, чем я. — Нет! — Ну, это не страшно. Мое настроение поднимается, и я с трудом пытаюсь понять почему. Я продолжаю пить очередной мартини, а Кокс привычно заказывает себе пива. Через какое-то время беседа переходит в более привычное русло. Я расспрашиваю Кокса о своих пациентах, которых в силу обстоятельств пришлось перекинуть на других врачей. А он, в свою очередь, слушает меня и даже почти не отпускает в мой адрес гнусные шуточки. Я смотрю на время. Скоро Элиот должна будет вернуться домой, и если я не хочу застать ее в порыве ее женской ярости, то мне пора уже выдвигаться обратно. Наверное, мне еще никогда не хотелось так сильно остаться в этом баре. Если, конечно, не считать тот забавный случай, когда мы с Терком устроили тут кукольное представление. Ох и повеселились мы тогда. Воспоминания, воспоминания... — Перри, а знаете по чему я буду скучать больше всего? — говорю я тихо, попутно пытаясь встать со стула. — Заинька моя, если я проявлю интерес, ты обещаешь больше не приставать ко мне со своими глупыми вопросами? — Да, доктор Кокс, обещаю. — Тогда я очень, очень внимательно тебя слушаю. — Мне будет не хватать вашей привязанности ко мне, которую вы так усердно скрывали. — Девочка моя, даже если по воле злостной судьбы мне бы посчастливилось стать твоим отцом, я бы все так же не хотел к тебе привязываться. Потому что ты очень-очень-очень назойливая муха, которая постоянно жужжит около меня! — Тогда почему вы пришли?... Проматывая сейчас тот момент в своей голове, я до сих пор не могу понять, кого из нас этот вопрос привел в большее недоумение. Определенно, я сам не ожидал, что задам его. И я практически уверен, что Кокс хотел обдумывать это в последнюю очередь.* * *
Я до сих пор жалею, что покинул бар, так и не сказав тех прощальных слов, что витали в воздухе. Я так же невероятно жалею, что не дал ему тогда ответить. Вдруг бы он сказал то, что я хотел услышать? Возможно, все сложилось бы иначе. Я погружаю в машину последнюю сумку и с тоской оглядываю пустую квартиру, где, как мне кажется, прошли все значительные моменты моей жизни.