Одиннадцать друзей Лафейсона/Laufeyson's Eleven

- Как там наш несчастный? До сих пор упирается? – самодовольный голос Старка вырвал Тора из сладкой дремы. - Нет, нормально все. Его накачали феназепамом, чтобы спокойно сделать все обследования, и он спит. Думаю, проснется только утром, – сонно и однотонно пробубнил Тор. - Спит?! – Одинсон пошатнулся от громкого вскрика. - В больнице? - Да, а что…? - Ты рядом? - Да, держу свой пост – охраняю. Раз в пятнадцать минут заглядываю в палату, – солгал Тор. - И что он делает? - Кто? - Барак Обама, Тор! Локи, что делает Локи? – недоверие и беспокойство в голосе Старка заставили Одинсона подняться с места и заглянуть в окно белой комнаты, где отдыхал его шеф. - Эм… Он проснулся. Сейчас сидит и смотрит в окно… Странно, что он очухался. - О, Боже… - Тони тяжело вздохнул. – Он крепко спит, Тор. Главное следи, чтобы чертов Лафейсон никуда не ушел посреди ночи, а лучше уговори его лечь обратно. - То есть – спит? – удивился Одинсон. - Он сомнабул или попросту лунатик. Начнет говорить – отвечай, будет переживать – успокой, ему категорически нельзя засыпать в незнакомых местах – может покалечиться или перепугаться. Еще одного сердечного приступа от него я не выдержу. Мне стоит приехать. - Я справлюсь, – запротестовал Тор. - Ты даже не удосужился заглянуть в его медицинскую карту перед тем как вступить в должность, а теперь говоришь, что справишься. Сиди рядом с ним. Тони положил трубку, не дав сказать ни слова в свое оправдание. Хотя какое оправдание было у Тора на это? Ровным счетом никакого. Одинсон поспешил в палату, подошел к Локи и тут же отшатнулся – стеклянные, безжизненные глаза всматривались одновременно в него и в то же время через, и у Тора тут же сжалось сердце. - Эй, ты слышишь меня? – Одинсон старался говорить не громко и низко, словно боялся спугнуть, но Лафейсон так и остался неподвижным. – Ты меня чертовски пугаешь. Ложись спать. - Четыре, – Локи, так и не сфокусировав взгляд, все так же пялился на Тора. - Что «четыре»? – словно разговаривая с ребенком, переспросил Одинсон. - Четыре, восемь, шестьдесят три, двести шесть. - О чем ты? Что это за числа? - Двести шесть, пять, девять, четыре. - Кажется, мне самое время начать читать молитву, – прошептал под нос Тор. – Локи, ложись обратно. - Забери меня, – все тем же безэмоциональным голосом повторял Локи. – Четыре… - осознав свою оплошность в прошлый раз, Тор достал из джинс телефон и стал записывать числа. – Четыре, восемь, шесть, три, два, ноль, шесть. - Теперь ты произносишь их по отдельности… Были другие, сможешь повторить? - Два, ноль, шесть, пять, девять, четыре. - Хорошо, молодец. А что они обозначают? – но Локи на этот раз ничего не ответил, и, наконец, закрыв глаза, лег обратно в кровать. В дверь палаты послышался тихий стук и Тор, обернувшись, увидел Старка, жестом призывающего Одинсона выйти. - Он говорил? - Да, называл числа, я их записал… - Тор протянул Тони свой телефон, который тот сразу же выхватил из его рук. - Ты никому об этом не говорил, не передавал, не пытался позвонить по этому номеру? - Нет, – смутился Тор. – Он только улегся… Да и зачем мне все это? - Понятия не имею, – увидев числа, Старк тут же успокоился. – Это всего лишь воспоминания. - Воспоминания? - Пошли обратно, мало ли что он еще вспомнит, – Тони пододвинул к окну еще один стул. – У него всегда все по разному в этом смысле – иногда он просто ходит, может сидеть всю ночь или стоять, иногда говорит всякую несвязную чепуху, может вести с тобой диалог, бывает, что он переживает какое-либо воспоминание из своей жизни, а иногда… Это самое жесткое. Иногда его больной мозг рисует собственные картины, и он действует под стать им, – Локи заерзал на кровати, что-то промычал и вновь успокоился. – А бывает и так, но, мне кажется, так со всеми происходит. - Так вот почему он спит всегда один, – «На каждое действие есть своя причина» - проговорил голос Локи в голове Тора. - Ну, сам представь себе, если ночью он выдаст кому-то головастому какую-нибудь коммерческую или, не дай Бог, государственную тайну. Поверь, в суде никто даже слушать об этом не будет и Локи отправят на плаху, а в лучшем случае пожизненное за гос-измену. Но и это не так страшно, по сравнению с тем, какие именно тайны он может выдать – войны, экономика, секретные операции, шифровки, имена, пароли… - Явки. - И их тоже. - Это болезнь? - Не знаю. Есть способы лечения, но на таблетках вся эта дьявольщина усиливается. Жутковато, да? - Взгляд пробирает до мурашек. - Это он у тебя еще всю ночь посреди комнаты с ножом в руках не стоял, а после не пытался выйти в окно, – на тяжелом выдохе ответил Тони. – Хотя тогда и был первый этаж, но с тех пор окна и двери в его спальне закрываются на ключ, который прячется, как можно дальше, – Локи медленно открыл глаза и поднялся с больничной койки все с тем же аутичным видом. – Второй акт… Локи, что случилось? – Лафейсон резко повернулся на голос Тони, от чего тот по инерции вздрогнул. – Ложись спать, уже поздно. - Сделай так, чтобы он ушел, – в первый раз за ночь лицо Локи приняло эмоции и сейчас отражало расстройство. – Я хочу, чтобы он ушел. - Это он мне? – оскорбился Тор. - Я думаю, он маловато тебя знает, чтобы ты ему снился. Либо нереальная ситуация, либо воспоминание. - Сделай так, чтобы он ушел, – вновь повторил Локи дрожащим голосом. - Он уйдет, – Тони подошел к Лафейсону и положил руку ему на плечо. - Обещаешь? – слишком по-детски переспросил Локи. - Обещаю. Он больше не тронет тебя. - Ты не оставишь меня? – казалось, что Лафейсон готов пустить слезы. – Ведь так? - Нет, Локи, я никуда от тебя не уйду, – совершенно спокойно ответил Старк, и Тор понял, что Тони уже догадался, что сейчас переживает Локи. – Все будет хорошо, – Тор ни за что не мог предполагать, что рослый Лафейсон может вести себя столь уязвимо, и с открытым ртом наблюдал за тем, как Локи обнял Старка за плечи. В ответ Тони легонько погладил его по спине. – Ложись спать, Локи, утро вечера мудренее, - Лафейсон разжал объятия и послушно поплелся к своей кровати, лег и вновь провалился в обычный сон. - 1987 год, август, в скором времени его мать соберет вещи вместе с самим Локи, и уедет из Орегона на 250 миль в Детройт, Мичиган, где, собственно, в скором времени он встретит меня. - Он действительно переживает все это заново? - Я бы не сказал. С утра не будет помнить ни слова сказанного. - А первый… приступ? - Не называй это приступом. Ему просто снился сон, ничего общего с любым из видов приступа не связано. Первыми были координаты – долгота и широта определенного формата. Начало 2006 года, город Динар, Франция, больница Артур Гардинер. Видимо, это место напомнило ему то время, и он спроецировал все во сне в немного другом формате. - Но почему координаты? - Это был единственный доступный вариант его найти и вытащить. - Найти и вытащить откуда? - Ты как ребенок – куча вопросов, а я не знаю, что ответить на «откуда берутся дети?». Ладно, ты наверное уже и сам понял, что Лафейсон, да и все мы в нашей теневой конторе не особо простые люди, – Тони перевел взгляд на Локи и будто мысленно извинился перед ним. – Во Франции у него был самый крупный проект – внедриться в "Френшелон" и завладеть их секретами, а так же способами их добывать. "Френшелон" - это то же самое, что наш с англичанами "Эшелон", либо швейцарский "Оникс", или та же фигня, что у русских на пару с варшавским договором система объединенного учёта данных о противнике или попросту СОУД. Все эти организации занимаются сбором разведывательной информации на основе приёма и анализа электромагнитного излучения, не вдавайся в подробности, но в общем это шпионаж в целях защиты, но многие перегибают палку. Королевству втемяшилось в голову, что французы готовят теракт против них, и Локи был заслан туда, как подсадная утка. Его направили как охерительного специалиста в отдел разведки физических полей, эти веселые ребята занимаются измерением полей различных объектов, например, параметров ядерного взрыва, акустических полей подводных лодок и прочего. Юго-запад Франции, Перигор – отличное место, к тому же Локи предложили меня в роли связиста, и он, недолго думая, согласился… - Лафейсон вновь завозился, но тут же утих. – Мы готовили его около года, начиная с конца 2003, ему было тогда 22 года, он уже ездил в то место, осваивался, как научный консультант, но всегда возвращался в Штаты подтянуть язык и набраться знаний... Боже, если бы я тогда заметил, то ни за что бы ни пустил его туда. Уж лучше было обвинить его в измене и нахрен депортировать из страны в какие-нибудь Арабские Эмираты, чем то, что случилось. Этот идиот влюбился, втрескался по уши, но из-за своей социопатии или дара лжи, уж не знаю, ни один детектор его не брал. В общем, в начале 2005-ого Локи переехал к гребаным лягушатникам на ПМЖ. Все было великолепно, в "Френшелоне" никто ни о чем не подозревал, Лафейсон отлично выполнял свою работу, даже сверх того, а в то же время спал с одним из своих тогдашних сослуживцев. Я понял, что что-то не так, когда Локи изъявил желание перевестись в спецотделение во Францию и, каюсь, я начал копать под него. Но не успел. Этот кретин разболтал во сне своему хахалю чуть ли не все о себе, а тот был тоже не дурак, на утро и словом не обмолвился, а делал вид, что все отлично, и тут Лафейсон пропал со всех наших радаров - ни один из каналов или волн не мог его засечь, и я подумал, что это все, что ему конец, но где-то через две недели пришло сообщение по одному из личных каналов, которые я держал в разработке. Этот сукин сын передавал мне свои координаты. Мы тут же направили туда отряд спецназначения от федералов и через сутки Локи вернули домой – покалеченного, с компрессионным переломом позвоночника, с кучей гематом, выбитыми зубами, но не это было самое страшное, к такой херне нас готовят заранее, не мне тебя учить. Тот упырь – Марк, разбил его самого, сердце Лафейсона или что там у него внутри, уж я не знаю. Реабилитация ранений заняла три месяца, компрессионный обошелся в год, зубы с горем пополам сделали, а вот его самого склеить так и не удалось. Ни за какие глобальные проекты он больше не брался, стал сторониться людей и отношений с ними. Ты первый, кого он подпустил к себе с 2006 года, так что цени это, и, как бы глупо не звучало, береги его, если по нему пройдет хоть еще одна трещина, то… То ты отнимешь у меня нечто очень важное, а я такого не прощаю и со мной шутки плохи. - Нам ничего подобного не рассказывали ни о вас, ни о Локи. - Ты сам из закрытой ударной группы федерального бюро, может, расскажешь мне, почему вас решили прикрыть? – Тони еще больше откинулся на спинку стула и словно двойник Локи посмотрел на него с вызовом. - Нет. У меня на это две причины: первая – ты и сам прекрасно знаешь, а вторая – мне бы совершенно не хотелось об этом говорить, – привычка четко и полно отвечать на вопросы так и не покидала Тора. - Не печалься, адреналин никуда не уйдет из твоей жизни – побываешь в таких организациях, которые тебе и не снились. - Вы им сливаете информацию? - Да, от совершенно различных фирм, начиная от сети ресторанов и бакалей, заканчивая ткацкими фабриками и корпорацией «Google». - Но зачем? - Должен вестись учет всего этого, нельзя допустить монополии, иначе рынок падает, а вместе с ним и Штаты. Это, по крайней мере, одна из причин, которая будет тебе понятна. В общем, каждый занимается своим, всего и я не знаю. - Значит, опять придется ходить в строгом костюме либо бронежилете и делать суровый вид? - Не обязательно. Можешь уломать Лафейсона съездить в Голливуд – у нас есть парочка нерешенных вопросов с некоторыми киностудиями, ты же мечтал стать актером – вот и пробуй. - И это тоже знаете? - Тор, если дашь мне время, я скажу какие ошибки ты допустил в проходном тесте средней школы, так что ничему не удивляйся. - Можно последний вопрос? - Опять за свое, – ухмыльнулся Тони. - Если я отвечу «да», то твоим последним вопросом будет : «Можно последний вопрос?». - Можно предпоследний вопрос? - Валяй. - Вы хотите меня завербовать или все же я был принят на должность телохранителя? - Я в отделе кадров значусь как генеральный директор и главный инженер, Локи вот у нас глава департамента проектов, можем и тебе что-нибудь придумать, хоть бухгалтером запишем, без разницы. - Ты так и не ответил на мой вопрос. - Мы уже завербовали тебя, Тор. Или скажешь, что это не так? Одинсон так и не успел ответить, так как спящее тело на больничной койке снова зашевелилось, а после открыло глаза. К счастью или к горю взгляд был осмысленным и более того крайне недовольным, так что Тору и Тони пришлось выслушивать о себе совершенно новые подробности остаток ночи.