Только мой!

— Я не могу понять, от меня-то вы чего хотите? – оскалился Гриммджо, с интересом поглядывая на двух избитых до полусмерти парней, присыпанных снегом. — Н-но, Гримм.… Как же, мы думали ты поможешь, они слишком много знают, — один из головорезов с фальшивой надеждой посмотрел на скалящегося парня, заматывая черный шарф на шее. — Ладно. — Что, правда?! – воскликнул другой. — Ага, бегу и спотыкаюсь… А тебе, Нойтора, с таким отношением легче пойти работать со жмуриками. И крысу свою тоже забери, трупы подносить будет, — сказал на полном серьезе, только глаза смеялись. — Не язви, кошак-переросток! Я к тебе, как к товарищу и другу обратился, — как-то даже устало произнес Нойтора. Гриммджо при этих словах посмотрел на него, как на душевно больного. Весь пошел мелкой дрожью, изо всех сил пытаясь не заржать. Но ему это не удалось. Он все-таки был личностью эмоциональной, и сдерживаться не привык. Когда приступ безудержного ржача стих, он повернулся к собеседнику: — Погоди, погоди… Ты только что сказал «друг»? – и его снова чуть не скрутило. – Не смеши мой хвост! Мы с тобой даже знакомыми никогда не были, и не смей называть меня свои другом! Я с такой падалью, как ты, не вожусь. И на мокруху я тоже подписываться не собираюсь. Мне ещё проблем не хватало.… Университет я, все-таки, бросать не хочу, — последнюю фразу он уже бормотал себе под нос, вспоминая, чем обратилась для него перевозка наркоты. Во всяком случае, директору заведения, где Гримм учился и проживал до университета, это очень не понравилось. Но шумиху он поднимать не стал, видимо боялся за свою репутацию, поэтому Гриммджо просто выпроводили оттуда. В университете же оказалось намного интереснее. Нынешнее молодое поколение парня поразило, он вечно лез в драки, нервировал преподавателей. Все закрывали на это глаза. Помнится, Гримм тогда подумал, что пронеси кто-либо из учащихся ядерное оружие в класс или начни прямо на уроке колоться, никто бы и внимания не обратил. Поэтому он мог без последствий прогуливать занятия, а потом без зазрения совести списывать на экзаменах. От почти приятных мыслей его немного оторвали: — А ты ведь можешь и пожалеть, — донесся сзади голос Нойторы. – Я знаю о тебе намного больше, чем ты думаешь. Тобой интересуются, будешь сопротивляться, они тебя убьют, будешь препятствовать – тоже. Так что в любом случае я тебе не завидую. — Ну, спасибо за заботу, мамочка. Хотя, какая ты мамочка, если сам прячешься за юбками тех, кто выше в социальной планке? – Гриммджо устало обернулся и осмотрел своих «друзей». Бледное лицо Нойторы пятнами пошло от злости. – Я тебе ещё раз повторю, раз с первого не доходит. Отвали! Я с тобой никаких дел иметь не буду. — А твои дружки из группировки? За них не боишься? — Какие они мне дружки? Ещё раз повторю – не смеши меня! Они все твари продажные. И твоя крыса там тоже имеется. Нелл, кажется, — голубоволосый довольно оскалился, наблюдая смену выражения морды лица Нойторы. – Запомни одно, я работаю только на себя. У меня нет друзей и быть не может. Я защищаю только себя, так что угрожать мне бесполезно. Снег пошел сильнее. Гримм развернулся и пошел прочь. Уже заворачивая на главную улицу, он услышал вопрос: — Сколько тебе лет, Гриммджо Джагерджак? — Сам подумай, идиот! Раз я учусь на пятом курсе, то явно не сто! – Вся эта ситуация его веселила. — Жалко… — Чего?! Любишь парней постарше? Или ты, как те педофилы в школах, больше по части молоденьких? Я тебе не шлюха! В следующий момент в лицо полетел кулак, с ясно выступающими костяшками. От неожиданности Гримм не успел закрыться. Было больно. Удар накачанной руки и удар костью, обтянутой кожей, — это две разных вещи. Он сам, конечно, избытком мышц не страдал, но и задохликом не был. Да и внешности его могла позавидовать любая модель. И если бы не вечный хищный оскал, то его внешность не вязалась бы с его характером. После того, как прошли времена насмешек по поводу его внешности, Гриммджо начали уважать, девушки сами ложились под него. Ну конечно, ведь парень красив и не дурен собой. Но больше всего, наверное, их привлекало то вечное выражение превосходства в ярко голубых глазах. И именно сейчас Гримм получал кулаком в яркий голубой глаз. Бил Нойтора не очень-то сильно, но из-за его телосложения удары казались больнее. — Ты не умеешь драться Нойтора, — целясь в солнечное сплетение. – Удары должны быть незаметны для противника! Ты бьешь с явным намереньем причинить боль! Ты, наверное, не заметил, но у тебя уже сломано ребра три-четыре! Смысл моего удара в том, чтобы задеть, а противник сам уже себя убьет, тревожа и разбалтывая задетое! — Заткнись, сопляк! И научись слушать, — тут он внезапно остановился и совсем спокойно, даже как-то устало сказал, — Жалко, что умрешь ты молодым. Дальше торчать в этом переулке не было ни малейшего смысла. Нойтора потерял к нему интерес, а снова его раздрачивать у Гриммджо желания не возникало. Поэтому он просто запахнул куртку поплотнее и пошел прочь. Завтра все-таки на занятия, а практику Джагерджак не пропускал никогда. А снег сыпал все быстрее, укутывая город холодным покрывалом… Но самое смешное то, что наш кот-переросток учился в медицинском университете и хотел стать ветеринаром… *** Первый день в другом университете, в который Ичиго перевел его отец, обещал быть сложным. Практика – штука непростая. Поэтому парень решил проснуться немного раньше. Устало волоча ноги за собой, он прошаркал в ванную. Затем оделся, спустился в гостиную, где младшая сестренка уже вовсю накрывала стол. Спустившись с последней ступеньки, Ичи пригнулся и отошел в сторону. Ишшин, с криками: «С добрым утром, сын!», немного промахнулся, влетел на лестницу и посчитал носом ступени. — Доброе утро, Ичи! – это Юзу обернулась на звуки. – Как спалось? — Нормально, спасибо… Если бы только этот ходячий кошмар вел себя нормально… — Просто у него для тебя новости есть, — произнесла Карин, спускаясь со второго этажа и переступая через отца. – А вот хорошие или нет, решать тебе. Тело, до этого мирно лежащее в отключке, подскочило и снова попыталось обнять сына, за что и поплатилось. Ишшин опять промахнулся и на этот раз наткнулся на стол. Выкидыш деревообрабатывающей фабрики очень сей встрече обрадовался, так как принял на себя отца семейства со смачным чмоком. Отец семейства был рад не настолько, поэтому поспешил принять вертикальное положение. — Давай говори уже, — с раздражением в голосе сказал Куросаки-младший. – Мне-то все равно на эти новости, могу уйти прямо сейчас. — Понял! Сын, папочка договорился с другом и снял тебе квартиру возле университета! Это очень удобно. Сможешь водить туда друзей, а потом и девушек и… — Заткнись! – в лоб отца полетела ложка и, с победным звоном, достигла цели. А Карин встала из-за стола, чтобы взять новую. — Зачем она мне? Мне и тут нормально, — безразлично произнес Ичи. — Пора уже жить отдельно, а то вечно на шее у семьи просидишь, — разговаривая на полном серьезе, Ишшин выглядел непривычно. – Тем более мы с девочками уезжаем к двоюродной тетке, а если тебя самого оставить, ты за целым домом не проследишь. А квартира меньше, но зато она уютная. — А я уже не член семьи? — У тебя учеба. Если ты хочешь стать хирургом, тебе нельзя пропускать практику. — Тогда я пошел на учебу… — Ты будешь жить в той квартире? — А куда я ещё денусь, — обреченно, но весело произнес Ичиго. – Я вещи вечером перевезу. С отца маска серьезности слетела вмиг. Он попытался расцеловать сына, но опять же у него ничего не получилось. В этот раз его приветствовало ламинированное покрытие гостиной. *** Как он и ожидал, все сразу заметили его неестественно ярко рыжий цвет волос. Надо будет несколько недель терпеть насмешки по поводу прически, пока все не привыкнут. Так было всегда. Но в институте, где он учился до перевода, насмешки продолжались полгода. Согласитесь, что не у всех терпения хватает. Поэтому Ичиго и попросил его перевести. Реакция учащихся его немного удивила. Никаких смешков, тыканьев пальцами, ни слова. Легкий ступор прошел мгновенно, когда новоприбывший увидел выходящих из-за угла парней. Больше всего выделялись длинные рыжие, даже с каким-то красным оттенком, волосы, стянутые в хвост на затылке и принадлежавшие внушительной статуры парню в странных татуировках. «Интересно, он тут в гости к кому-то пришел? А то у меня возникают сомнения насчет его принадлежности к учащимся…» — с выражением вселенского охреневания подумал Куросаки-младший. Компания была весьма разношерстной. И выставлять напоказ свою необычную внешность здесь совсем не стеснялись. Ичиго видел и лысого, и бритого, с татуировками и без, с самым разным цветом волос. Охреневание переходило в более тяжелую стадию. Но это были еще, так сказать, облачка. Тучки приплыли, когда Ичи увидел учащихся пятого курса. Ладно у всех цвет волос особой яркостью не отличался, даже у него самого, но это… Появившаяся на горизонте ярко-ярко и ещё хрелион раз ярко голубая шевелюра фиг знает в каком состоянии из-за просто невероятной укладки повергла рыжика в предобморочное состояние. Столько потрясений за один день не выдержит ни одна психика. Но Ичиго умел быстро приходить в себя, поэтому его состояния никто не заметил. Он уточнил местонахождение кабинета у милой девушки с коротко остриженными волосами и проследовал на первое занятие. В кабинете было ужасно холодно, не спасала даже накинутая на плечи теплая куртка. Народ понемногу начал усаживаться на свои места, Куросаки же занял место в конце кабинета, чтоб не выделяться из толпы. Скоро должна была начаться лекция, а препода ещё не было. Ичи нервно посмотрел на часы – начнется через три минуты. — Чего ты на часы-то смотришь? Новенький что ли? Ичиго посмотрел вправо и увидел татуированный лоб и красные волосы. На лицо парень положил тетрадь, видимо собрался спать. — Ну да, и че? – нормально ответить просто гордость не дала. — А ниче. Только новички не знают, что Кучики всегда приходит за одну секунду до начала лекций. Эта его хренова пунктуальность, — парень снял тетрадь и, повернувшись к Ичи, представился: — Я Ренджи. А ты? — Ичиго. — Клубничка, значит… — Тебе что-то не нравится? Ещё раз… — А то что? Забьешь меня насмерть учебником по литературе? – со стороны речь Ренджи могла сойти за недоброжелательность, но улыбка была доброй. Ичиго наверно от матери передался талант знакомиться с хорошими, но немного неуравновешенными людьми. — И тетрадью тоже, — рыжий улыбнулся в ответ. — Ооо, тетрадь – это серьезно! – красноволосый сделал попытку заржать, но был атакован ручкой. — Если вы уже закончили, Абараи, то я хотел бы начать урок. Ренджи скривился, будто лимон проглотил, но успокоился. Куросаки глянул на преподавателя. Сама невозмутимость. Во взгляде презрение ко всему, что может подавать признаки жизни. Сначала он дырявил взглядом Абарая, затем глянул на него. — Это вы Куросаки Ичиго? – Ичи кивнул. – Что ж, ещё одно неуравновешенное существо на мою голову. Ичиго уже хотел было возмутиться, но услышал шепот Ренджи: — Лучше не надо, Ичиго. Ты его не переговоришь… — Меня зовут Кучики Бьякуя, я преподаю литературу и курирую четвертый курс. Будут вопросы – обращайтесь ко мне. Но и на тарелочке вам все подносить не будут. На счет расписания узнаете на втором этаже в столовой, — и так же безразлично развернулся к доске. — Типа он бы заблудился без этой информации, — это Ренджи бурчит себе под нос. — Вполне возможно, Абараи, — услышав голос Кучики, Ичиго чуть на стуле не подпрыгнул. – Вспомните себя, когда только сюда прибыли. – Ренджи залился краской. – После занятия покажите Куросаки все… Итак, литература XIX века, готовьте доклады… Урок был не совсем интересным, поэтому Куросаки рассматривал своих одногрупников. Парни и девушки в основном его возраста. Никто не смел даже шепотом заговорить, и все внимательно поглощали гранит знаний литературы XIX века. Абараи вообще сидел чернее тучи, смиренно записывая биографию какого-то писателя-романиста. По его виду отчетливо читалось, что он понятия не имеет, что делает урок литературы в медицинском университете. В обеденный перерыв Ренджи показал ему большую часть здания и помог разобраться с расписанием. — Ах да, раз в месяц нас сводят с пятым курсом. А там просто очаровательные девушки! – восклицал Абараи, уплетая свой бенто. — Ты просто озабоченный псих, — заключил Ичиго. – Кстати, ты не знаешь, кто это на пятом учится с … — Ярко голубыми волосами? Да, конечно я его знаю! Его знают все. Это Гриммджо Джагерджак, местная знаменитость. Авторитетный парень, водиться с ним не советую. Говорят, что его выгнали из института за перевозку драпа. — Ясно… *** Первое, что он увидел, когда вышел из класса, был необычной внешности парень и с необычным… рыжим цветом волос. Сразу было заметно, существование расчески эта личность не признавала. «Симпатичный» — сразу же подумал Гримм, отмечая парнишку, как потенциального соперника и жертву. Паренек же просто стоял посреди холла и рассматривал мимо проходящий людей. И выглядел он довольно озадаченным. Может, не привык к такому количеству людей с яркой внешностью. Но как только Гриммджо потерял новичка из поля своего зрения, интерес к нему мгновенно пропал. Следующие две пары их курс проведет в вет-клинике. Будут наблюдать за операцией. А врачи будут спасать жизнь маленькой души, о которой иногда даже не задумываются. Гриммджо еще с детства хотел стать врачом, но после некоторых обстоятельств он перестал относиться к людям, как к живым существам. Он мог заботиться только о животных, только эти маленькие создания вызывали у него хоть какие-то чувства. Даже на складе, где он жил, обитало много котов и собак. Все были принесены им, откормлены, ухожены и довольны. Все это подвигло его стать ветеринаром. Операция оказалась совсем не сложной и даже знакомой Гримму. Вытаскивали пулю из полицейской собаки. Ему самому часто приходилось выуживать из хрупких тел маленькие пульки, которыми бедных животных обстреливали хулиганы. Гриммджо решил на уроках больше не засиживаться и пойти домой, раз ничего интересного не наблюдалось. Он вышел на улицу и поежился от холода – намело много сугробов, а ветер был просто ледяной. Парень осмотрелся и заметил среди белого пуха рыжее пятно. Ему захотелось подойти и посмотреть, что рыжий делает во время занятий на улице, но решил, что это можно будет выяснить потом. «Сейчас нужно купить корм, песок для кошачьего туалета и, пожалуй, пару одеял», — размышлял про себя Гримм и не заметил, как почти вплотную к нему пронесся рыжий паренек. Он разговаривал по телефону, и Джагерджаку удалось подслушать немного. — Да, пап. Я сейчас подойду! … Я тебя не просил привозить мои вещи! ... Я буду через две минуты, — и бросил трубку. Тихо поматерился, на что Гримм просто не мог сдержать усмешку, и завернул в противоположную сторону. *** Гриммджо шел домой, как он назвал тот подвал. Погода просто сошла с ума – снег валил с такой силой, что даже сил идти не было. Он думал, к вечеру все утихнет, но ошибся. Он шел и не знал, куда идет. — Ни хрена не видно. Чтоб эта погода наебнулась через окурок. Я же так до дома не до… Предложение оборвалось, Гримм захрипел и упал на дорогу… *** — Я так и знал, что ему приспичит послать меня в магазин, — Бурчал Ичиго себе под нос. – Это уже проверенный сценарий. Я приду домой, а его там не окажется. И все потому, что ему вдруг сильно захотелось домой к дочерям.… Ненавижу, когда он так делает. Но один плюс в этом есть, холодильник пустым стоять не бу..Твою мать!!! Какой дебил додумался выбросить мусор на дороге?! Ичиго хотел было пнуть «мусор», но, приглядевшись, передумал. Странное красное, даже в такую погоду виднеющееся, пятно его немного насторожило. Также смутило то, что мусор был разноцветный. «Или у нас стали выпускать цветные мусорные мешки, или это вовсе не мусор», — думал Куросаки, ставя пакеты на землю и приглядываясь к тому, что лежало на дороге. Увидев голубую прядь из-под снега, он хотел просто пройти мимо, но Клятва Гиппократа, которую он вскоре должен будет произнести, не дала ему сбежать. Да и совесть бы потом загрызла… Гриммджо был тяжелым. Очень тяжелым. Особенно для Ичиго. Тем более, если тащишь на себе кроме бессознательного тела еще и парочку набитых до отвала пакетов, согласитесь, не совсем удобно. Но Ичи не привык сдаваться. Он окрестил это мероприятие тренировкой. Если он сможет все это дотащить до своей квартиры, до которой оставалось двести метров и девять этажей на лифте, то он сильный и сможет вырубить Абарая за очередную колкость на счет его имени. Лучшего варианта, чем положить это тело на кровать, Ичиго не нашел. Сбросил сумки в кухне и пошел за аптечкой. Затем вернулся и попытался осмотреть раненого. Удалось это ему с трудом – все-таки Гримм не страдал худощавостью, и перевернуть его с живота на спину (Ичи не заботился о том, как уложить гостя, с огромным-то количеством пакетов) было делом нелегким. Потом уже Ичиго задумался, что у него в квартире пока что только единственный комплект постельного белья и находится он на кровати… уже в крови,… а засохнет ведь быстро... и не отстираешь. «Ну вот, — подумал Куросаки. – только деньги на ветер выкинули…» О белье он благополучно забыл, когда увидел источник крови. Во-первых, он пытался встать. Во-вторых, у него это не получалось. В-третьих, кровь уже заливала любимый ковер Юзу. Этого старший брат простить не смог. Гриммджо тем временем осторожно осматривался по сторонам, видимо, не понимая, где он находится. Когда же он увидел хозяина квартиры, то просто охренел. Потом же его выражение лица сменилось с удивленного на азартное. — Привет, рыжий! – чересчур весело, но хрипло произнес Гримм. – Это ты меня подстрелил? — Во-первых, у меня есть имя. А во-вторых, я бы не советовал тебе двигаться, кровь вон все не останавливается, — ответил Ичи, рыская в аптечке. По тому, как его гость прижимал руку к животу, он понял, что выстрел пришелся в район печени. Для обработки требовалось обезболивающее и еще куча всякой дряни, если пуля, не дай бог, застряла в мягких тканях. — Крутой, да? — Нет, просто не люблю, когда меня так называют, — Ичи нашел все, что нужно, и начал медленно приближаться к голубоволосому. — Так это ты меня подстрелил? – повторил Джагерджак, отходя и не выпуская парня из поля зрения. — Ты идиот? Стал бы я тебя тогда домой к себе тащить.. Легче было бы оставить тебя помирать на морозе. И чего ты от меня отходишь-то? Не убью ж я тебя таблеткой, в самом деле… — А может это яд, — и попытался засмеяться, у него не вышло, он остановился, и это позволило Ичиго подойти ближе и осмотреть его. Н-да… Дыра в животе оставляла желать лучшего. Но повезло, что от холода рана не воспалилась. Холод не дал ране раскрываться, но синяк на полживота был заметен. — Прикольно… — Чего?! Рыжий, ты откуда упал, с дуба али с сакуры? Чего прикольного? – Ну надо же, у него еще силы язвить остались. – У меня пуля в животе, а ему прикольно! Я тебе щас такую же дыру сделаю и посмотрю! — У меня имя есть! — А мне похер, я его все равно не знаю. — Меня зовут Куросаки Ичиго, запомни, — сквозь зубы сказал парень, легонько дотрагиваясь к краю раны. Гриммджо дернулся, но не отошел – прикосновение чужой теплой руки было болезненным, но приятным. — Надо пулю вытащить. — Это ты мне, рыжий? Я это и так знаю, но в больницу не пойду. Мне вопросы лишние не нужны. Куросаки продолжал тупо смотреть на рану, что-то прикидывая про себя. Еще пару раз дотронулся до раны, наблюдая, как капелька крови медленно стекает вниз, очерчивая то и дело напрягающийся живот с ярко видимыми кубиками преса. — Я сам могу ее вытащить, — Ичи прикинул свои возможности четверокурсника-хирурга. Гриммджо посмотрел на него с видимым сомнением. Доверять парню у него было никаких оснований. Но, подумав, он решил, что это не такой уж плохой вариант. По крайней мере, полиция не узнает. Он кивнул, соглашаясь и укладываясь обратно на постель. Хоть какой-то комфорт. При этом его повеселило офигевшее лицо мальчишки, но засмеявшись, он тут же согнулся пополам, отплевывая кровь. Куросаки был уверен, что без проблем вытащит пулю. Его отец был хорошим и знаменитым врачом, имел свою клинику, и Ичиго приходилось время от времени помогать с пациентами. Даже проводить операции, когда он закончил второй курс. Парень достал шприц и вколол Гримму обезболивающее. Потянулся за пинцетами. Одним аккуратно раздвинул края раны, пытаясь причинять как можно меньше боли, а другим начал медленно вытаскивать маленькую заразу из мышц пострадавшего. Гриммджо при этом кривился и еще больше напрягал живот, что очень мешало. Из-за напряжения кровь не переставала идти. Вскоре у него в глазах стало темнеть, и дышать все труднее и труднее. Даже сердце начинает пропускать удары. Гримм мысленно попрощался со своими животными, поблагодарил маму за подаренную жизнь и пообещал вернуться с того света, чтобы убить ублюдка Нойтору. Он знал, что на него натравят кого-нибудь. У тех, кто наверху, одна политика: если не мне, то никому. Вот и решили его устранить. — Нашел! – радостно вскрикнул Куросаки. — Что нашел? – Джагерджак немного приподнял голову, от чего она тут же закружилась, и пришлось вновь лечь. – Клад что ли? — Пулю. И ты в таком состоянии еще шутить можешь? — Заткнись и вытягивай ее, — а сам посмотрел в окно, наблюдая знакомую вывеску магазина, находящуюся прямо перед его «домом». Через каких-то десять минут пуля была вытащена, рана обработана, зашита и перевязана. Потом Гримм попытался встать и был усажен обратно на кровать. Рыжий объяснил ему, что на ночь он может остаться здесь, а потом его проведут. Они просидели несколько часов в тишине. Ичиго бегал на кухню и обратно, видимо что-то готовил. А Гриммджо то и дело поглядывал то в окно, то на свою сумку, которую Куросаки тоже захватил. — Где ты живешь? – спросил рыжий, присаживаясь и подавая гостю чашку чая. Странно, но опасности рядом этим человеком Ичиго не чувствовал. Хотя описывали его с самых не положительных сторон, парень просто всего этого не замечал. Разве что явное чувство самосохранения в глазах и не передаваемую уверенность в себе и своих силах. Этот мог убить, если понадобится, но для Ичи сейчас это был просто раненный пациент. Тем более, было что-то в голубых глазах, что-то ускользающее. Грусть, боль, этого он понять не мог… — А тебе какое дело? – вопрос-ответ вывел Ичиго из размышлений. — Просто хочу знать, как долго мне завтра тебя тащить. — Не напрягайся, сам дойду. Здесь недалеко. — Я просто хотел помочь.. — Да засунь ты свою помощь, знаешь куда! Куросаки, не нервируй меня! — Между прочим, ты тут на правах гостя, так что не надо мне тут орать! — Сам-то не ори! Я могу прям щас свалить! -Где ты живешь? – повторил Ичиго. Гримм не ожидал резкой смены настроения разговора, поэтому автоматически назвал адрес. Брови рыжего, постоянно нахмуренные, немного поднялись вверх. — Это вроде этот дом. А квартира какая? — Нет ее, в подвале живу, — Куросаки удивился еще больше. – Ну, точнее, не подвал, а подвальное помещение. — Там же ужасные условия! — А ты там хоть раз был? Я не идиот, чтоб жить там без нормального ремонта. — Ясно. Ты сам живешь? — Не-а. Со мной еще… — Джагерджак немного подумал. – Пятнадцать моих друзей! Ичиго в ступоре. Ну как в подвальном помещении может поместиться шестнадцать человек?! Этот парень точно ненормальный, и, наверно, все слухи о нем правдивы. Гримм с нескрываемым весельем наблюдал за Куросаки. И даже не пытался скрыть оскал, сволочь…. *** Гриммджо все-таки переночевал у Ичиго. Утром Куросаки-младший помог ему спуститься в его «квартиру». И какого было его удивление, когда он вместо людей увидел огромное количество кошек и собак. Его внешний вид явно показывал, что он такого не ожидал. — А ты что думал, Куросаки? – произнес Гримм, проходя мимо и выкладывая из своей сумки недавно купленные корм, песок и подстилки. – Я с людьми свой дом делить не буду. Заметив манипуляции хозяина с мешочками с кормом, вся «семья» Джагерджака ринулась к нему, начиная тереться, лизаться, мурчать и гавкать. При этом Ичи заметил, как изменилось лицо старшекурсника: от оскала не осталось и следа, вместо него парень просто улыбался. Легкая, не насмешливая улыбка ему шла. Он сразу стал похож на домашнего кота, ухоженного и довольного. — Я думал, у тебя тут люди живут, — растеряно произнес Ичи. — Я никогда бы не стал жить вместе с человеком, просто из-за своих жизненных принципов. Ичиго потупился и стал рассматривать, как жирный рыжий кот довольно трется о ногу своего хозяина. Тогда ему подумалось, что все животные здесь живут не по обычным законам, типа «хозяин-питомец». Нет, здесь братья наши меньшие чувствовали себя братьями и сестрами, а Гримм – это старший брат, который заботится о всей семье. — Ты мне теперь должен, — вышел Ичи из ступора. — Куросаки, ты еврей!!!...