***
Дни тянулись медленно — всегда так бывает, когда кого-то или чего-то ждешь. Со скуки она рассматривала окружающих. Люди были ей не особенно интересны — взрослые либо нервничали и ругались у регистрационного пункта, либо наоборот, беззаботно рубились в покер на задней площадке лагеря, в четвертом секторе. Гораздо интереснее было разглядывать представителей других рас, которых она видела только на голографических изображениях школьных учебников. Азари казались ужасно милыми и ужасно синими, а их «волосы» навевали странную ассоциацию со щупальцами кальмаров… Девушка пару раз едва не захихикала, представляя, как бы «волосы-кальмары» шевелились на головах красивых синекожих инопланетян. Саларианцы напоминали нескладных лягушек-переростков с бледной кожей. В книжках девушка читала, что они живут очень мало. Ей было их жаль. Турианцы же вызвали у нее особенный интерес, граничащий с трепетом. Из учебников по истории она знала о Войне Первого контакта, и на момент прочтения ужасно обижалась на то, что эти дисциплинированные и серьезные инопланетяне позволили произойти такому глупому инциденту. Теперь же эта раса явно обрела уважение в ее глазах: высокие, тонкопалые, чуть пугающие из-за своих остроконечных головных наростов, угловатых лиц и тяжелой брони, турианские офицеры казались впечатлительному подростку воплощением строгости, дисциплины и безопасности. Впрочем, один конкретный турианец, который сидел за стойкой информационного бюро, казался чуть мягче и дружелюбнее прочих — быть может, потому, что вел себя более расслабленно, чем грозные работники СБЦ, стоявшие у пропускного пункта. По правде говоря, она посматривала на него уже третий день, но все не решалась заговорить. Наконец, устав маяться бездельем и пустым созерцанием, девушка пошла в сторону инопланетянина. — Здравствуйте. Похоже, возникновение перед собственным носом молодой человеческой особи удивило турианца — он отрешенно смотрел куда-то в сторону до того, как девушка подошла и с улыбкой поздоровалась. — Эм… привет. Для офицера оказалось в новинку то, что к нему обращается не взрослый, а подросток, и он не совсем понимал, как себя вести. Тем более, что юный человек улыбался и явно не был загружен проблемами, как подавляющее большинство беженцев. — Тебе что-то нужно? Девушка убрала руки за спину и принялась перекатываться с носков на пятки, в упор разглядывая турианца, сидевшего достаточно близко все в той же полурасслабленной позе. — Ну, я спросить хотела. Не прилетало больше новых кораблей? Инопланетянин в легком удивлении приподнял бровь — на его лице, покрытом экзоскелетом, это было едва заметно. «Почему она не посмотрела на информационное табло, а спросила меня? Впрочем, наверное этому подростку просто скучно». — А какие конкретно корабли тебя интересуют? — Гражданские. Из Скиллианского предела, если точнее. Я оттуда прилетела, и мама с папой скоро должны прилететь тоже, только вот я не знаю, на каком корабле. Офицер неопределенно пожал плечами, про себя усмехаясь, как пристально эта молодая девушка разглядывает его. «Сразу видно жителя провинции — небось, нечасто видела турианцев. Наверное, дочка какого-нибудь фермера или инженера.» Однако тут его мысли приняли мрачноватый оборот. «Если родители посадили ее на корабль одну, а сами остались… Значит, невелика вероятность, что они смогут последовать за ней.» Стремясь не сильно расстраивать собеседницу, он лишь задумчиво проговорил: — Последние дни гражданских кораблей было мало. Из твоей системы не было никого. — Ну ладно… — девушка вздохнула. — Придется ждать дальше. Они ведь обещали, значит прилетят. Она пожала плечами и, еще раз улыбнувшись работнику СБЦ, удивленному ее оптимизмом, отошла к аппарату с провизией. «Какая забавная девочка… Подросток. Интересно, человеческий молодняк всегда такой наивный? Хотелось бы, чтобы все действительно было так, как она надеется». Турианец вздохнул и подобрался — к нему направлялась серьезная женщина в военной форме с маркировкой N7 на груди.***
Девушка купила пару питательных батончиков и вновь устроилась в своем углу, наблюдая и вполуха слушая разговор серьезной женщины и мгновенно ставшего строгим и деловым, как и все прочие офицеры, турианца. Услыхав фамилию «Шепард», она принялась разглядывать военную во все глаза: не каждый день мимо тебя проходит живая легенда. И ведь рядом нет ни подружки, ни родителей, которым можно было бы рассказать! Шепард вскоре ушла искать какого-то Тактуса, и единственным развлечением девушки вновь стало рассматривание инопланетянина. Впрочем, и он скоро покинул свой пост: в семь часов вечера произошла пересмена, и вместо него пришел старый и весьма недружелюбно выглядящий турианец. После ухода ее нового знакомого девушке стало вовсе тоскливо. Гнетущая атмосфера давила на юное, оптимистично настроенное создание, порождая в голове совсем не радостные мысли. При взгляде в сторону мемориальной доски она невольно задумалась: почему родители сразу не полетели с ней? Почему всучили все деньги, что у них были, и, прощаясь и обещая, что скоро приедут, смотрели куда-то в сторону, а не в глаза? «Чушь. Они точно приедут. Они ведь обещали». Ночью прилетел еще один корабль, но снова не тот, которого так ждала одинокая молодая девушка в серо-фиолетовом комбинезоне: прибыла горстка уцелевших под обстрелом Жнецов фермеров-батарианцев, изнуренных и отчаявшихся. Один из них занял кресло рядом с подростком, тихим голосом спросив, свободно ли место. Получив положительный ответ, он устроился по соседству, однако никакого желания общаться не изъявил, подложил под голову рюкзак, свернулся калачиком и задремал. В результате разглядывания этого представителя инопланетной расы мысли девушки изменили свое направление, что, впрочем, весьма характерно для девочек ее возраста. «Интересно, а он может спать одними глазами, а другими нет? И зачем их вообще четыре?» — Думала про себя она, разглядывая хмурящегося во сне батарианца. «И нос такой смешной. У турианцев и то красивее. Гладкий, как у ящерок… У-у, зубы острые какие! Как иголки. Интересно, а как у них мальчики с девочками целуются? Ой бр-р-р!» От того, что слишком явно представила себе эту картину, ее передернуло. Простые подростковые мысли постепенно вытесняли из головы тревожные образы, и девушка уснула, размышляя над тем, на кого же больше похожи турианцы: на птиц или на ящерок?***
Увы, следующий день принес с собой лишь дурные предчувствия и не самое хорошее настроение — девушка проснулась от звуков плача женщины, которая получила известие о том, что ее муж и сын погибли. Тело ломило от неудобной позы, в которой она спала, а голова уже с утра побаливала от затихавшего лишь ночью гомона лагеря для беженцев. Единственной маленькой радостью было вновь увидеть на посту знакомое лицо с красно-оранжевыми полосками. Ближе к обеду, когда турианца практически никто не беспокоил по важным вопросам, девушка вновь подошла к нему, немного грустно улыбаясь. Первым поздоровался работник СБЦ, причем мандибулы, боковые пластины его лица, чуть разошлись в стороны — насколько она поняла, это должно было означать легкую улыбку. — Привет. Ну, как ты? — Здравствуйте. Да вроде бы в порядке… — К тебе никто не пристает? — турианец непроизвольно бросил взгляд в сторону батарианца, занявшего место рядом с его новой знакомой. Впрочем, тот казался отрешившимся вообще от всего, пустым взглядом уставившись в пространство. — Да нет, все в порядке. Она отвела взгляд. В глубине души ей даже хотелось, чтобы хоть кто-то к ней «пристал», обратил на нее внимание, спросил, что она делает здесь одна, где ее мама и папа… Но взрослые были заняты своими делами и проблемами, и никому не было дела до одинокого подростка в углу. — Есть какие-нибудь новости о твоих родных? — турианец кивком головы указал на информационное табло. — Нет… пока нет. — Взгляд девочки потух. — Наверное, просто корабль медленно летит. Офицер утвердительно покачал головой. «Черт меня дернул это спросить… малышка и так на грани отчаяния. А тут я еще подрываю ее надежду.» — Да… наверное, так и есть. Однако она уже и сама, похоже, слабо верила в собственные убеждения. Чувство одиночества и потерянности прорвалось наружу: — Знаете, я… я так по ним скучаю… Турианец не знал, что можно сказать юному человеку, из последних сил надеющемуся на благополучный исход. Увы, он был не психологом, а обыкновенным служащим СБЦ. — Эй, все будет в порядке. Я так думаю. С минуту они помолчали. Офицеру было неловко, он не знал, что еще тут можно добавить — в конце концов, ему ни разу в жизни не приходилось утешать человеческих подростков. Однако, к его удивлению, девушка справилась с накатившим отчаянием и вскоре подняла на него взгляд, ставший немного повеселее. — Что ж, если что-то узнаете… Или кто-то обо мне будет спрашивать… Меня зовут Никки. Николь Грант. Турианец кивнул, ощущая некоторую неловкость от достаточно резкой смены настроения его новой знакомой — все-таки он слишком мало общался с людьми вне работы, чтобы знать особенности их поведения. Девушка отошла к большому информационному табло в центре зала, в который раз принявшись сосредоточенно изучать расписание прибывающего транспорта. Шум и нервная, напряженная суета вновь поглотили турианца, ушедшего с головой в работу, и человека, погрузившегося в собственные мысли.***
В семь часов турианец покинул свой пост, сдав его сменщику. Даже в первые недели, когда ситуация с беженцами на Цитадели была еще не такой острой, а его только-только перевели в информ-бюро из Отдела Информационной Безопасности, он с удовольствием покидал душный и гнетущий лагерь. Слишком много печальных, потерянных лиц было вокруг — да и уставал он порядком. После каждого такого трудового дня тянуло сходить в бар пропустить стопку-другую, чтобы спала наконец эта непроглядная пелена, чтобы на душе стало легче и веселее. Однако, злоупотреблять подобным «расслаблением» он не мог — долг всегда был превыше сиюминутных прихотей. В отличие от всех этих несчастных беженцев, кроме как о себе самом, ему, по счастью, было не о ком беспокоиться: родителей уж нет в живых, а старший брат работает на «Синие Светила» и давно уже сам по себе. Кто-то мог бы подумать, что его жизнь скучна: служба с семи и до семи, вечер, посвященный чтению, просмотру муви или прогулкам в бар вместе с сослуживцами, спокойное и размеренное существование. Однако, его это вполне устраивало: то, что турианцам нужно постоянно воевать, сражаться, рваться вперед — лишь глупый стереотип. Увы, мирную жизнь всколыхнула внезапно пришедшая из глубин космоса угроза в виде Жнецов, принесшая с собой все ужасы войны: разрушенные планеты, толпы беженцев, одиноких детей, потерявших родителей… Последнее обстоятельство, к удивлению самого инопланетянина, сильно его задело. Особенно после появления этой девушки, Никки. В лагере практически не было детей, а если и были, то обязательно с родителями или другими родственниками. Только она была одна — уже не ребенок, но еще не взрослая, одиноко сидящая в углу, не интересная никому из присутствующих людей. Турианцу казалось это неправильным, почти кощунственным: в его обществе никто бы не прошел мимо потерявшегося одинокого подростка. Впрочем, по беглому знакомству с человеческой расой он уже понял, что это достаточно эгоистичные, не склонные к бескорыстной взаимопомощи существа. Сон в ту ночь шел к нему с трудом — не помогла даже пара стопок бренди, залитая в пустой желудок. «Я должен как-то ей помочь. Вот я сейчас лежу в собственном доме, в кровати — а она ютится там, на неудобном кресле, одна, среди незнакомых людей и инопланетян… Проклятье! Но что я могу сделать? Отправиться в Скиллианский предел искать ее родителей? Бред…» Когтистой кошкой подкралось чувство собственной бесполезности… Впрочем, офицер шикнул и оно, сверкнув зеленым глазом, тут же сбежало. В конце концов, он выполняет свою работу. Нужную работу! Ведь если все будут летать по Галактике по личным интересам, то кто будет нести службу, помогать гражданским и беженцам? Да, он не капитан Шепард, чтобы спасать планеты и возвращать родителей молодым девушкам… Однако кое-что он все же может сделать. Мысль казалась диковатой и странной, но лучшего турианец не придумал. «Что, если она неправильно меня поймет? Подумает, что я задумал что-то плохое? Пожалуется начальству?» — Сомнения роились в его голове. Он то приходил к выводу о полной провальности своей затеи, то вновь убеждал себя в обратном. «В конце концов, что может стать хуже? Лишь то, что обман раскроется, и меня разжалуют. И я буду опозорен до конца жизни. Из-за человеческой девчонки… Однако, попытаться все же стоит. Я не могу бросить ее на произвол судьбы.» Он уснул лишь под утро, снедаемый противоречивыми мыслями и отчаянным желанием хоть чем-нибудь помочь одинокой девушке, так мило ему улыбавшейся.***
Турианец проснулся под нежную трель будильника, разбитый и недовольный. По пути на работу он все размышлял и размышлял над дикой, абсурдной идеей, что не давала ему спать всю прошлую ночь. Впрочем, для принятия решения ему понадобилось лишь одно мгновение — взгляд, брошенный в сторону подростка, съежившегося в углу. Сегодня Никки выглядела понурой и помятой и начинала напоминать своим видом соседа-батарианца — такое же пустое выражение царило в ее взгляде, обращенном в никуда. «Девочку надо спасать. Иначе она тут свихнется.» Появление же знакомого турианца — к радости последнего — заставило девушку немного оживиться. Она подняла на него глаза и слабо улыбнулась, помахав рукой. Работник СБЦ украдкой повторил ее жест — все же ему, официальному лицу, не стоило открыто показывать наличие каких бы то ни было близких взаимоотношений с беженцами. Время до обеда тянулось убийственно медленно, и отвлекала турианца от жгущей изнутри мысли лишь напряженная повседневная работа. Наконец, когда перерыв настал, он сам жестом подозвал подростка к себе. Доверчивая девушка с легкой улыбкой подошла к информационному бюро: то, что на нее наконец обратили внимание, стало для девочки первым приятным моментом за весь день. — Привет. Ну как ты? — Все так же… Пока никаких новостей. В информ-блоке передавали, что активность Жнецов в Скиллианском пределе повысилась, — девушка воспроизвела официальное сообщение и непроизвольно вздрогнула, а глаза ее предательски увлажнились. — Но про Элизиум там ничего не сказали. Значит, мама с папой еще успеют выбраться. Должны успеть… Она задрала голову вверх, словно рассматривая что-то на потолке… Однако турианец, сидящий за стойкой достаточно близко, все равно рассмотрел блестящие слезинки, что Никки так упорно пыталась загнать назад. «Сильная девочка… С характером. Не хочет показывать мне свою слабость.» Справившись с нахлынувшим отчаянием, она проморгала влажными ресницами и вновь посмотрела на офицера. Тому же достаточно было лишь поймать печальный взгляд ее серо-голубых глаз, чтобы окончательно все решить. — Никки… Подойди сюда поближе, пожалуйста. Я хочу тебе кое-что сказать. Девушка доверчиво шагнула ближе к турианцу. — Мне кажется, тебе не место в лагере для беженцев. У тебя здесь нет ни возможности нормально выспаться, ни подходящего занятия… Если ты хочешь, я мог бы устроить тебя получше. Никки удивленно вскинула брови, глядя прямо в глаза заговорщицки понизившего голос работника СБЦ. — Но ведь я жду маму и папу! Они могут прилететь в любой момент… Они же с ума сойдут, если меня здесь не будет! — У меня дома есть информационный терминал, такой же, как и здесь, — проговорил турианец — и тут же прикусил язык. То, что собирается пристроить девчонку именно к себе домой, он хотел уточнить позже… Но фраза уже вырвалась. Впрочем, его собеседница лишь продолжила внимательно слушать. — Тебе не придется больше сутками сидеть в неудобном кресле в окружении черт-знает-кого. К тому же, в моем доме ты будешь в абсолютной безопасности. Никки задумалась. Желание нормально вымыться, привести себя в порядок, поспать наконец на горизонтальной поверхности было достаточно сильным. Следить за новостями она и вправду может с домашнего терминала. А как только родители прилетят на Цитадель, она возьмет такси и тут же будет здесь! Обрадованная новой перспективой, она широко и радостно улыбнулась турианцу, у которого отлегло от сердца. Как и большинство подростков, Никки была достаточно наивна и верила в исключительную доброту окружающих, а уж соучастие, которое к ней проявил едва знакомый офицер, чуть ли не моментально возвело его в глазах девушки в статус друга. Ни покрытая шершавым экзоскелетом кожа, ни острые хищные зубы, мелькавшие во рту у инопланетянина, совершенно ее не пугали. Ведь он был единственным на этой станции, кому ее судьба оказалась небезразлична… К тому же — сотрудником СБЦ, блюстителем порядка и закона. «Кстати, о законе», — мысли турианца приобрели мрачный оборот. Он ненавидел ложь, обман угнетал и раздражал его во всех своих, даже мельчайших, проявлениях… Однако сейчас он был необходимым злом. Необходимым для спасения этого юного доверчивого человечка. — Никки, сколько тебе лет? — Шестнадцать. А что? — девушка уже беззастенчиво облокотилась на стойку, не особо заботясь о том, что за их беседой могут наблюдать окружающие. Впрочем, в обеденный перерыв даже офицерам СБЦ было мало дела до того, кто ошивается вокруг информационного бюро. — Нам… мне придется подправить в документах твой возраст, чтобы ты могла беспрепятственно покинуть лагерь. — Турианец тяжело вздохнул. Впервые ему приходилось нарушать закон, лгать — да еще и тут же в этом сознаваться. — До восемнадцати лет ты не можешь отсюда уходить без сопровождения. Никки лишь кивнула, еще шире улыбнувшись. Значит, она досрочно станет совершеннолетней! Ну и пусть, что только по бумагам. Как же все-таки здорово, что она познакомилась с этим классным турианцем! — Ничего страшного. Главное потом не забыть, что мне все-таки шестнадцать, а не восемнадцать, — девушка хихикнула, явно оживившись от предстоящего «приключения». Обмануть серьезных стражей закона, выбраться на Цитадель — настоящую Цитадель, а не этот, пропахший чужим потом и скорбью отсек — что может быть увлекательнее?! И с каким удовольствием она расскажет потом об этом родителям! Размечтавшись о том, как будет повествовать о своих приключениях папе и маме, Никки внезапно вспомнила одну забавную, но достаточно важную деталь: — Кстати… а как вас зовут? А то вы меня к себе в гости, по сути, приглашаете, а я ведь даже имени вашего не знаю. Турианец замялся. И вправду — он уже фактически приютил девчонку у себя, а так и не представился. — Вейн. И еще — давай на «ты». Я все-таки не настолько старый. Если быть до конца честным, то по меркам турианцев он был весьма молод. После того, как в тридцать лет окончил высшую ступень учебного лагеря — Военный институт, он успел лишь полтора года поработать на Цитадели. Итого, Вейну было всего тридцать «с хвостиком». Никки захихикала, прикрывая рот ладошкой. Глядя на ее радостную мордашку, турианец и сам шевельнул мандибулами, обозначая улыбку. — Значит так… В семь часов у меня пересмена. К тому времени я уже успею подправить твои документы, и ты сможешь выйти из лагеря. Я буду ждать тебя у лавки с сувенирами. Знаешь, где это? — Видела… мельком. Но, думаю, найду. — Если на посту спросят, скажешь, что решила прогуляться или что-нибудь в этом духе. И постарайся вести себя естественно. — Угу. Остальные разъяснения турианца Никки уже слушала вполуха, мечтая о том моменте, когда же наступит семь часов. Предвкушение приключения практически вытеснило из ее не захламленной проблемами детской головы тревогу за пропавших где-то там, в Скиллианском пределе, родителей… Перерыв закончился, и Вейн вынужден был вернуться к своим обязанностям. С видом заправского шпиона, Никки активно старалась не смотреть больше в сторону турианца, что-то внимательно изучавшего на голографическом табло. Ближе к вечеру она, скрывшись в тени своего угла, украдкой накрасилась, чтобы выглядеть старше своих лет. Время в очередной раз напоминало липкую резину, тянущуюся медленно и неохотно. Наконец, на электронных часах высветилась цифра семь, и Вейн засобирался, уступая пост другому турианцу. Выходя из-за стойки, он едва заметно кивнул притаившейся в своем углу Никки и покинул лагерь. Через несколько минут засобиралась и она. Проверив свое удостоверение личности и к великой радости обнаружив в графе «возраст» цифру «восемнадцать», она, небрежно закинув рюкзак за спину, прошествовала в сторону пропускного пункта. — Простите, мэм, но не поздновато ли для прогулок? — скрипучим голосом, характерным для турианцев, поинтересовался сотрудник СБЦ. — Знаете, мне что-то не спится… Хочется воздухом подышать, — как можно непринужденнее ответила девушка, стараясь сделать собственный голос ниже и глубже. — Что ж, идите. Но хочу вас предупредить: когда вы вернетесь, свободных мест может и не быть. Поток беженцев с каждым днем только усиливается, и вам, возможно, придется снимать комнату. А на Цитадели это удовольствие не из дешевых. — Мои проблемы — это мои проблемы, офицер. — Никки фыркнула, проявляя вздорность характера, свойственную подросткам. Впрочем, работник СБЦ на заносчивость девицы никак не отреагировал: за сегодняшний день каких только характеров он не повидал. — И еще — Цитадель, конечно, не «Омега», но и здесь случается всякое. Если вы пропадете, мисс… Грант, никто вас искать не станет. У СБЦ и без этого сейчас дел по горло. — Да-да… спасибо за заботу, — удаляясь от пропускного поста, девушка скривилась; впрочем, офицер был уже у нее за спиной и видеть этого не мог. «Единственный, кто обо мне здесь действительно позаботился, это Вейн. Вы же просто жалкие пустозвоны…» — с юношеским максимализмом подумала девица, направляясь к светящейся вывеске «Сувениров Цитадели».