Сердце России

"Только бы... Только бы они были живы!" - отчаянно вертелось в пепельноволосой головушке юного мальчика, которому на вид можно было бы дать всего тринадцать лет. С ног до головы перемазанный в саже и грязи, облачённый в лёгкий доспех, состоящий из кольчуги и укрепляющих пластин на груди и предплечьях, он, держа в своих руках окровавленный меч, стремглав бежал по активно разрушаемому на его глазах городу. Позади раздавался довольный гул и свист пожаловавших сюда зверей в человеческом обличье, которые, не щадя никого, вырезали каждого на своём пути или просто живьём проезжали по косточкам всего секунду назад в страхе бегущих от своей верной гибели людей. Хаос. Всё вокруг представляло собой одно большое кровавое месиво. Воздух был буквально пропитан дымом. Кажется, огонь потихоньку распространился на все дома и здания в некогда богатом граде. Захватчики заглядывали в каждый дом, брали всё ценное, зачастую даже стягивая украшения и одежды с ещё живых людей, а прятавшихся и сопротивляющихся либо насильно вытаскивали из домов, набирая их себе в полон рабов и наложниц, либо убивали на месте. Больно... Иван бежал сломя голову в сторону небольшой церквушки на окраине центра города, ибо там, по заранее обговорённому плану о непредвиденных происшествиях, должна была спрятаться хотя бы малая часть крайне незащищённого населения Москвы. Впрочем... Русь не знал, можно ли это назвать непредвиденным обстоятельством или скорее глупостью правящей верхушки, самолично впустившей этих чудовищ внутрь хорошо укреплённого города. Ведь всем было ясно, что за белокаменные стены им было бы ни за что не пройти. Так можно было хотя бы попробовать продержать всю осаду врага, но... Сейчас нет времени об этом думать, ровно же как и нет времени представлять все прошедшие навсегда "если". Есть только здесь и сейчас. И в этом "сейчас", представляющем собой настоящий ад, состоящий из разрухи, горы трупов и пожарищ, Ваня, винивший в произошедшем в первую очередь самого себя и свою наивную детскую доверчивость, заглушившую на время жизненно необходимый внутренний голос, который прямо-таки кричал об очевидном обмане, надеялся спасти и защитить как можно больше жизней своих детей. Надежда на знаменитое русское "авось пронесёт" в этот раз не оправдала себя, а значит сейчас нужно было незамедлительно задействовать все силы для устранения последствий... Ну, или хотя бы спасти хоть что-то, ибо Русь, прекрасно знавший особенности визитеров во всех подробностях, полностью осознавал, что они отсюда не уйдут, пока... Не заберут всё, что только найдут в его сердце. Особенно Он. Ваню рефлекторно передёрнуло лёгкой дрожью при едином упоминании об этой выдающейся личности, по совместительству являющуюся его бывшим хозяином, от которого он смог отбиться около двух лет назад. Русь бы назвал это время великой блажью и спокойствием, ибо в этот период смог во многом преуспеть по части становления сильным и независимым государства, но всё хорошее, как известно, очень быстро кончается. Он позволил себе расслабиться, позволил себе поверить в то, что он действительно смог избавить от своего рабского ошейника раз и навсегда. Но теперь... Его господин в городе. За все эти жалкие полчаса, что монголо-татары буйствовали в самом сердце Руси, мальчик не видел сей грозной фигуры, но тем не менее, он явственно чувствовал Его присутствие здесь. И это действительно пугало. Орда был крайне зол после того поражения, послужившем самым главным примером гордости для ещё слишком юной, но уже прошедшей через невыносимо тяжёлые удары судьбы, выпавшие на его несчастную долю, страны. Более всего Русь не хотел пересекаться сейчас с Ним, однако жизни своих детей он ценил куда больше собственной, а потому всё с таким же упорством и хладнокровием продолжал бежать к церкви, попутно убивая каждого попавшегося на его пути татарина. Но вот буквально перед ним словно бы из ниоткуда возникла та самая церквушка. Быстро осмотревшись по сторонам и не обнаружив никого поблизости, Ваня только хотел облегчённо выдохнуть: "Успел!", как вдруг одно обстоятельство заставило его заметно напрячься... Вокруг было тихо. Слишком тихо. Непозволительно для данной ситуации. Скрепя сердце, Русь взялся за ручку входной двери и рывком открыл её нараспашку. Увиденная картина заставила бы его в этот же миг распрощаться со всей едой за день, не голодай бы он уже неделю. Первое, что бросилось в глаза, это чуть ли не вывернутые наизнанку тела успевших добежать до сюда, но также не обретших спасения женщин, стариков и малых ребят, чья кровь сейчас причудливо растекалась по каменному полу приходской церкви. Зажимая дрожащей рукой рот и стараясь не обращать на явственный трупный запах, так быстро распространившийся в небольшом закрытом помещении, русский прошёл вперёд, скорбяще всматриваясь в до боли знакомые, ещё совсем недавно живые лица своих детей. Почему?! Почему они умерли?!. Ответ нашёлся сам собой... - Ну вот и встретились, урус. Скучал по мне? - Русь никогда не спутает этот хрипловатый властный голос ни с каким иным. Впрочем, как и его обладателя не узнать просто невозможно... Улус Джучи собственной персоной обманчиво расслабленно, когда как каждая его клеточка была в полном напряжении и готовности, стоял прислонившись спиной к стене и скрестив свои руки на груди, выжидательно глядел на всё ещё не отошедшего от этакого нестандартного приветствия руса. - Я ждал тебя, мой милый мальчик... - Ты... - Ваня медленно оторвал свой пылающий ненавистью взор от пустых, словно бы остекленевших глаз погибших и устремил его всецело на объект своего негодования, который на это ответил лишь открытой насмешкой. - Это твоя работа, не так ли! - до этого момента, крепко стискиваемая ладонями русского рукоять меча за доли секунды рванулась вперёд в сторону обидчика, но так и не достигла своей цели: ожидавший этого удара монгол разом отскочил в сторону от церковного алтаря, неуловимым движением обнажая свою саблю из ножен и отражая яростную атаку мальчишки. Лязг и скрежет скрещенного в пылу битвы металла громким отзвуком отразился от каменных стен. - Очень глупый шаг с твоей стороны, урус, - усмехнулся Джучи, без особых усилий удерживая свой клинок перед собой и тем самым сдерживая весь напор Ивана. - Неужели ты думаешь, что я спущу тебе то, что ты совершил на моей земле?! - ослеплённый и подгоняемый жаждой мести Русь ещё больше налёг на свой меч, благодаря чему тот, казалось бы, вжавшись в саблю противника, смог сдвинуть её на несколько сантиметров в сторону лица оппонента. - И всё же весьма необдуманный поступок... - Улус трагично покачал головой и, прекрасно понимая, что наиграться вдоволь он ещё сможет и попозже, а этот цирк надо бы закончить до того, как пожар дойдёт и до этой местности, всего парой движений совершил несколько выпадов, в результате которых он смог выбить из рук мальчишки меч, а затем ударом поддых откинуть оставшегося беззащитным славянина к алтарю. - Впрочем, как и всегда. - Заткнись, тв... - поваленный русич только хотел подняться на ноги и продолжить бой, как неизвестно откуда материализовавшийся над ним Орда наигранно осуждающим тоном проговорил: - Ну-ну, будь аккуратней со словами, мой глупый урус, - и вцепился в мягкие пепельные пряди Ванечки, с силой поднимая его вверх одной другой и тут же нацеливая другую в район груди мальчика, продолжил: - Иначе можно сильно об этом пожалеть. Всего один удар вперёд, прошедший насквозь... Колдовские глаза Вани, так и не понявшего до конца, что только что произошло, шокировано распахнулись, глядя на крайне самодовольное лицо Улуса, который, полностью погрузив свою руку в пробитую грудь Руси и немного пошарив там в поисках своей цели, чем вызвал болезненные и надрывные крики руса, следующим же шагом дёрнул на себя ладонь, с крепко зажатым в ней сердцем. - Кажется, нашёл. О, и вправду оно! А я уже боялся, что ты его за это время куда-нибудь спрячешь или, что ещё хуже, отдашь, - неестественный смех сильно бил по ушам скорчившегося от боли мальчишки. Ваня, не в силах выдавить из себя хоть что-то внятное, крепко вцепился ладонями в окровавленную руку вернувшегося за ним хозяина и, не удерживаемый больше за волосы Джучи, с грохотом повалился на каменный пол. - Не волнуйся, теперь оно будет вновь в безопасности. Казалось бы не замечавший нечеловеческих страданий Руси Орда предвкушающе облизнул свои засохшие губы и наклонился поближе к истекающему кровью Ванечке: - А знаешь, мой мальчик, я сейчас могу с лёгкостью его раздавить одним лишь движением, - с этими словами Улус плотоядно облизнулся и несильно сжал сердце Ванечки, вызывая из уст последнего громкий крик боли. Аметистовые глаза разом помутнели окончательно, зрачки расширились почти на всю радужку, а оледеневшие руки вопреки всему вцепились в конечность мучителя мёртвой хваткой. И стоило монголу ещё чуточку надавить большим пальцем на всё ещё бьющийся пойманной птицей орган, как тут же со стен церкви посыпались заглушившие новый вскрик несчастного крупные деревянные балки, которые чудом не задели опору самого строения, а на улице одновременно вместе с этим действом криков вырезаемых подчистую людей становилось всё меньше и меньше, ровно как и населения Руси... - А могу и помиловать, - насмешливо ухмыльнулся Джучи, разжимая кисть, но не выпуская из неё измученное сердце. - Как ты хочешь, урус? Отвечай! - Отпусти-т-те... П-прошу вас, г-господин... - мертвенно бледные губы из последних сил прошептали эти слова, а из пустых глаз вновь потекли тёплые слёзы, словно бы в попытке согреть еле живого мальчишку собой. - Что, щенок, вспомнил своё место? Правильный выбор, - Орда безумно расхохотался и приблизился лицом к медленно истекавшему тёплой кровью по его руке сердцу. Сердцебиение было весьма медленным, но ощутимым. Каждое сокращение вялой вибрацией отдавалось в руке раззадоренного хищника, что лишь ещё больше прибавляло ему желания вновь обрести свою долгожданную добычу. Влажный язык прошёлся по нежному органу, кончиком собирая алые капли и доходя к основанию сосудов, ведущих его к самому телу, а затем, мягко поцеловав сердце губами, дразняще медленно вернул его на законное место, тихо прошептав в лицо русского: - Не смей никому своего сердца отдавать, оно только мне принадлежит, - и резким движением протолкнул его прямо в грудную клетку Вани, который, каждой клеточкой тела ощущая все малейшие прикосновения Орды к своему сердцу, после этого действия стал потихоньку оживать: взгляд немного прояснился, гонимая жизненно необходимым органом кровь вновь теплом разлилась по ледяному телу, и мальчик теперь перестал напоминать собой сломленную куклу. Сущность страны позволила ему буквально за считанные секунды, хоть и весьма болезненно, но затянуть глубокую рану, вместо которой осталось лишь незначительное повреждение в виде кровоточащего шрама на левой стороне груди. Ваня прекрасно понимал, что на подобное стягивание живых тканей у него окончательно уйдут все силы, но сделать ничего не мог - при подобных повреждениях он мог с лёгкостью умереть. Во всяком случае, ему уже нечего было терять. Он проиграл. Проиграл ровно в тот момент, как были открыты ворота. Как только Он вошёл в его сердце... И теперь в нём царит пожар, хаос и полная разруха. Каждый убитый ордынцами мужчина, каждый сгоревший в своём укрытии старик и сущий младенец, каждая поруганная женщина... Все они отдавались в его сердце сильной болью, отчего кровотечение всё никак не могло восстановиться. На границе сознания в голове Руси мелькнула мысль, что исход этой битвы был давно предрешён - он так и не стал свободным, он всё тот же раб. Раб, так самоотверженно бросивший вызов своему хозяину и проигравший в этой войне. Победитель забирает всё - таков был их закон. Ваня с великой досады на самого себя тряхнул головой и на дрожащих ногах попробовал подняться с пола, но был остановлен лишь одним властным движением Золотой Орды: - А теперь, урус, раз уж мы всё-таки пришли к взаимопониманию... - насмешливый оскал Орды никак уж не вязался с этим угрожающим тоном, и Русь смутно догадывался, что последует за этими словами. - Перейдём к самой сути дела. Поговорим про куликовское сражение. Ты там, кажется, почувствовал себя победителем, щенок, - Первый удар пришёлся в живот. Мальчишка, крепко удерживаемый рукой господина за волосы на затылке, мог лишь всем телом отшатнуться в сторону от сильного удара, после чего сплюнуть наземь сгусток крови. Второй удар незамедлительно впечатал кулак монгола в детское личико руса, отчего послышался характерный хруст сломанной носовой перегородки. Последующий за ними град ударов превращал хрупкое тело парнишки в сплошное месиво, состоящее из синяков, кровоподтёков и внутренних повреждений. Иван только и успевал, что судорожно глотать ртом воздух, пока следующий удар не выбьет его обратно из лёгких. Глаза давно застилала кровавая пелена, обессиленное тело безвольно принимало на себя ряд сильных ударов, а переполненная кровью глотка, казалось бы, уже не могла издать ни звука. Ваня мог только слышать то, что происходит вокруг него и втайне радоваться, что он уже не увидит своего грехопадения, что совершит с ним Улус в святой обители. А в том, что он овладеет им здесь и сейчас, сомнений не было - слишком многого себе позволил Русь, сбежав на два года от своего господина. Орда же, сполна насладясь мщением за побег и нанесённое ему в пылу мамаева побоища оскорбление, схватил окровавленного мальчишку за тонкие запястья и рывком возложил обессиленного руса на ледяной алтарь, свободной рукой разворачивая его лицом на себя. Представшая воочию пред дикими золотыми глазами картина, сопровождающаяся тихими всхлипами и хрипами, окончательно дурманила его больной разум. Хотелось большего. Хотелось получить своё обратно раз и навсегда. Улус любовно провёл своими огрубевшими пальцами по глубокому шраму на шее русского, навсегда оставившего на нём его метку. Метку Орды. Джучи ухмыльнулся - пусть все знают, кому этот щенок принадлежит. Орда нетерпеливо впился в губы своего уруса, грубо сминая их своими и полноправно хозяйствуя языком во рту мальчишки, который, впрочем, даже несмотря на своё плачевное положение, вяло пытался прокусить мучителю хоть что-то. И это просто не могло не вызвать довольной усмешки Улуса, который насильно раскрыл слипшиеся от застывшей крови глаза русского. - Не смей закрывать глаза, урус, - проговорил Орда, нависая над распластанным под ним русом и обнажая свою плоть из тесной ткани богато расшитых шароваров. - В твоих же интересах будет смотреть только на меня, а не по сторонам, - с усмешкой добавил он, разом входя в Ивана до основания и тем самым вырывая из него полный боли крик, который звучал весьма хрипло из-за сорванного голоса. Русского пробила сильная и неудержимая дрожь по всему телу, а покрасневшие от слёз и крови глаза широко распахнулись и невольно наткнулись мутным взором на смотрящие на всё происходящее пред ними с полу-укором и вместе с тем полу-сочувствующим видом лики святых. И одни только эти взгляды, направленные всецело в его сторону, вызывали неудержимые слёзы горечи и отчаяния. От стыда и бессилия хотелось хоть сквозь землю провалиться или неважно куда, главное, чтоб не видеть и не чувствовать весь этот ужас. Но нет, он не мог сейчас пошевелить и пальцем, дабы хоть что-то изменить. Он был полностью разбит: как душевно, так и физически. Он чувствовал, что каждая клеточка его тела пропиталась невыносимой болью - и его, и его людей. Он ощущал, как теряет самого себя. Как с каждым новым толчком в его изнурённое тело, он заполняется дикой волей своего хозяина. Как с каждым новым кровавым поцелуем от растерзанных губ, их кровь смешивается воедино... ...И вскоре он уже не ощущал самого себя. Не слышал свои надрывные крики, не видел спасительных икон, не чувствовал той адской боли, что терзала его изнутри. Сознание до краёв заполонила собой непроглядная тьма, и лишь аметистовые глаза смиренно смотрели на того, кто наградил его этим личным проклятьем. Того, кто стал его судьбой. И вроде бы всё уже было потеряно навсегда, но... Вот только непокорное сердце его в этот миг отчего-то ликующе билось, словно обретя нечто новое взамен...