***
В следующую их встречу Икер не платит. Они встречаются в продуктовом магазине, и Серхио спорит с кем-то недалеко от полок с соком. — Да, — сердито выплёвывает он, — лучше не прикасайтесь ко мне, а то подхватите что-то. Всему магазину не стоит трогать меня, а то я заражу всех тут. Но прежде чем оскорблять меня, вам лучше признать тот факт, из-за которого вы знаете, кто я такой! — он свирепо проходит мимо ошеломлённого человека. Священник, успевает отметить Икер. Мужчина крестит спину Серхио, упоминая что-то про его грехи, разворачивается и направляется к выходу, бормоча невнятные извинения, когда его корзина с продуктами задевает бок Серхио. Но Серхио смотрит на Икера, не замечая всего этого. Спустя доли секунды его рука взмывает в воздух, пытаясь схватить предмет, который задел его, но уже поздно, и его пальцы цепляют лишь воздух, пока глаза ищут на лице Икера хоть какой-нибудь намёк на то, что он слышал разговор. — Грубо ты с ним, — тихо говорит Икер. Он проходит мимо Серхио, чтобы взять коробку апельсинового сока. Он случайно берет ту, что с мякотью, но не хочет выглядеть глупо из-за этой ошибки, поэтому просто кладёт сок в корзину и принимает решение выкинуть его дома и никогда больше не покупать апельсиновый. — Да, — соглашается Серхио. — Но я же не потеряю тебя, как клиента? — он снова ухмыляется так, что его рот близок к разрыву, а Икер пожимает плечами. — Не из-за этого. — Из-за чего-то другого? — Нет, — Икер слегка ёжится. — Ну, я не знаю. — Оу, — вздыхает Серхио, — ты один из тех, кто решает стать хорошим человеком, но потом звонит, когда происходит что-то плохое, — он снова улыбается. — Это нормально. Мне нравятся такие. Мне действительно стоит поблагодарить человеческую натуру за то, что она помогает мне зарабатывать. Икер морщит нос, будто он не понимает. Серхио кивает, словно ему некомфортно, и уходит. Касильяс меняет коробку сока как можно быстрее, чтобы никто не заметил этого. Он натыкается на Серхио, который снова кивает, но на этот раз улыбаясь.***
Проходит больше года, прежде чем они снова встречаются. Пять лет, семь месяцев и двадцать один день, если быть точнее, но никто из них не считал. Чуть позже они округляют это до «почти пяти», но ощущение того, что они ошибаются в подсчётах, не покидает их. Раздражает, что они не могут вспомнить и лишь повторяют: «Никогда не знаешь, когда видишь человека в последний раз, не так ли?» Они встречаются в ресторане, где оба едят одни. Они решают сесть за один стол по старой памяти и потому, что те времена, когда они чувствовали себя неудобно из-за небольшого сексуального опыта, что был между ними, остались позади. Серхио больше не работает там. Не потому, что он слишком стар, а потому, что он уже достаточно состоятелен, чтобы делать всё, что взбредёт ему в голову (богатый благодетель, про которого слишком долго рассказывать), а ещё он больше не хочет продавать себя. Икер по-прежнему работает профессором, но теперь он носит очки, а ещё отказывается выпить во время ужина. Его руки дрожат, когда он берёт чек у Серхио, который тут же требует его обратно, говоря, что пытается расплатиться с Икером. — Я думаю, что получил то, за что платил, — Икер произносит это тем тихим спокойным голосом, который Серхио почти забыл. — Так и есть, — Серхио медлит с ответом и улыбается. Но не так, как раньше. Больше нет опасности, что его рот порвётся, и Икер, нахмурившись, смотрит куда-то вниз. — Но позволь мне заплатить, как бы то ни было. — Хорошо, — соглашается Икер и снова видит эту улыбку. — Я приятно провёл время, спасибо. Спасибо за… Ну, ты понял. Я не знаю. Просто спасибо за это. — Без проблем, — долгая пауза висит между ними, которую обрывает Серхио. — Мне просто жаль, что я потерял тебя, как клиента. Внезапно Икер перегибается через стол и, чувствуя то, что он так тщательно скрывал, целует Серхио так сильно, что его прекрасное лицо, кажется, вот-вот сломается. — Мне тоже жаль, — смеётся он. — Тогда до свидания, — говорит Серхио и встаёт из-за стола. Икер открывает рот, чтобы сказать что-то, чтобы остановить его, потому что больше не будет случайных встреч, но Серхио оборачивается первым. Он кладёт свой телефон на стол и просит Икера вбить туда свой номер. — Ещё одна случайная встреча слишком маловероятна, — объясняет он.***
Они продолжают встречаться на протяжении нескольких лет. Как друзья. В первый год они переезжают в один и тот же район. На второй год у них уже есть общие знакомые, а ещё Икер иногда ездит с Серхио к его бабушке в дом престарелых. Она рассказывает о том, как гордится Серхио, потому что он адвокат, и Икер кивает, говоря, что он тоже гордится. На третий год Икер уверен, что влюблён в Серхио. На четвёртый Серхио женится и разводится, позволяя сломать себя женщине, которую он даже не любил. Намного позже он признаётся Икеру, что был влюблён не столько в неё, сколько в энергию и движение, которые окружали её, и как только это ушло, он почувствовал себя разбитым, одиноким и опустошённым. На пятый год Серхио смотрит на Икера немного иначе. Его богатый благодетель бросает его, и деньги начинают заканчиваться. В этот год Икер и Серхио становятся сожителями. Серхио бродит голый по дому и готовит завтрак. Иногда, когда по утрам холодно, он открывает окна, впуская холодный воздух, и забирается в кровать к Икеру. Икер никогда не спит в такие моменты, но глаза не открывает. — Ты не жалеешь о том разе, когда впервые пришёл ко мне? — одним утром спрашивает Серхио, потому что он знает, что Икер не спит. Это можно понять просто по тому, как он дышит и как его ресницы дёргаются. — Нет, — Икер отвечает не задумываясь. — Почему я должен жалеть о таких вещах? Почему я должен жалеть о чём-то, что связано с тобой? Серхио пожимает плечами. — Многие люди жалеют, — он убирает какую-то нитку с покрывала. — Если бы я был одним из этих «многих», тебя бы тут не было. Понял? — Икер кладёт голову на плечо Серхио, слушая его прерывающееся дыхание, пока не чувствует лёгкий кивок. — Понял. К тому времени годовщина их второго шанса в ресторане повторилась уже шесть раз (но никто из них по-прежнему не следит за этим). Они спят в одной постели, но не так, как хотелось бы Икеру. Они просто прижимаются друг к другу и улыбаются во сне. Икер начинает делать кофе по утрам, а Серхио спит. Иногда он чувствует такую слабость, что просто не может уснуть по ночам. Он встаёт, откидывая простынь, которую Икер всё равно отшвыривает во сне, бредёт в гостиную и сидит там, дрожа и прислушиваясь к звукам в доме. Икер не догадывается об этом: он думает, что Серхио слишком жарко по ночам, поэтому утром он находит его на диване. Не догадывается, пока Серхио не оказывается в кровати с лихорадкой, умоляя Икера оставаться на другом конце комнаты, чтобы не подцепить это. Это. Чем бы оно ни было. — Серхио, я в порядке, — говорит Икер, прикладывая влажное полотенце к его лбу. — Ты болен, так что нужно, чтобы кто-то заботился о тебе. — Нет, — возмущается Серхио, но в его глазах лишь признание поражения. Он откидывается на подушку. — Икер, я серьёзно. Не прикасайся ко мне. Я серьёзно, — его слова звучат, как бред. Икер прикладывает руку ко лбу Серхио, и тот тут же откидывает её с глазами, полными страха. — Не трогай меня, Икер, — он пытается кричать, но его горло слишком болит, — не смей. Икер вздыхает, даже не думая слушать бред Серхио, и убирает полотенце. — Я вернусь через час, когда ты перестанешь быть капризным ребёнком. Ты болен, а я здесь, чтобы заботиться о тебе. Если ты действительно не нуждаешься в помощи, то тебе следовало переехать в чей-нибудь другой дом. Но ты болеешь в моём, и я не хочу, чтобы твоя болезнь разрушала моё веселье. Понятно? — Серхио пристально смотрит на Икера. — Я вернусь через час. Я оставлю телевизор включённым, там идёт «Мыслить как преступник». Когда Икер возвращается, Серхио чешет что-то на руке. Что-то красное, большое и пугающее. Серхио царапает это так, будто ему необходимо разорвать кожу, чтобы выжить, и Икер бросается к нему и хватает за руки. — Остановись, Серхио. Какого хрена? Ты сейчас повредишь кожу, и мне придётся разбираться с твоей кровью, которая будет повсюду! — Серхио издаёт сдавленный звук. Икер думает, что эта инфекция могла передаться и ему через кровь, хотя он не замечал за собой ничего такого. Тем более, Серхио всегда осторожен с ножом во время резки овощей на ужин и всегда убеждается, что пальцы Икера не находятся в непосредственной близости к ножу или к нему самому. Серхио начинает терять сознание, а его лицо покрывается розовыми пятнами. — Икер, что-то не так, — и Икер внезапно понимает, что это не простуда и не грипп. Он лезет в карман за ключами от машины.***
Икер ждёт в коридоре, пока врачи разговаривают с Серхио. Некоторые из них опустили головы, а тот, что с планшетом, не перестаёт кивать уже в течение пяти минут. Он кладёт руку на плечо Серхио, и глаза Рамоса наполняются слезами. Он выглядит крошечным и уставшим в этом больничном халате. Как только группа врачей покидает палату, Икер останавливает того, в чьих руках планшет. У неё достаточно милое лицо, кудрявые волосы до плеч и серьги в форме звёздочек. Он думает, что она сможет рассказать ему что-то хорошее. — Простите? — громко произносит он, нервно дёргая шарф, который обмотан вокруг его шеи. — Вы можете сказать, что с ним такое? — Кем вы ему приходитесь? — Я его… — он чувствует комок в горле. — Я его друг. Его сосед, сожитель. Мы живём вместе. Практически семья. — Я пока не могу ничего точно сказать, — начинает она, вбивая какие-то данные в планшет. — Всё, что я могу сказать, это то, что его иммунная система разрушена. Если бы он был абсолютно здоров, то это была бы обычная простуда, от которой можно избавиться за пару дней, но… — она мнётся, заправляя прядь волос за ухо и закусывая губу. — Это всё, что я могу сказать вам, — повторяет она. — Вам следует поговорить с пациентом лично, чтобы получить больше информации, — она уходит вместе с группой врачей, цокая каблуками по полу. Икер врывается в палату Серхио, кусая свою щёку изнутри, чтобы не расплакаться. Он громко хлопает дверью, заставляя медсестёр в коридоре возмутиться, а одна из них замедляется и внимательно наблюдает за мужчинами. — Какого чёрта происходит, Серхио? — он пытается звучать зло, но вместо этого его голос звучит сломлено. Серхио улыбается, и впервые за долгое время его губы растягиваются так широко, что Икер вновь думает, что его рот готов порваться. — Я болен, Икер. Я болен уже давно. Эта одна из тех болезней, которая любит прятаться до последнего. Ничего страшного, я обещаю, — Икер садится в кресло рядом с кроватью и чувствует, как материя мнётся в его руках от того, как сильно он сжимает подушку пальцами. — Хорошо. Ничего страшного, — он делает глубокий вдох. — Тогда что не так? Ты болен уже давно. Как давно, и какого чёрта я ничего об этом не знаю? — До того, как я встретил тебя, Икер, — Касильяс пытается зацепиться за одну из множества мыслей в своей голове. — Я… Что? — Давно. Но тут не о чем волноваться. Ты слышал доктора. У меня простая простуда. — Серхио… — Икер, — мужчина перебивает его, — я не стал бы врать тебе о чём-то таком. Я в порядке. Иди домой и поспи немного. И Икер идёт. И спит. Но каждый день он посещает больницу и понимает, что от него что-то скрывают. На протяжении какого-то промежутка времени он пытается разузнать всё у доктора с красивыми глазами и серёжками в виде звёзд, но она наотрез отказывается говорить ему что-либо. И тогда он переключается на молодого симпатичного ассистента. Но тот тоже непреклонен, хотя глаза его полны грусти и сожаления, когда они разговаривают о Серхио. Наконец, спустя три недели он падает около двери кабинета одной из медсестёр, что находится напротив палаты Серхио, и прячет лицо в ладони, пока не чувствует чью-то руку на своём плече. Это та медсестра, которая внимательно смотрела на него и Серхио в первый день. — Вы в порядке? — она слегка сжимает его плечо. — Я понятия не имею. Знай я, что с ним не так, мне было бы легче. — Вам бы не было легче, — она снова сжимает его плечо. — Поверьте мне. Иногда знание делает только хуже, — она больше ничего не говорит и просто возвращается к своим обязанностям, выглядя так, будто и так сказала ему слишком много. Икер уже начинает умолять её рассказать всё, но Серхио зовёт его, показывая пудинг, который дали ему в больнице. — Поверь мне, — кричит он, — ванильный действительно вкусный. Икер, ты должен попробовать его! — Икер вздыхает и буквально падает в зелёное кресло, которое стоит около кровати Серхио. — Прошло уже три недели, а я до сих пор ничего не знаю. Серьёзно? Не многовато ли тайн? — Серхио тихо стонет, используя нож, чтобы открыть пудинг. Он поднимает глаза на Икера, отрывая взгляд от ножа, который выскальзывает из его пальцев, рассекая руку. Рана неглубокая и не особо сильно кровоточит. Серхио прижимает порезанную руку к себе, используя здоровую, чтобы указать Касильясу в сторону коридора. Но Икер бросается вперед, хватает салфетку со стола, чтобы прижать её к ране, и зовёт доктора. Это маленький порез, но, чёрт побери, они же в больнице! Что, если это перерастёт в нечто серьёзное? По руке Серхио течёт больше крови, чем он ожидает, просачиваясь сквозь салфетку и попадая на его пальцы. Подоспевшая медсестра тут же перебинтовывает руку, заставляя Рамоса лечь в кровать и успокаивая его. — Сеньор Рамос, — сурово говорит она, — хватит спорить со мной. Не спорьте со мной. Сейчас я принесу вам лёд или обезболивающее. Вам всё ещё больно? — но Серхио не обращает никакого внимания на её слова и указывает на Икера, тяжело дыша и кашляя. — Его рука. Заберите его. Уберите это с него. Уберите… — он снова начинает кашлять, размахивая руками, пока медсестра не замечает кровь на руке Икера. Она бледнеет и бросается к раковине, утягивая за собой Икера, и промывает его руку. Она проверяет, нет ли у него ран, задавая ему какие-то вопросы, на которые Икер не в состоянии ответить, потому что он слишком растерян. Он лишь качает головой, потому что нет, нет, нет, у него нет открытых ран, и нет, они с Серхио никогда не пользовались одной и той же иглой и, конечно же, они никогда не занимались сексом, нет. — Возвращайтесь через неделю, до этого времени посещения сеньора Рамоса запрещены. Мне очень жаль, но это указание его лечащего врача. Если у нас случается инцидент, то мы должны изолировать пациента до тех пор, пока не убедимся, что всё в полной безопасности, — медсестра выталкивает его из палаты, протягивая пальто. — Возвращайтесь в понедельник. Вы сможете побыть с ним на час дольше.***
Он возвращается в понедельник, но находит лишь пустую кровать. Его сердце колотится, пытаясь проломить грудную клетку изнутри. Всё вокруг будто в замедленной съёмке. Он выходит в коридор, где к нему походит врач с кудрявыми волосами и говорит что-то, но он не слышит. — Мы пытались связаться с вами, — повторяет она и кладёт руку ему на плечо. И тут он понимает. — Мы пытались связаться с вами, — она говорит так, будто не уверена, что он слышит. — Это случилось прошлой ночью, и мы не смогли найти… Мы связались с его бабушкой. — Я был тут с ним, — шепчет Икер и чувствует, как его тело сползает по стене на пол. — Я был тут всё время, а потом вы говорите мне возвращаться через неделю, и я не успеваю… — он бледнеет и чувствует рвотные позывы. Доктор подсовывает ему в руки мусорное ведро. Когда он заканчивает и вытирает рот, то чувствует, как слёзы жгут глаза, а в горле образовывается ком, который он не может проглотить. — Скажите мне, что случилось, — он задыхается. — Я просто хочу знать. Больше нет смысла скрывать. Нет смысла скрывать, когда он… — Покинул нас, — она помогает ему подняться, придерживая за руку. — Нет, — он качает головой. — Умер. Он умер, а не покинул нас. — Умер, — шепчет она, будто бы боясь, что это слово может заразить кого-то смертельной болезнью. Она сомневается и смотрит куда-то поверх плеча Икера так, словно Серхио может и сейчас лежать в постели, умоляя её никому ничего не рассказывать, особенно Икеру. — Вы знаете, что он занимался проституцией задолго до встречи с вами… — Не задолго. — Он… — она неуверенно замолкает, будто Икер взорвётся, если она скажет ещё одно слово, — заразился чем-то. Можете посмотреть отчёт о вскрытии. Я знаю, что это помогает многим людям справиться с… — Я не хочу справляться, — перебивает Икер. — Я не… Я хочу увидеть его тело. Но он не видит его до похорон. И он не хочет идти туда, потому что каждая кость в его теле кажется слишком тяжёлой, и всё внутри сжимается из-за боли от потери друга, лучшего друга и человека, которого он любил более одиннадцати лет. Потому что, если быть честным, то до полного признания своих чувств он просто врал самому себе. Но он всё равно приходит на похороны. Идёт дождь, но гроб открыт. Он плотно накрыт, так что Икер даже не может разглядеть тела. Он садится рядом с бабушкой Серхио, встает чуть позже для прощальных слов, которых всё равно недостаточно. Он наклоняется, чтобы оставить поцелуй на его лбу, но он не чувствует, что это Серхио. Он чувствует пластик от плёнки, которой накрыт гроб. Бабушка Серхио на грани истерики, и она является единственной причиной, по которой Икер до сих пор держится. Он должен поддержать её сейчас, что он и делает. Чуть позже они собираются в их доме. Бабушка Серхио делает его любимый пирог, плача над ним и умоляя гостей попробовать его. И ни у кого не хватает сил отказать ей. Икер снова пытается сказать что-то, но на этот раз он предельно честен. Однако никто не обращает внимания на него, пока он не признаётся. — Я был влюблён в него. Я был так влюблён в него, что больше ничего не чувствовал. Хотел бы я занять его место. Я бы хотел, потому что нет ничего важнее, чем он. Я буквально тонул в своей любви к нему, и я даже не догадывался, что последний раз, когда я его видел, действительно станет последним. — Забавно, как всё складывается в жизни, — говорит кто-то. Священник за столом выглядит знакомо, и, приглядевшись внимательнее, Икер узнает в нём того, с кем ругался Серхио много лет назад в продуктовом магазине. — Мы никогда не знаем, когда видим кого-то в последний раз. Икер чуть не бросается на него, он чуть не кидает в него недоеденный кусок пирога, но бабушка Серхио дёрнула его за пиджак. Она вот-вот расплачется, поэтому Икер аккуратно выдёргивает пиджак из её рук и бежит к лестнице. Он поднимается, и поднимается, и поднимается, пока не оказывается в их комнате, хватает фотографию и позволяет слезам градом покатиться по щекам. Он зажмуривается так сильно, что почти может видеть Серхио, который, пританцовывая, готовит завтрак, после чего открывает окно и спешит забраться в кровать к Икеру, прижимаясь губами к его холодному лбу…