***
Пять лет назад
— Уходи, мне нужно побыть одному, — твёрдо и ясно сказал король Дикой Охоты, отвернувшись к окну. Они находились в каком-то заброшенном замке. Набрели, наверное, когда путешествовали по мирам. До чего же Дикая Охота бывает любопытна… заглянула в мир людей, в наш мир. Но зачем? — Ты же знаешь, что я не уйду, пока ты не объяснишься, пока ты не ответишь, зачем ты так поступил, — Карантир был уверен в себе почти так же сильно, как и Эредин. Оба стояли, словно статуи: такие же красивые и неподвижные. Правая рука короля Дикой Охоты, без которой он не обходился вообще. Такие диалоги можно было увидеть редко, но так уж вышло, что в комнате был ещё один, третий. Имлерих, словно недостающая деталь в механизме легенды о призрачных всадниках, что скачут по ночному небу, стоял в другом конце комнаты. Застать этот разговор совершенно случайно он не хотел. Да даже специально он бы не пожелал бы лезть в отношения навигатора и короля. Посему он сделал вид, что его здесь нет, но всё же на мгновение нарушил тишину. Он сел на ближайший предмет, который напоминал стул, и тоже будто не шевелился. Эредин молчал. Упорно и долго. Карантир явно давал понять, что сказал правду: он действительно никуда не собирался уходить, пока не услышит ответ короля Дикой Охоты. — Я не хотел, — глупо оправдался Бреакк Глас, даже усмехнувшись. Ведь его самого смешили детские отговорки, в которые навигатор даже не поверит. Похоже, что и оправдываться он тоже не хотел. Зачем отрицать очевидное, верно? Карантир и так от своего не отступится, поэтому действительно говорить что-то уже нет смысла. — Хватит, — требовательно попросил Имлерих, резко встав со своего места. В какой-то момент он почувствовал, что обстановка начинает быть сильно напряжённой, посему и решил прервать и без того бессмысленный разговор. — Факта измены это не отменит. Для чего всё это тогда? Либо мирно поговорите и сойдитесь снова, либо… — он не закончил, посчитав это просто ненужным. И так всё уже ясно. Эльф незаметно усмехнулся и отвернулся, выходя вон из комнаты. Карантир лишь молча проводил его взглядом. Дверь верхнего этажа заброшенного здания громко хлопнула, затем послышались шаги уходящего Имлериха. Навигатора Дикой Охоты просто разрывало изнутри от злости, ревности и ненависти. Он не верил, что такое вообще может происходить. Прямо сейчас их союз просто рушится на глазах: всё, что они совместным трудом так долго строили, чего так хотели. Что же получили в итоге? У Дикой Охоты больше не будет общих задач с Карантиром. Уж это он решил точно. — Я ненавижу тебя, — на удивление обоим Феаридваэрне промолвил совершенно спокойно. Лишь на «тебя» его голос дрогнул. Эредин повернулся к нему наконец лицом, вопросительно подняв бровь. Лунный свет освещал частично его лицо. Почему не полностью? Рамки на окне мешали, их тень падала именно на лицо короля Дикой Охоты. Ах, а до чего же прекрасная была ночь… Полнолуние, которое так любят всякие мифические существа. Воздух был прохладным, словно отдыхал от чрезмерного дневного тепла. Такое время — мечта для двух влюблённых. Но Карантира это уже не радовало. Он горько улыбнулся, удивив своего собеседника. Вопрос будто застыл в воздухе: «Стоит ли это ненависти?». Навигатор Дикой Охоты закрыл глаза на пару секунд, будто на чём-то сосредоточившись. Эредин всё так же вопросительно на него смотрел, не совсем понимая, к чему эта пауза после столь громких слов. Король уже было хотел сделать шаг, как резко услышал громкий приказной тон: — Не приближайся даже! — голос Карантира стал увереннее. Он сосредоточился на своей ненависти, представляя моменты измены своего короля, представляя себе эту девушку. Внутри него всё жгло, каждый сантиметр его души горел от ярости. Феаридваэрне понимал, что это насилие над собой, что после этого придётся долго восстанавливать силы на жизнь, на что-то новое в ней, но сейчас уже было плевать. К чёрту всё. Навигатор плавно открыл глаза. Они были полны злостью и ненавистью. Карантир резко и быстро приблизился к Эредину, пронзив плечо с хирургической точностью. Кровь тут же хлынула из раны. Хотел ли он убить его? Вряд ли. Лишь поранить. — Это на долгую память, — снова горько улыбнулся навигатор Дикой Охоты. Он смотрел прямо в глаза королю. Карантир был явно грустно счастлив той справедливостью, которую только что свершил. Затем эльф развернулся и ушёл, оставив Эредина с его раной. Брюнет не знал, что их целых две — не только физическая, но ещё и душевная рана. Вторая, кстати, была у обоих. Правильно ли поступил Феаридваэрне? Покажет лишь время. Он не желал опускаться до уровня Эредина, до этого низкого поступка. Мстить ему не было смысла, потому что измена — самое ужасное, что существует в социуме. Карантир с честью принял данное, не дав ненависти завладеть ситуацией. Он лишь оставил небольшой шрам королю Дикой Охоты. Действительно, словно на память о былом. Впрочем, Эредин Бреакк Глас этого не забыл бы в любом случае.***
Два года назад
Прекрасный солнечный денёк в одном из миров Вселенной. Карантир уже перестал запоминать их названия и местоположения. Он просто хотел путешествовать и изучать окружающих людей, их атмосферу, а всё остальное было не таким уж и важным. К счастью, в данном месте никого не было. Может, вымерли, может, ушли. Это ему было не интересно. Зато природа была здесь действительно прекрасна. Представьте на секунду, что весь ваш город превратился в сплошной парк, где самые красивые деревья, цветы и кустарники. Так вот, таким и был весь этот мир. Эльф гулял по аллеям между аккуратными кустами. Некоторое удивление посещало его. «Ведь здесь никого нет. Как странно, кто же тогда ухаживает за этим садом?», — логичный вопрос прозвучал в голове Карантира. Ответа на него, конечно же, не появилось. Навигатор Дикой Охоты огляделся по сторонам, но вокруг совсем никого не было. Брюнет пожал плечами, как бы отвечая на свой вопрос, но тут он услышал позади какой-то хруст, будто кто-то наступил на сухую листву. Эльф резко обернулся. Предсказуемо, что никого не было и там. Обстановка привела Карантира в некоторое волнение. Нет, он вовсе не боялся, но его терзало неприятное чувство чужого присутствия. Особенно, когда его не видишь глазами, но ощущаешь другими органами чувств. Мужчинам всегда легче унять чувство тревоги, посему Феаридваэрне просто проигнорировал его, перейдя снова на равнодушие. — Я тебя слышал, — без каких-либо колебаний, громко и чётко проговорил эльф. Он продумывал в голове, кто бы это мог быть. Кто мог последовать за ним в другой мир? Эредин? Вряд ли. Прошло уже три года с их последней встречи. За это время Бреакк Глас ни разу не напомнил о своём существовании, что откровенно радовало Карантира. Боль уже давно утихла, ярость прекратила жить в разуме навигатора. Осталась только ненависть. В какой-то момент этих лет Феаридваэрне даже пообещал себе, что унесёт её с собой в могилу. Умирать, конечно, ещё рано, но желание до сих пор оставалось твёрдо и неколебимо, как каждое слово, каждый звук, который извлекал из себя Карантир. — Золотое Дитя… — с небольшой иронией в голосе произнёс Аваллакʼх, раскрывая своё местоположение звуком. Громко шурша кустами, Знающий вышел на тропинку перед брюнетом. Лис был в капюшоне. В тот же миг он избавился от него, взглянув своими светло-серыми, почти белыми глазами в глазах навигатора Дикой Охоты. Они были словно стальными, железными, но одновременно печальными. — Я знал, что найду тебя здесь, Золотое Дитя, — настойчиво повторил Креван прозвище Карантира. Феаридваэрне уже не помнил, когда видел его в последний раз. Зачем он пришёл? Отомстить? Тогда стоило идти к Эредину. Хотя неверно было бы утверждать, что здесь вина только короля Дикой Охоты. Не только его влияние так изменило Карантира. Сам мир, полный лжи и предательств, полный похоти и разврата, сотворил из Золотого Дитя убийцу. Того, кого боялась сама Смерть. Размышления брюнета прервало резкое действие собеседника, которого он никак не ожидал от близкого человека. Он был таковым в прошлом, но всё же… Феаридваэрне до сих пор равно испытывал к нему симпатию, видел в нём что-то родное. И тут — предательство. Аваллакʼх пронзил кинжалом своего собеседника в районе живота. Не слишком глубоко. Затем резким движением выхватил его обратно, откинув куда-то в сторону. Карантир схватился за рану, одарив Кревана предательским взглядом. Глаза Лиса горели от возмездия. Навигатор рухнул на пол с громким шумом. Он кашлял и задыхался. — Я верил тебе! — с ужасом от боли и горечи прокричал Карантир, пытаясь остановить кровь. Всё остальное было уже совсем не интересным, совсем не важным. Эльфу так хотелось жить, так хотелось сделать ещё хоть что-то для Вселенной… Но его время истекло. — Кинжал отравлен, — совершенно спокойно промолвил Знающий, надевая капюшон. — Если ты не умрёшь от кровотечения, то отравление явно поможет в этом. Я хочу, чтобы ты знал, что мне… Мне очень жаль. Аваллакʼх чуть замешкался, но затем быстро открыл портал и ушёл прочь. Мотив и действие — налицо. Вопросов у умирающего Карантира на этот счёт, естественно, не было. Феаридваэрне умирал и чувствовал это всем своим телом. Вспоминал каждый момент своей жизни: и каждое решение, и его последствия, и то, к чему они привели. И наконец то, почему он в данный момент оказался здесь, умирающий в одиночестве. Конечности ныли от боли, но навигатор Дикой Охоты всё так же зажимал рукой рану, надеясь хоть на секунду задержать смерть. Через некоторое мгновение буквально на том же месте, где только что был Аваллак’х, возник ещё один портал. На этот раз из него вышел совсем не Лис, а сам Эредин Бреакк Глас. Король Дикой Охоты увидел самого дорогого ему человека, истекающего кровью, и в ту же секунду бросился к нему. Страх возник в глазах эльфа, который до этого никогда и ничего не боялся. В сей момент прошлое казалось ему ошибкой, большой и огромной. Он зря изменил Карантиру, соблазнился на красоту какой-то обыкновенной эльфийки. Эредин готов уже был просто рыдать и кричать от осознания того, что в эти минуты теряет самого близкого и любимого ему эльфа. Что может быть хуже? В этом люди ничем не отличаются от них. Креван был прав: яд достаточно быстро распространился по телу Феаридваэрне. Органы навигатора Дикой Охоты будто закипали. От боли Карантир чуть вскрикнул и тут же замолчал, потому что заметил рядом самого ужасного для него эльфа. Эмоции придавали ему сил. — Прости меня… Я был не прав, думал, что смогу исправить, изменить всё, что произошло между нами… — с горечью сожаления в голосе проговорил Эредин, падая на колени перед лежащим перед ним другом. — Был слеп, думал, что так и нужно поступить… Но я ошибался! — почти что закричал он, обратив свой взгляд на небеса. — Эредин… — еле живым голосом проговорил Карантир, откашливаясь кровью. Боль потихоньку отступала, приходил какой-то бред. Он понимал, что смерть совсем близко. Даже само присутствие короля Дикой Охоты казалось ему ложью и иллюзией. Перед смертью каждый, будь то человек или эльф, вспоминает о самом родном и дорогом. Ничего, если он с лютой ненавистью относится к нему, ведь сейчас, перед смертью всё равно видит его. Навигатор Дикой Охоты смотрел своими стеклянными глазами на друга, двигая губами, пытаясь что-то сказать. Эредин уже смотрел на него, ожидая продолжения предложения, которое начал эльф. — Я тебя не простил, никогда не прощу… Желаю тебе… Долгой и мучительной смерти. На этих словах Карантир решил закончить, потому что чувствовал, что вот-вот его настигнет его последний вздох. Ещё раз откашлявшись кровью, он закрыл глаза и отпустил рану. Кровь тут же хлынула волной, которую навигатор так удерживал, чтобы прожить ещё одну лишнюю секунду. Его дыхание остановилось — и будто вся жизнь прекратилась в этот момент. Всё живое в этом мире стало будто серым и холодным, совсем мёртвым, нереально неживым. — Так не должно быть… — шепотом проговорил Эредин, пытаясь совладать со своими чувствами. Он смотрел на Карантира, понимая, что никого в жизни он больше так не полюбит. Ненавидел? Пусть, имел право. Но это не мешало любви, истинной любви между ними, которая будет существовать и после смерти. Больше всего на свете сейчас Бреакк Глас винил себя в произошедшем, ведь если бы не измена, он был бы рядом, и, возможно, этого всего бы просто не произошло. Теперь тяжесть от сожаления вместе с болью от потери самого близкого ему существа засели в его душе на целую вечность. Из последних сил, сдерживая слёзы, которые уже заполнили глаза, он закричал: — Мы достойны другого! Нас ждал совсем другой конец!..***
Наши дни
— Ты не упоминал, что его убил Аваллак’х, — обиженно надула губки Лара. Она снова сидела на той же скамейке, где уже была ранее. Её собеседник стоял спиной к ней, скрестив руки на груди. — Ты говорил, что его убили Неизвестные с одного из миров Вселенной. Ге’эльс прогулялся до своей картины, вновь вглядываясь в каждую деталь творения. За столько веков научиться чему-то хорошему – это достижение. Он был безумно горд собой. Сильное увлечение чем-то позволяло скоротать не только дни, но и года, века. В какой-то момент природу картины эльфу захотелось чем-то дополнить, но вот только чем? Об этом он пообещал подумать в следующее свободное время. — Я побоялся, что ты только возненавидишь его. У вас и так отношения не очень хорошо складываются после твоего побега, — монотонно пояснил Ге’эльс, плавно отходя от картины. Мужчина всё-таки решил посмотреть на Лару и действительно с ней поговорить хоть раз за последние пару часов. Посему он подошёл к скамье, где восседала девушка, и сел рядом, одарив её довольно тёплым взглядом. Эльф был рад такой приятной собеседнице, хоть она была и капризна временами, словно маленькое дитя. Что-то всё-таки в ней было такое, что привлекало и нравилось ему. Доррен молчала. Мысленно обрадовавшись решению Ге’эльс всё же уделить пару минут разговору, она отвела взгляд. Эльфов поблизости не было, что очень её радовало, ведь обычно большинство Аэн Элле находятся в это время в самом центре Тир на Лиа. День уже близился к своему завершению, но солнце никак не хотело скрываться за горизонтом. Становилось чуть прохладно, что только радовало после столь жаркого дня. — Мне совсем безразлично, что с ним и где он, — наконец промолвила девушка совсем холодным голосом, взглянув в глаза Ге’эльсу. Как бы Лара не хотела скрыть это, мужчина был достаточно проницательным, чтобы заметить обиду в её взгляде. — Теперь уж тем более. Я пришла, чтобы навестить Карантира. Жаль, что только не застала его в живых. — Я уже три раза пересказал тебе эту историю, — спокойно промолвил эльф, чуть приобняв девушку за плечи. — И три раза ты реагируешь примерно так же. — Мне так жаль, Ге’эльс, что всё вышло именно так! — Лара дала волю эмоциям, уткнувшись лицом в плечо своего собеседника. Она горько заплакала, временами всхлипывая. Как же ей на самом деле было обидно! Девушка совершила долгий путь обратно, домой, чтобы увидеть своих старых друзей и знакомых, сообщить, что она жива. Наконец, попросить прощения за все свои поступки. Пожалуй, самое страшное в нашей жизни — это смерть. Она забирает всех и всё, оставляя нам лишь чувство вины и жалости к самим себе. — Ничего, Лара… — вздохнул Ге’эльс, заботливо поглаживая её по спине. Он так хотел успокоить Доррен, так хотел что-то сделать для неё, чтобы обрадовать. Но понимал, что это не поможет и вылечит печаль только время. — Нас с тобой ждёт совсем другой конец. Я обещаю.