⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆
— Сыночек! Просыпайся, родной, уже утро, — услышал спросонья Одинсон у себя над ухом. — Щас, мам… — Тор сладко потянулся с закрытыми глазами и по привычке перевернулся на живот. — Мама? Мама! Когда вы приехали? Повернув голову, он с изумлением обнаружил, что уже утро, а Фригг сидит на краю его кровати поверх одеяла и улыбается ему, несмотря на ранний час. Тор моментально поднялся и обнял мать. — Поздно ночью. Приводи себя в порядок и спускайся. Завтрак уже на столе. Это тебе, — полковница потрепала сына по волосам, изящным жестом указала на статуэтку, стоящую на тумбочке у кровати и вышла, оставив Тора в одиночестве. Фригг всегда привозила из командировок отца какую-нибудь занятную вещицу, и коллекция безделушек, разместившихся среди наград и книг на полке, пополнилась на ещё один экземпляр. Тор осмотрел подарок. Это была копия пистолета Taurus PT 24/7 G2 в натуральную величину, закреплённая на золотом постаменте. Осмотрев статуэтку со всех сторон, Тор вернул её на место и снова закрыл глаза, устало откинувшись на подушки. Прекрасное настроение, с которым он проснулся, несколько потускнело. Ему необходимо было подумать обо всем, что произошло накануне. Он лежал в своей постели и переживал страшные события прошлого вечера. В памяти постоянно всплывала ужасная сцена, случившаяся в старом доме. Но перед глазами стояла только одна картинка из ночного кошмара, где его любимый парень выгибался под проклятым извращенцем, насаживаясь на грязный хуй: «Как он мог?...» — это была единственная мысль, зацепившаяся в мозгу и не желавшая отпускать, сжимая сердце в болезненных тисках ревности и отчаяния. От последнего хотелось выть, кричать и биться головой об стену, но нужно было вставать и продолжать делать вид, что всё в порядке. Ситуацию было необходимо проанализировать трезвым умом. Тор попытался сконцентрироваться и посмотреть на случившееся без истерии, обиды и ревности. Он понимал, что это не его тайна, если он раскроет её, будет скандал, который непременно отразится на Лофте. Но если Локи ведёт себя так, то у него есть на это причины. Возможно, его всё устраивает. На ум пришёл разговор с Локи, тот самый, который состоялся между ними в больнице. Теперь Тору многое казалось понятным. Лофт сразу дал понять, что между ними только секс: без претензий и обязательств. От цинизма этой догадки Одинсону стало не по себе. Неужели Лофт настолько испорчен? Неужели для тихого калеки такая ситуация является нормой? Неужели он совсем не знает своего Локи? Ведь несмотря на то, что между ними было, Локи не посчитал должным объяснится с Тором. Пусть так. Он имел на это право. Только после того, что случилось, Тор уже никогда не сможет нормально общаться с ним. Ни о каких отношениях не может быть и речи. То, что Лофт совокуплялся с отчимом казалось мерзким и отвратительным, хуже поступок трудно было представить. В носу предательски защипало. У него есть гордость, он сможет перешагнуть через всё это дерьмо и идти дальше, несмотря на то, что на душе было паршиво, а внутри что-то сломалось. Не в силах больше сдерживаться, Тор обхватил себя за плечи и завыл, давясь воздухом и слюнями, надавливая пальцами на глаза и не давая слезам вырваться наружу. Задавив в себе зарождающуюся истерику, Тор рывком поднялся и направился в душ. Он спустился к завтраку позже обычного, когда мама уже пила чай, а полковник просматривал корреспонденцию. Одинсон старший всё ещё был одет по домашнему: кителя не было, а рукава форменной рубашки закатаны. Это говорило только об одном – отец не уедет на службу, пока не пообщается с сыном. Памятуя о недавнем приключении, Тору потребовалась вся его выдержка, чтобы не запаниковать и не выдать себя. Однако, лицо отца хранило умиротворённое выражение и парень успокоился. — Сынок! Как ты тут справлялся один? — отец поднялся с места и пожал сыну руку, как настоящему мужчине, широко при этом улыбаясь. После этого полковник обнял подростка и похлопал по спине в знак доверия и поддержки. Деловые визиты заняли больше времени, чем он рассчитывал, но сын успешно справился с маленьким экзаменом по основе самостоятельной жизнедеятельности. — Нормально, пап. Ты же знаешь, я независимый, особенно если ты выступаешь спонсором, — пошутил Тор, присаживаясь на своё место и приступая к завтраку. Однако он поспешил перевести тему в другое русло. — Как прошла командировка? — Весьма удачно, — полковник был доволен, что сына волнуют дела семьи и его в частности. — Доклад Кулдмиса не остался без внимания. Думаю, что финансирование на новый проект мы получим в полном объёме. — Что это значит для меня? Опять переезд? — ничего не выражающей интонацией поинтересовался Тор, только для того чтобы создать видимость заинтересованности – мыслями он был далеко отсюда. — Пока не знаю. Вполне возможно, что реализация будет проводится на этом объекте и ты станешь выпускником города N. — Отлично. Всю жизнь мечтал быть выпускником N, — заметно скис подросток. Уехать из этого городка было бы неплохим решением насущных проблем. — О чём ты, сын? Мы не раз обсуждали это. Для твоего будущего абсолютно неважно где именно ты закончишь школу. Тебя зачислят в любой колледж на выбор без вступительного тестирования. Так. В чём дело? — Всё хорошо, пап. Прости. Ляпнул не подумав. — Мой сын всегда отвечает за свои слова. У тебя неприятности? Проблемы в школе? — В школе проблем нет. Неприятностей тоже, — весьма правдоподобно соврал Тор отцу и лучезарно улыбнулся маме, которая подобралась и насторожилась услышав в голосе сына депрессивный настрой. Оба родителя исподволь наблюдали за поведением отпрыска, пока рассказывали о поездке и выспрашивали подробности о насущных делах Тора. — Я надеюсь на тебя, сын. Но помни о чём мы с тобой договаривались, — наконец завершил полковник допрос-экзекуцию, видя, как тот поглядывает на часы. — Я помню пап. Ты можешь на меня положиться. Я не подведу. — Тор поднялся из-за стола, примостился между родителями и обнял обоих сразу. — До вечера, пап. До вечера, мам. Он в два прыжка преодолел расстояние от столовой до холла и выскочив на крыльцо, захлопнул за собой дверь, делая вид что опаздывает в школу. Уже сидя за рулём он вновь вспомнил сегодняшнее ночное приключение, которое всколыхнуло все его чувства заново и основательно выбило из колеи. Тор резко дал по тормозам… Благо, что сзади машин не оказалось. Тяжело дыша парень уронил голову на руль. Когда он нашёл в себе силы посмотреть на себя в зеркало заднего вида, то твёрдо решил, что не будет устраивать Лофту разборки, что если он так мало значит для него, то не унизится до скандала, что если между ними был только секс ради секса, то и он Локи ничего больше не должен. А раз так… Игнор – это всё, на что Лофт может рассчитывать. После сильного нервного срыва и переживаний, испытанного шока и стресса он чувствовал невероятную слабость и такое опустошение, что ему вдруг стало абсолютно безразлично все происходящее. Локи понял, что потерял Тора, в тот момент когда открыл глаза и увидел Одинсона за окном. Он неосознанно задёргался, за что и получил он пьяного отчима «на орехи». Тогда сердце парня колотилось как бешенное, болезненно сжимаясь, а во рту сухость раздирала горло. Он был напуган. Напуган так, что мозг отключался. Задыхаясь от унижения и боли, всё о чём он мог думать тогда, это о том, что теперь между ними всё кончено. Одинсон никогда не поймёт и не простит такое. Тогда он не сразу смог поверить в реальность происходящего: всё случилось слишком быстро и истинный смысл возможных последствий полностью еще не доходил. Несколько часов назад события перевернули всё с ног на голову и сейчас, стоя в учительской курилке и скуривая сигарету за сигаретой вот уже в течении получаса, Лофт размышлял о том, что будет, если Тор предаст огласке увиденное ночью. Сейчас он уже не боялся потерять Тора, он боялся за своё будущее. Перспективы вырисовывались мрачные. Локи выживал всё это время одной единственной надеждой, что, как только он станет совершеннолетним, то сбежит от того кошмара так далеко, где отчим его не достанет. Небольшая скопленная сумма денег была тщательно спрятана под одной из половых досок и давала надежду на реальность изменений. Когда в его жизни появилось семейство Одинсонов, то убеждённость, что его жизнь однажды может измениться стала более реальной. Но сейчас парень клял себя последними словами за то, что не устоял перед соблазном и подпустил младшего Одинсона так близко. Ведь если бы они не стали любовниками, Тор не искал бы встречи так рьяно, и вся грязь, существующая в его жизни, осталась бы сохранённой в тайне. Если же Одинсон решится посветить в подробности таких нюансов взрослых, то его непременно заберут от отчима и поместят в какое-нибудь спецучереждение. Локи был убеждён, что тогда его жизнь навсегда превратилась бы в кромешный ад. Ведь если все узнают о том, что он имел секс с отчимом, его начнут презирать, он превратится в изгоя, и общество отвернётся от него. Репутацию не восстановить, от подобного клейма невозможно отмыться. Он давно привык к унижениям и сплетням, но это совсем другое! Локи боялся, что найдутся такие выродки, которые захотят сделать с ним то же самое, что и Лафей, но их будет много, а он не сможет сопротивляться. О подобных перспективах думать не хотелось. Неотвратимое всё равно произойдёт и от самого Локи больше ничего не зависит. Будь что будет. Надо идти. Последний раз глубоко затянувшись, подросток бросил скуренный до фильтра окурок и поковылял в класс. Но вопреки его ожиданиям не происходило вообще ничего. Одинсон общался с друзьями, хохотал и зажимался с Агси… И абсолютно не обращал на калеку внимания. Тор так искусно не замечал парня, словно Лофта никогда не существовало. Совсем. Ни в классе, ни в жизни. Смириться с тем, что любимый человек относится к тебе, как к пустому месту было не легко, но выбора у Локи не было. Видеть, как тот, кто говорил, что любит, обнимает другую и живёт своей, отдельной жизнью порой было невыносимо. Но Локи вынужден был терпеть и смириться. В таком режиме прошло несколько дней. И только когда Локи немного успокоился и отпустил ситуацию, произошёл неприятный момент. По давней привычке, чтобы не привлекать к себе внимания, Локи сидел в столовой за отдельным столом спиной ко всем и лицом к стене. Перед ним лежал открытый учебник по литературе и Лофт так увлёкся чтением, что ничего не замечал вокруг. Тор наблюдал за ним из-за своего стола. Как он раньше не обращал внимания на то, как Лофт сидит? Он сидел на краю, опираясь локтями на стол, подтягивая часть веса вверх и постоянно меняя позу. Было заметно, что ему больно. По лицу Одинсона пошли нехорошие пятна, когда он осознал причину, по которой Локи сидел именно так. И Тор не выдержал, сорвался. От злости потемнело в глазах, кулаки сжались с такой силой, что ногти до крови впились в ладони, когда он направился к столу, где сидело это ничтожество. — Что, срака болит? — услышал Локи над самым ухом. Лофт вздрогнул, отклонившись в сторону и ударившись от неожиданности тыльной стороной предплечья о стол, испуганно глядя на Тора. Целая гамма чувств бушевала в душе калеки – стыд, страх, смятение - ночные художества жгли душу каленым железом стыда, но он не нашёлся, что ответить, и опустил глаза в пол. Тор презрительно усмехнулся по своему истолковав затравленный взгляд и вышел прочь. После этого инцидента, каждый раз в классе, когда Локи оборачивался назад со своей парты, наталкивался на полный ненависти и презрения взгляд Одинсона. Локи понимал, что дальше так продолжаться не может, и им необходимо объясниться. Он решился всё рассказать Тору, ничего не скрывая, не надеясь получить прощение, но желая хоть как-то оправдаться. Пару дней собирался с мыслями, соображая с чего начать, пока наконец не отважился на разговор. Увидев Одинсона одного в пустом коридоре, Локи позвал его. Тор проигнорировал окрик, продолжив свой путь по намеченной траектории. — Прошу тебя, Тор! Подожди. Нам нужно поговорить. — произнес Локи, прихрамывая рядом. — Убирайся, — с ненавистью прошипел Тор, оборачиваясь. — Или я не отвечаю за последствия. Не испытывай судьбу, Лофт. — Тор, я… — Что ты, Лофт? Что ты хочешь мне сказать? Что ты, грязный педик, который ебётся с собственным отчимом? Или убогий заморыш, который подставляет очко любому, кто может помочь пристроиться в жизни? — теряя остатки контроля, заорал Одинсон, медленно наступая на несчастного парня. Локи стоял беспомощный, не способный пошевелиться и произнести хоть слово и с ужасом смотрел на издевающегося над ним качка, того, кто ещё несколько дней назад признавался ему в любви и подарил сказку. Он не знал, что сказать, как оправдаться и потому молчал, снизу вверх глядя в горящие ненавистью, но такие любимые голубые глаза. — Опять превратился в тихого задрота? Знаешь о чём я сейчас думаю? Что я далеко не первый, кто выебал тебя в жопу. Что ты молчишь, блять? Сука! Ненавижу тебя! Мразь… — у Тора от злости потемнело в глазах, выступили предательские слёзы. Он приблизился к Локи вплотную, так, что тот ощутил горячее дыхание на своей щеке, но вдруг резко схватил его за плечи и припечатал спиной о школьные шкафчики. — Кто ещё тебя трахал, паскуда? — Одинсон яростно тряс Локи за плечи, наблюдая за реакцией шокированного парня. Лофт задергался, предпринимая неловкие попытки вырваться, но Одинсон только сильнее сдавливал руки. Локи испугался. По настоящему испугался. Он не ожидал подобного поведения от Тора Одинсона - всегда такого правильного и благородного. — Ведь я целовал тебя там… Вылизывал твоё долбанное очко, чтоб тебя… Не смей больше подходить ко мне, тварь! — тяжело дыша, прохрипел Тор, нависнув над безответным парнем. — Понял меня? — Понял… Перед тем, как отпустить, Одинсон с силой приложил Локи об шкафчик, отчего жестяная дверка, жалобно сбяцала. Не оборачиваясь Тор быстрым шагом направился прочь. Обида душила, и то, что происходило за спиной в том момент, мало его заботило. Калека неловко сполз по стене на пол, завалившись на один бок и подгибая под себя здоровую ногу. Невидящим взглядом Локи смотрел вслед удаляющемуся Одинсону, а затем почувствовал, как горячие слезы потекли по его лицу. На душе было так отвратительно, так мерзко, что в этот момент ему не хотелось больше жить. Когда он подпустил к себе Тора, то попытался обмануть сам себя, заставить поверить в несбыточную мечту и зыбкую надежду на счастье. Но идеальная иллюзия оказалась сладкой ложью, в которую он почти поверил и которая обернулась очередным разочарованием и болью. Он отдавал любимому человеку всё своё тело и душу, отбросив прочь все свои страхи и запреты, но в итоге не знал, как ему жить дальше. Локи горько плакал, пряча лицо в ладони, проклиная себя и свою сумасшедшую любовь к парню, который всегда будет ненавидеть и презирать его за слабость и малодушие. Он беззвучно плакал, а поэтому не видел, как из-за поворота вышел абсолютно ошарашенный услышанным его давний школьный недруг Хейман Дайл.⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆⋆