1943

Людям, живущим в двадцатом веке, Можно ль так думать о человеке? Можно ли бросить живых в могилу, Употребляя так гнусно силу?

Пронзительный скрежет рельсов прожигает меня изнутри. В вагоне стоит отвратительный запах ржавого железа, гнилой древесины и перепрелого сена. Доски на полу, буквально при малейшем нажатии, превращаются в труху, добрым слоем пачкая пальцы остатками ила. Все женщины вповалку лежат в углах железного короба на колесах. Томные всхлипы вперемешку с окровавленным шёпотом молитв удручали еще больше. Тяжелые предчувствия гнетут нас. Одно только было всем нам хорошо известно — оттуда не возвращаются! Глаза всех устремлены на сквозивший дырами пол, через который лучи дневного света попадали в вагон. Наверное, сейчас утро или обед. При последнем слове живот предательски заурчал. Голодный двухдневный переезд привел к полному упадку моей жизненной энергии. Равномерное покачивание убаюкивало, я знала, что как только прикрою глаза, на малейшую минуту, Морфей заберет меня. Но больше я боялась, что не очнусь вовсе. Руки сильно зудели от грязи, уже сутки дрожь в теле не уходит от меня. Ко мне пододвинулась седая женщина с длинными волнистыми волосами, собранными в хвост. — Ну что же ты, не на смерть же едешь, — она вытерла подрагивающей рукой слезу на моей щеке, — Успокойся. — Вы думаете? Я слыхала о зверских мучениях в этих местах. — Ты надейся, что тебя освободят! И там ведь люди живут. Мы едем вместе, это самое главное. Держись, на нас смотрят другие, не надо, чтобы у нас были печальные лица, — она так горячо улыбнулась, будто и не сидела с нами здесь двое суток. — Посмотри, как они молоды. — она указала на двух сестёр, зажавшихся в угол, — Их пугают малейшие звуки. Мы должны поддержать их. Ты должна быть сильной, детка. — Пока оно живо, — старушка положила ладонь мне на область сердца, — Ты должна верить.  — Я не могу, я бессильна против этих варваров… — Обещай помочь им, а то моё время подошло к концу. — она все еще несильно сжимала кисть моей руки, — Обещай мне. После этих слов женщина отодвинулась от меня, оперлась на ржавую стену, тяжело воздохнула и прикрыла глаза. Свисток. По тормозам. Нас буквально вытряхнули из вагона. Справа голое поле с выжженной травой, слева огромные амбары с малюсенькими окнами под самой крышей, обнесенные колющей проволокой. Я схватила за руки тех девчонок, отчаянно прижимая к себе. Их ладошки, перепачканные в саже из вагона , были донельзя холодные. Они прижались ко мне, тихо всхлипывая. — Не бросай нас, тетя. Как только я зашла внутрь, мое сердце остановилось. Мне кажется, я даже на мгновение перестала дышать. Кислый запах крови ударил мне в голову и меня повело. В глазах потемнело, земля начала уходить из-под ног. Рвота подступила к горлу от увиденного. В свой жизни я ни разу не видела смерть, и тем более не видела склады трупов в таких количествах. Еще один порыв заставил согнуться пополам, хватаясь за живот и выплевывая желчь на землю. «Только не смотри в ту сторону, только не смотри…»