breakfast for us

Во сне Эвен очень мило и смешно подёргивает правым уголком губ, и Исак не в силах перестать пялиться на него, хотя в глубине души он в курсе, что это не особо прилично и бла-бла. Да плевать. Исак будет пялиться на спящего Эвена, даже если тот в отместку всю неделю будет заставлять его слушать свою ужасную музыку. Впрочем, не всё ли равно, какую музыку слушать с Эвеном? Сквозь колышущиеся тонкие занавески проскальзывает любопытный лучик солнечного света, который тут же принимается рыскать по комнате в поисках сонных людей, нежащихся в постели и совершенно не ждущих его. Он освещает лицо Эвена, и тот выглядит словно светящимся. Исак подавляет в себе душащее желание провести не пальцем по его губам, почувствовать тёплое, размеренное дыхание. Тихий вдох, короткая пауза и чуть гортанный выдох. Сложно, очень сложно сдержаться. Исак решает, что может себе позволить маленькую приятность, и посылает свои принципы подальше. Проводит по губам Эвена и чувствует то самое горячее дыхание. Какое облегчение. Он тут же почти физически страдает от разрыва контакта с ним. Хочется прикасаться, ласкать, дотрагиваться, лапать, поглаживать, постоянно и не прекращая, но Исак терпит. Нельзя всё время быть таким эгоистом. Нельзя будить Эвена по первому же желанию полапать его. Надо дать человеку отоспаться. На шее его парня яркими пятнами горят его метки. Исак разглядывает рассыпанные им созвездия засосов и с чувством трепетной гордости не может поверить, что всё это абсолютное ебучее совершенство принадлежит ему. Скулы, волосы, весёлые глаза, брови, с которыми олимпийские спортсмены могут соревноваться в прыжках в высоту, губы, от которых невозможно отвести взгляд, — всё это его. Он изводится от непреодолимого желания взять его лицо в руки, потереться носом, прижаться щекой, лбом, хоть чем-то. Утренняя пустота даёт о себе знать, ворочаясь и урча в животе. Исак с трудом отрывает взгляд от посапывающего Эвена и вяло проверяет время на телефоне. LØRDAG 10:37 С тех пор, как Эвен отрубился у Исака на руке, они провалялись порядка четырёх часов, но тот так и не смог заснуть, возбуждённо прокручивая в голове ощущения, отрывки и события минувшей ночи. Кинув на Эвена ещё один (в надежде, что последний) голодный взгляд, Вальтерсен аккуратно, чтобы не разбудить, вытаскивает из-под него затёкшую руку, откидывает одеяло и нехотя сползает с кровати, стараясь не шуметь. Тот вздыхает и зарывается носом поглубже в одеяло, ёжась неизвестно от чего. От вида спящего Эвена голове Исака уже зародилась идея, мерцающая в голове и щекочущая в груди. Идея, которая из себя вроде как ничего не представляет, но так волнует своим результатом и значением. Вроде бы мелочь, но такая важная мелочь для них двоих. Исак приоткрывает дверь, проверяя наличие на кухне Эскиля или ещё кого-нибудь из нежелательных в этот момент сожителей, но, к счастью, в квартире стоит милостивая тишина. Он берёт со стола свой компьютер, заботливо прикрывает дверь в комнату и направляется в кухню. «Лёгкий и вкусный завтрак в постель... 10 простых рецептов, которые осилит каждый!» Исак с сомнением пролистывает содержание сайта, щедро украшенного по бокам рекламой увеличения груди всего за три дня. Расставив в голове по местам каждую деталь, он с запозданием понимает, что для начала будет неплохо ознакомиться с, собственно, содержанием холодильника. Сказать по правде, идти сейчас в магазин за продуктами, да и просто выходить на улицу (оставлять Эвена одного без присмотра) у Исака особого желания не ощущается. Он открывает холодильник и натыкается на крайне презрительный взгляд чёрной коровы на пакете молока. На двери в ряд аккуратно выстроились три яйца, всем своим видом заявляя о своей готовности стать завтраком для одного парня. Сыра не наблюдается, сколько бы Исак не шарил в его поисках по полкам, перерывая холодильник вверх дном. Впрочем, это даже хорошо, потому что бутеры с кардамоном, как выяснилось, — не особо хорошая идея. Это фишка Эвена, поэтому надо придумать что-то своё. Исак страдальчески вздыхает, упрекая себя в неспособности придумать что-то оригинальное. Вернее, в боязни сделать что-то оригинальное, но отвратительное и ничуть не вкусное. «Нежные хрустящие гренки на завтрак — что может быть проще?» — настаивает очередной сайт «для настоящих домохозяек». Он пристально сравнивает содержимое холодильника и список ингредиентов. Всё почти сходится, разве что «мёд, сгущёное молоко, сироп, джем, сметана по вкусу» можно проигнорировать. Исак пожимает плечами. Гренки так гренки. Остаётся надеяться, что Нура поймёт ситуацию и не будет психовать из-за позаимствованного у неё какого-то особенно вкусного хлеба, ради которого она ездит на другой конец города, где находится та единственная пекарня, где его продают свежим и прямо с огня. «В плоскую миску или глубокое блюдо наливаем 70 мл (3/4 стакана) молока, и чтобы гренки получились более поджаристые и золотистые, разбиваем туда два яйца». Порывшись в шкафчике, Исак извлекает на свет подходящую керамическую миску. Она принадлежит Линн, но пользуются ею, скорее всего, все, но только не Линн. «Добавляем пару щепоток соли и размешиваем до получения однородной жидкости. Совет: чтобы гренки получились более нежными, замочите хлеб в молоке и оставьте на 4-6 минут». Исак неловко кромсает хлеб на неровные ломтики, выливает в миску три четверти стакана молока и неумело разбивает туда яйца, уже заранее готовя вилку, чтобы вытащить упавшие туда кусочки скорлупы, без которых не обошлось ни одно разбитое в его жизни яйцо. Не обнаружив блендера, он со вздохом принимается терпеливо перемешивать тесто ложкой. «Осталось разогреть сковородку и растопить масло. Лучше всего использовать топлёное масло, но может сгодиться и растительное. Каждый ломтик хлеба обжариваем одну-две минуты с каждой стороны. Готово! Готовые гренки посыпать сахаром или подавать со сгущёнкой, вареньем или сиропом». Исак с удивлением обнаруживает в холодильнике топлёное масло и, преисполненный благих надежд, разыскивает на полке подходящую сковородку. Он тянется к шкафу, чтобы достать оттуда сахарницу. Он встаёт на цыпочки, с трудом дотягиваясь до верхней полки — чёртов двухметровый Эскиль, любитель ставить кухонную утварь в самое поднебесье. Вдруг его локоть предательски задевает миску, которая, как назло, осталась стоять на самом краю стола. Оглушительный грохот бьющейся керамики заставляет всё вокруг подпрыгнуть. Исак чувствует, как яичное молоко уже струится по его лодыжкам. — Блять! — орёт он больше от обиды, а не от неожиданности. — Сука! Он опускается на колени и от злобы бьёт кулаком по дверце шкафа. Принимается собирать осколки. Корова на пакете из-под молока смотрит на него ещё более укоризненно. В коридоре слышится шлёпанье босых ступней по паркету, и спустя мгновение в дверях кухни появляется заспанный, взлохмаченный со сна Эвен. С чёртовыми засосами на шее. — Ты что тут делал без меня? — в голосе Эвена волнение. Он подходит поближе и опускается на колени рядом с Исаком, без лишних слов помогает собрать осколки, ищет тряпку, чтобы вытереть стремительно растекающуюся жижу. Вальтерсен драматично молчит, не глядя на Эвена. — Исак? Всё хорошо? Чёртова забота. — Нет, блять, не всё хорошо. — Исак сам пугается злости в своём голосе. Он хотел, чтобы это прозвучало иначе. — Я постоянно всё порчу. Не только своё, но и чужое. Линн меня наверняка убьёт за эту миску. Эвен запоздало смекает, что парень действительно порядком расстроился. — Эй. — бросив неотжатую тряпку на пол и безразлично вытерев руки об футболку, он подползает поближе и ласково приобнимает. Исак рвано вздыхает и льнёт к нему, словно ища поддержки. — Всё хорошо. Это всего лишь миска. Сегодня же поедем и купим Линн новую такую же. Исак неуклюже садится на пол и обхватывает руками колени. Эвен присаживается рядом, зарывается носом в его волосы, проводит по ним губами, незаметно целует в висок. Пора разрядить обстановку. Исак совсем расклеился из-за этой несчастной миски. — Ты что затеял? — игриво заглядывая ему в глаза, интересуется он. — С каких пор ты решил поиграть в поваров? — он улыбается и треплет Исака по голове. Исак молчит. Не хочет об этом говорить. Ему вообще не смешно, чего Эвен так веселится? Он облажался, и этот эпизод из его жизни вполне можно опустить. Хвастаться нечем. Исак боится, что Эвен, пусть и по-доброму, но будет смеяться над его неудачей, и ничто не может быть больнее для его сердца, и без того истерзанного этой ебучей любовью. — Исак? Молчание. — Земля вызывает Исака, приём? Молчание. Эвен смотрит на него почти жалобно. — Эй. Не расстраивайся, ну пожалуйста. — в голосе почти мольба. — Мне грустно, когда тебе грустно. Мы обязательно купим Линн миску. Я сам куплю, если хочешь. — Да не в миске дело, господи. — А в чём? — брови Эвена уже взмывают к потолку, и следом за ними и взгляд Исака, который не может оставить без внимания эту любимую деталь, несмотря на все обстоятельства. Тот выглядит настолько удивлённым с этими своими бровями и широко раскрытыми глазами, что невольно веришь в то, что он и вправду не понимает. — Ты же сетовал, что Линн тебя убьет... — Хотел приготовить тебе завтрак. — мрачно поясняет Исак, не глядя на Эвена. Могло бы прозвучать не очень глупо, но он произносит это так, что звучит просто максимально глупо. — В постель. — добавляет он вишенку на торт. Эвен выглядит слегка сбитым с толку, недоумённо улыбнувшись. — ...Мне? — Ну не мне же. — Исак почти готов провалиться сквозь землю от стыда. Выражение лёгкого изумления на лице Эвена сменяется на запоздалую благодарность во взгляде. Простая истина только сейчас доходит до него — Исак хотел специально для него, Эвена, приготовить завтрак, но облажался, и поэтому-то так сильно и расстроился. Широко улыбнувшись, он восторженно смотрит в лицо парня и не может предпринять против его смущения ничего, кроме как прижать к себе так сильно, что тот, кажется, начинает уже поскуливать в его объятиях. Эвену кажется, что он сейчас расплачется от переизбытка чувств к Исаку. Исак робко пытается выкрутиться. Он чувствует себя жалким. В груди стоит что-то тягучее и приятное, похожее на сгущёное молоко, отчего всё внутри сжимается. Он пытается запихнуть затапливающие его с головой чувства подальше, но Эвен щекочет ему шею своим дыханием, прижимается губами, и чувства эти, не желающие упихиваться в черепную коробку, продолжают лезть наружу, проявляясь на лице Исака глуповатой и счастливой улыбкой. Он млеет в его объятиях, плавится от прикосновений, и пусть они сидят в липкой луже, которая должна была быть тестом для гренок, это уже не важно. Эвен целует его, разгребая пальцами спутанные кудрявые волосы. — Исак, ты очень классный, — шепчет он ему в губы. — Самый-пресамый классный. Нахуй гренки эти, серьёзно. — Ммм, — Исак не в состоянии ответить что-то более осмысленное. Он сейчас рассыпется в пепел. Они сидят на полу обнявшись ещё несколько минут. Эвен вдруг воодушевлённо вскакивает на ноги. В его глазах уже прыгают задорные искорки. Исак смотрит на него вопросительно. — Ты чего? — Я приготовлю блины! — Эвен смеётся и лезет в холодильник. — Мне нужна клубника и колбаса. У вас есть? — Что..? Колбаса? — Да! — Эвен заговорщицки подмигивает. — Я обожаю блины с колбасой и клубникой! Погнали в магазин. Давай, — он поднимает Исака на ноги и подгоняет в комнату, словно стаю гусей. — Давай-давай, собирайся. Исак оборачивается через плечо и... усмехается. Чёрт, Эвен, ну невозможно тебе сопротивляться. Осколки вперемешку с молоком так и остались дожидаться, пока их уберёт кто-то, кому есть дело до такой мелочи, как неудавшийся завтрак.