Апельсины

Когда Шион проснулся, его встретил привычный потолок. Он не мог с точностью сказать, что побудило его открыть глаза, но было что-то, мешающее спать. Выдохнув, мальчик попытался прислушаться к себе и застыл, когда почувствовал странное жжение вдоль некоторых участков тела. Он мог списать это на сонные галлюцинации, отголоски приснившегося кошмара или что-нибудь еще, но, накрытый странным ощущением, резко сел, чувствуя волну холодных мурашек на своей спине. Это было похоже на страх, беспокойство, плохое предчувствие. Теплая рука несмело легла на лицо, трогая метку на левой щеке. Горит. Вздрогнув, мальчик поспешил подняться с дивана, в темноте угадывая дорогу, чтобы не загреметь рассыпанными книгами или чашками, оставленными на столе с вечера. Зажигать свет было нельзя – не хватало еще разбудить Крыса, он и так спал по четыре часа в сутки и работал не покладая рук. Как юноша и предполагал, в зеркале себя рассмотреть не удалось. Но зато жжение стало отчетливее проступать по всей ленте его «медали» за жизнь. Что могло пойти не так? С чего бы? Шион задрожал – сквозняк лизнул его ступни и лег рядом на бетонный пол. Пальцы ног были ледяными, пальцы рук - тоже. А его персональное проклятье горело и щипалось, как будто там был огромный порез, присыпанный солью. Он обхватил себя руками за плечи и зажмурился. Это может быть опасно. Стоит ли оповещать Крыса? Но не успел он сделать и вдоха после проскользнувшей мысли, как понимание легким шелком опустилось на его голову… Апельсины. Шион вчера принес домой большую сетку апельсинов. Он вновь получил зарплату, которой щедро и расплатился за них. В прошлый раз, когда он купил пирог в честь прощального ужина, Незуми выглядел весьма довольным, но вслух ничего не сказал. Даже хмыкал, кидая остатки свежих ломтей крысам, делая вид, что дорогое удовольствие для него вовсе не редкость. Но Шион не обращал на это внимания. Пирог был вкусным, и это осознавали оба, хотя вели себя совершенно по-разному. В этот раз он не устоял, когда увидел большие деревянные коробки с яркими солнцами. Грузный мужчина выставлял ящики на свой прилавок, и вид сочных фруктов разжег жажду. Шион отчетливо увидел те почти забытые дни, когда они с матерью сидели за небольшим круглым столом и освобождали апельсины от их жесткой и горькой кожуры, а потом делились полукруглыми дольками, в шутку хвастаясь их сладостью. И это настолько вылилось в чувство ностальгии, что не купить их было бы преступлением против себя. К тому же, рассуждал Шион, Крысу они должны были понравиться. Сам же он никогда не потратил бы на подобное и лишней медной монеты. И неужели аллергия? Раньше же, вроде, такого не было… Кожа вдруг защипала сильнее, и он, стиснув зубы, резко втянул в себя воздух. — Шион? Сонный голос Незуми заставил мальчика вздрогнуть. Он поднял глаза на кровать своего соседа, в густой темноте стараясь выловить хоть клочок его силуэта. Тщетно. — Что случилось? – вновь спросил Крыс, садясь в постели, о чем говорил шелест простыни. — Незуми… Шион снова вздрогнул – как щиплется-то… Скрипнула кровать, послышались тихие шаркающие шаги. Шион всем телом ощутил присутствие рядом с собой другого человека и напрягся сильнее. Но Незуми прошел мимо, и через пару мгновений в его руках вспыхнул маленький огонек, осветив спокойное лицо оранжевым. Шион молча проследил за тем, как руки Незуми приподнимают стеклянный плафон керосиновой лампы, подносят огненную спичку к фитилю, потом вновь накрывая стеклом. — Твою белую гриву отлично видно даже в этой тьме, — он усмехнулся, взял лампу за ручку и повернулся к Шиону. – Что там у тебя не так? — Мои метки… — тихо начал Шион, сдерживая дрожь в голосе. – Наверное, аллергия на цитрусы. Они все жутко горят… — Аллергия? – недоверчиво переспросил Крыс, подходя. Юноша молча кивнул, а Незуми приподнял лампу на уровень их лиц. Он пристально посмотрел на парня: — Сильнее покраснела, — он положил свою теплую ладонь на щеку Шиона, большим пальцем проведя по воспаленной коже. – Очень горит? Мальчик на миг замер, прислушиваясь к чужому прикосновению, а потом отпрянул, как от навязчивого раздражителя: — Больно. Крыс поспешно убрал руку и, задумавшись, отошел к дивану. Помолчав, он поставил лампу на стол, а потом, кинув взгляд на Шиона, устало сказал: — Сядь пока. Что-нибудь придумаем. Шион несмело двинулся с места и сел, ссутулившись и сложив руки на коленях. Крыс скрылся за дверью, и в сыром коридоре отчетливо были слышны его неторопливые шаги. Тело щипало и жглось, словно скованное накаленным обручем. Больно. Противно. Как будто кто-то вспарывал обнаженную кожу тонким и холодным лезвием, растирал мягкое мясо, а потом заливал чистым спиртом. И это ощущение разрасталось с каждой секундой всё сильнее и сильнее. Судорожно вздохнув, он обнял себя за плечи и согнулся, уткнувшись лбом в колени. — Не могу… Мальчик тихо всхлипнул, руки задрожали. Он не услышал скрипа двери и пропустил момент, когда Незуми вернулся. Его охватило болезненным пламенем, пропитанным дрожью и безысходностью. — Шион, — Крыс положил руку ему на плечо, и Шион поддался резкому движению вверх, с трудом выпрямляя спину. – Не зажимайся, подними голову. Шион сильнее зажмурил глаза, а Крыс поспешил расстегнуть неподатливые пуговицы на белой рубашке, пока мальчишка сидел относительно ровно. Освободив руки соседа от тонкой ткани, Незуми почти грубо опрокинул мальчика на спину, стараясь как можно быстрее снять с него брюки. Шион вздрогнул, когда на его живот легла холодная мокрая тряпка. В комнате и так было слишком холодно, не хватало еще ледяной процедуры! Чем Крыс вообще думает?! Мальчик уже хотел попытаться выразить свой протест, сознанием прорываясь сквозь яркие круги перед глазами, но вдруг заметил, что жжение стало медленно отступать. А также заметил, что Крыс ему что-то говорил. А что он говорил? — …открой, — фраза была пропущена. Голос твердый и разозленный, громкий и внушительный. – Шион! Шион вздрогнул, почувствовав, как его снова приподняли. — Слышишь меня? — Слышу… Незуми выдохнул, и мальчик почувствовал его дыхание на своем лице. Волнуется? — Сможешь лечь на живот? Я помогу. Мальчик облизал пересохшие губы и, поддерживаемый заботливыми руками, перевернулся, как и было сказано. По его спине холодными плавниками заскользила тряпка, оставляя за собой мокрые дорожки. Она медленно спускалась к пояснице – ниже и ниже, а потом на миг замерла, словно в раздумье. Шион сжал пальцами наволочку подушки, когда осознал, что Крыс приспустил его белье, проводя спасительным холодом по метке на мягкой коже. — Незуми… Шиону захотелось отодвинуться еще сильнее, когда чужая рука скользнула ниже – к внутренней стороне его бедер. Он отчетливо ощутил, как теперь горит его лицо. И не от аллергии. — Ну что? – тихо поинтересовался Крыс. – Полегче? Тряпка вдруг исчезла, чтобы окунуться в воду, а потом льдом лечь на теплую ногу. — Да, — напряженно ответил Шион, прикрыв глаза. Ему, и правда, стало легче. Жжение притупилось, охлажденное сыростью, хотя и не исчезло до конца. Можно было спокойно лежать, не жмуриться и не задерживать дыхание, но Шион не мог отстранить от себя понимания, что Незуми сейчас видит его почти голым. Так близко. Крыс не отставил успокаивающих движений, тогда Шион сдержанно повторил: — Крыс... Спасибо, мне, правда, легче… — Я уберу холод, и всё снова загорится. Этого хочешь? – серьезно спросил Незуми, а потом его голос внезапно перетек в насмешку: — Как будто в первый раз на твою задницу любуюсь. Шион шумно выдохнул и сильнее обнял подушку, утыкаясь в нее лицом. Вот стыд! — Но в этот раз, да, получше обзор, — продолжал Крыс, забавляемый смущением Шиона. – Даже трогать можно. — Крыс! – Шион, не выдержав, резко встал, отодвигаясь и натягивая белье. Незуми, проследив за ним, некоторое время молчал, а потом заливисто засмеялся. Шион нахмурился: — Не смешно. — Смешно! — Не смешно! Мальчик видел, с каким усилием Незуми заставил себя замолчать. Пусть он и не смеялся теперь вслух, но его глаза продолжали гореть весельем. — Значит, тебя потрогать нельзя, а меня — можно? – спросил Крыс, окуная тряпку в таз с водой. — Когда я тебя трогал? – пробубнил Шион. — «Поцелуй на ночь», — передразнил Незуми и сел поближе, чтобы дотянуться до мальчишечьего живота. Шион просто отвернул голову, позволяя Крысу обводить «узор» на его теле. Молчание затянулось, делая слышимым мышиный писк, который был ранее не замечен. Или его действительно не было? Радиус освещения лампы был невелик – не более метра. И чем больше было расстояние от сердцевины пламени, тем меньше было света. Успокоившись, Шион стал наблюдать за руками актера, переводя беглый взгляд на его шею, робко поднимаясь выше – к подбородку, губам, носу, глазам, которые в неверном свете маленькой свечки казались темными, почти черными с пляшущими желтыми бликами. Мальчик не решался затрагивать усмиренную тишину, предоставляя эту возможность Незуми, но и тот тоже молчал. Жжение постепенно отступало, уступая место сонливости. Шион не заметил, как задремал, откинув голову назад. Незуми еще некоторое время водил по красным отметинам, окуная тряпку в воду, достигшую комнатной температуры, а потом, отставив таз с водой на стол, тихо усмехнулся и позвал: — Шион. Шион не ответил, и Крыс засмеялся. Он повернул голову к столу, где нагоняла тепло керосиновая лампа, и затушил маленький огонек, погружая комнату в чернильную темноту. Крыс скинул комнатные тапки, подобрал свои ноги на диван и придвинулся ближе к парню. — Просыпайся, идиот. Можно было просто оставить его, помочь лечь на подушку, укрыть его одеялом, но… Незуми не захотел. Шион проснулся от навязчивых прикосновений к своему плечу. Приоткрыв глаза, он тут же вспомнил, что Незуми охлаждал его метки, а потом… а потом… — Незуми? – Шион в удивлении открыл глаза, различая в кромешной тьме силуэт куцего хвоста. – Ты… что не спишь? Признаться, Шион очень смутился близости лица Крыса. Да еще и темно так… — Как твое самочувствие? – участливо спросил тот. Мальчик сглотнул вставший в горле ком и с трудом ответил: — В порядке… — и, растерянно помолчав, добавил: — Вроде бы. — Тогда я тебя поцелую. Шион опешил. Он ощутил, как передние пряди чужих волос коснулись его плеча, и замер, не смея пошевелиться. Ему это снится? — Незуми? Мальчик попытался уловить теплое дыхание на своем лице, но его не было. Он в неожиданности вздрогнул, когда прохладные мокрые губы коснулись кожи на шее. От затылка вниз по спине побежали мурашки, на руках поднялись волоски, и все его тело предательски обнажило чувствительность. Шион не двигался, то ли боясь, что Незуми продолжит, то ли беспокоясь, что он отстранится. Его сердце стало биться быстрее, словно бабочка, пойманная в ладонях. Всё лицо загорелось, и прохлада, ощущаемая минутами ранее, растворялась в тепле рядом сидящего человека. — Незуми… Крыс придвинулся ближе, не отстраняясь от пульсирующей жилки на горячей шее. Шион задержал дыхание, когда чужие ладони обхватили его талию, по бокам медленно поднимаясь выше. — Ты шутишь? – мальчик нервно усмехнулся, но вопреки всем мыслям не отстранился. Это же Крыс. — Нет, я провоцирую, — Незуми незаметно улыбнулся и, поймав губами мочку уха парня, потянул ее к себе. Шион прикрыл глаза. Ему была приятна подобная ласка, но он не мог расслабиться, осознавая, что в этой слепой темноте они с Крысом сидят так близко друг к другу, Крыс трогает его тело, касается не так, как должен касаться. Но внутри не было протеста. Как будто он был готов к этому, словно ждал или хотел. Мальчик немного растерялся, когда под спиной ощутил горизонтальную поверхность дивана. Контраст холодного покрывала и подушки с горячей кожей был успокаивающим, приятным и даже нежным, но невозможно было прогнать беспокойство. Крыс усмехнулся где-то над ним, а потом Шион почувствовал, как ткань чужой водолазки коснулась нагого живота, после чего Незуми вжал его в постель. А потом в волосы запустили пальцы, и мальчик снова прикрыл глаза, осторожно выдыхая. Пусть у Шиона никогда не было практики в этой интимной сфере, но он знал, что подобные прижимания и недвусмысленные прикосновения — открытый вызов. Только… вызов на что? На секс? Проявление желания размножаться, сказала бы Сафу. Сафу… Шион сглотнул и постарался отстранить от себя чужое тело. Сафу в опасности, а они тут… занимаются не пойми чем. Это было как-то эгоистично, думал Шион, Сафу тоже хотела с ним секса, но получила отказ. А теперь, когда её жизнь прозябает на нитке над пропастью смерти, он лежит в чужой кровати, прижатый чужим весом, возбужденный чужими касаниями. — Чего? – Крыс выдохнул ему в шею, разгоняя по коже стаю мурашек. Шион, набрав в легкие побольше воздуха, взял себя в руки и ответил: — Мы не можем. Он впервые за последние минуты был рад, что в комнате было настолько темно. Он не хотел ни смотреть в глаза Крыса, ни самому быть у него на виду. — Чего мы не можем? – голос был заинтересованным, и мальчик выдохнул: — Заниматься этим. — Чем? Шион сжал губы, ощущая дискомфорт от игры словами. Как будто бы Незуми не понимал! Эта бесконечная гонка будет длиться всегда – Крыс так и будет заводить его в неудобное положение, в то время как Шион будет вестись на его уловки и не сумеет ответить тем же. — Мы не можем заняться сейчас сексом, — прозвучал вкрадчивый ответ. Мальчик отчетливо услышал глубокий выдох, после чего Крыс навалился на него всем весом и громко рассмеялся. Он снова смеется? Да что он сказал-то не так?! — Я сказал, что поцелую, а не… займусь с тобой сексом, — немного успокоившись, произнес Крыс, и мальчик почувствовал некое волнение, когда тот не отстранился. – Но и поцеловать-то тебя не вышло. Сбил весь настрой. — Ты тяжелый… — Ты такой дурак, Шион, — Незуми вдохнул запах горячей кожи. — Почему это я дурак? Крыс приподнялся, и мальчик всем своим существом почувствовал на себе пристальный взгляд. А потом его лицо облили горячим дыханием, и Незуми прижался к его губам. Широко раскрыв глаза, Шион замер. Настойчивость парня вводила в замешательство, и когда скользкий язык проник в его рот, Шион занервничал. Он не умел целоваться, и ему показалось до смешного неуклюжим, когда Крыс кончиком языка стал трогать язык юноши, поддевать его и гладить своим. Это было щекотно и глупо, думал он, но чувствовал, как его тело откликалось на ласку. Крыс, отстранившись, сказал: — Ты как неживой, — он усмехнулся. – Просто повторяй за мной. Сглотнув, Шион неосознанно кивнул и подчинился, когда пальцы Крыса сжали его подбородок; он приоткрыл рот, чтобы вновь впустить мягкое тепло, но Незуми медлил. Тогда Шион, не отдавая отчета своим действиям, лизнул чужие губы и вздрогнул, когда те обхватили его язык. Мальчик судорожно вдохнул, когда актер заново запустил в его волосы пальцы и, вплотную прижавшись к его губам, стал медленно, едва ощутимо покачивать бедрами. Шион задрожал — ненавязчивые движения задели его пах. Он никогда в жизни не был так сильно заведен и взбудоражен. Мокрый рот, цепкие руки, резкие движения чужого таза отбрасывали с него стыд, и уже было не так странно прижать колени к бокам другого человека, поддаваясь на его игры. — Хочешь попробовать? – шепотом поинтересовался Крыс, прикусив нижнюю губу Шиона, и недвусмысленно поддевая его бедра своими. — Хочу, — согласно кивнул парень и вздрогнул, когда теплые руки, опустив белье, легли на его член. Незуми пальцами погладил мокрую головку и усмехнулся, когда тело под ним заметно напряглось. — Ты хоть мастурбировал когда-нибудь? – заискивающе поинтересовался Незуми. — Не твое дело, — сдержанно отозвался Шион и сильнее сжал губы, когда почувствовал касание языка к нежной коже своего члена. Он задрожал и, когда Незуми стал щекотать его там, рефлекторно приподнял бедра вверх. Крыс тихо засмеялся и отстранился, ладонью растирая выступившую смазку по всей длине. Шион тут же выдохнул, не зная, что сказать, и не имея представления, что они будут делать дальше. Хотелось почувствовать такое же прикосновение еще раз, но просить или признаваться в этом вслух было стыдно. — Ты слишком напряжен, — Незуми положил руку ему на колено, кончиками пальцев проведя по коже. Потом рука исчезла, и через пару мгновений Шион услышал тихий шелест ткани. Диван легко покачнулся, и слуха коснулся звук расстегиваемой ширинки. Шион сглотнул, когда ощутил своим телом обнаженную кожу Крыса. Незуми прижался к его животу своим, в темноте наощупь угадывая теплые губы. Мальчик, прикрыв глаза, позволил вновь коснуться своего языка, только на этот раз он сам вступал в контакт, чувствуя неловкость от своей неопытности. Лежать под Крысом, пропустив его между своих ног, разрешив бесстыдно водить руками по своему телу… Ощущать его тепло и жар, чувствовать, как горит лицо и всё тело от смущения, облизывать губы с чужой слюной. Позволять зарываться в свои волосы и закрыть глаза, когда загрубевшие подушечки пальцев круговыми движениями массируют кожу головы, опускаясь ниже, к плечам, груди, соскам. В его руках можно спокойно умирать. Шион дернулся от неожиданности, когда Незуми ввел в него палец и, не выжидая должного времени, добавил второй. Разум мгновенно прояснился, стряхнув с себя пыльцу забвения, и мальчик, рефлекторно сдвинув ноги, больно вцепился в чужие плечи. — Ляг обратно, — тихо попросил Крыс, не отстраняя руки. Шион, тяжело и судорожно выдохнув, подчинился, доверчиво разведя напряженные колени. Он стиснул зубы и сжал в руках подушку под головой, когда Крыс протолкнул пальцы глубже. Сколько еще прошло времени, как Незуми, убрав руку, наклонился к его шее, мальчик сказать не мог. Горячее дыхание в висок успокаивало, как и горячий язык, облизывающий ушную раковину. Отвлекаемый ласками, Шион зашипел, когда Крыс двинул бедрами, проталкивая свой член в узкое отверстие. Он силой воли заставил себя молчать, терпя безудержное жжение и покалывание внизу. — Не сжимайся. Юноша, проглотив застрявший в горле ком горькой несправедливой боли, кивнул и переместил руки на плечи Незуми, почти мстительно впиваясь в его кожу короткими ногтями. Густая, липкая и тягучая, как мед, резь внизу спины разрасталась вдоль всего тела, прошивая собой пальцы, плечи и, казалось бы, душу. Всхлипнув, Шион сильнее сжал плечи Крыса, и тот выдохнул: — Терпи, Шион… Мальчик, слизнув соленую капельку пота, скатившуюся к его губам, открыл рот, как выброшенная на берег рыба. Перетерпеть. Просто перетерпеть. Терпеть. А потом Крыс немного расслабился, уткнувшись носом в мокрую шею Шиона, и начал медленно покачивать бедрами, выбивая из напряженного тела тяжелые всхлипы. Шион не помнил, когда он вцепился Незуми в волосы. Просто в один миг его тело содрогнулось от острого ощущения наполненности, пронзительного давления, и его руки стали соскальзывать с мокрых плеч парня, а держаться за что-либо было просто необходимо. С каждым толчком Шион не прекращал ерзать и тихо всхлипывать, а когда Крыс вжимался в него до самого основания своего члена, замедляясь, мальчик не мог сдерживать томного и рваного выдоха. Незуми дышал быстро и легко, но с каждым новым движением его дыхание углублялось, становилось тяжелее, и слух мальчика приятно щекотали его томные хрипы. Когда ритм толчков ускорился, Шион запыхтел, и осторожность со сдерживанием плавно перетекли в похоть и насыщение. Незуми… Что мы делаем?.. Шион сдавленно застонал, бесстыдно выгнув спину, прижимая темноволосую голову к своей шее. Весь мир, казалось, стал кружиться в неизвестности, набирая скорость и обороты, и мальчик, прошиваемый своим первым оргазмом, сжал на ногах пальцы и глухо застонал. Вдруг стали отчетливо слышны чужое дыхание, скрип дивана и стук собственного сердца. Разум, не присыпанный песком возбуждения, прояснился, и стало вдруг стыдно чувствовать чужие толчки внутри себя. А потом Незуми на миг перестал дышать, и его движения очертились плавным, замедленным, глубоким, а хриплый стон развеял смущенную почти что тишину. Задушено выдохнув, Шион попытался расслабиться – впервые за последние несколько минут. Крыс мягко запустил пальцы в белые волосы, потной щекой прижавшись к мокрой щеке мальчика. Говорить было нечего, да и не было смысла. Спустя некоторое время такого бездумного молчания Незуми отстранился, и Шион, дрожащими руками убрав с лица намокшую челку, разгоряченным телом почувствовал холодный воздух, а потом услышал короткий скрип кровати. И улыбнулся. * Шион намылил длинную шерсть и теперь втирал шампунь собаке в кожу. Пес что-то проскулил, как будто бы пытаясь обратить на себя внимание, и мальчик улыбнулся ему, тихо приговаривая всякие глупости, которые только шли в голову. Инукаши с отвращением наблюдала за ними, лениво поглаживая пушистого щенка, сидящего у нее на коленях. Утром, когда Шион проснулся, Крыса дома уже не было. Мальчик даже облегченно выдохнул – после того, что произошло ночью, им нужно было прийти в себя, и, естественно, без присутствия друг друга. Он не знал точно, насколько верно они поступили, насколько ошиблись, насколько сильно заблудились в себе, но… Шион не жалел. Он отчетливо помнил тот день, когда он протянул руку помощи беглецу, и с уверенностью мог сказать, что с тех пор он ни о ком не думал так часто, как о Незуми. И этот их случайный секс… был вовсе не случайным. Они оба этого хотели. — Шион? Шион проморгался и поднял голову. Инукаши стояла над ним, скрестив руки и недовольно оглядывая его с ног до головы. — Ты долго еще собираешься мыть эту собаку? У тебя еще впереди их ого-го! — Извини, — Шион виновато улыбнулся и принялся смывать намыленную шерсть чистой водой. Где-то поблизости раздался треск. Инукаши и Шион повернули головы в сторону шума. — Нарисовался! – девчонка противно засмеялась. – Твой холоп не справляется с элементарной работой, Крыс. За что я ему плачу деньги? — Понятия не имею, — усмехнулся он, подходя ближе. Он окинул оценивающим взглядом Шиона, который взялся намыливать очередного пса. – Работа требует усилий, Шион. Что ты как неживой? «Что ты как неживой?» Мальчик, на миг замерев, снова принялся за дело. — А я, по-твоему, не прилагаю усилия? – поинтересовался он. Инукаши только хмыкнула и отвернула голову, а Крыс усмехнулся. Постояв над Шионом еще некоторое время, он молча развернулся и направился в ту же сторону, откуда пришел. Мальчик поднял взгляд на его спину и вздрогнул, когда в этот же момент Крыс остановился. Спрятав руку в карман, он обернулся и сказал: — За собой, вообще-то, принято подбирать, что роняешь. Шион нахмурился, не понимая, о чем идет речь. Незуми снисходительно усмехнулся и, устало выдохнув, крикнул: — Лови! Мальчик рефлекторно выставил руки вперед, поймав летящий в него предмет. Крыс, напоследок окинув его теплым взглядом, снова развернулся и продолжил идти. А Шион опустил голову и раскрыл ладони, смотря на… оранжевое солнце. Апельсин.