blue sky

Стоящие на накрахмаленной скатерти из тонкого газа бокалы предупреждающе пошатываются, когда вилка вонзается в сочную индюшатину, после чего рядом с широкой тарелкой приземляется кулак раздосадованного молодого человека. — И даже не подумаю! — возражая, повышает голос Бэкхён, подпрыгивая на стуле и сжимая сильнее вилку в руках. Но как бы парень ни старался показать, насколько он серьёзен в своих словах, буравящий его негодующим взглядом отец непреклонно изрекает рычащим тоном: — Ты женишься на ней! На скатерть падают капельки слюны выплевывающего приказ мужчины. Его сын похож на упершегося в стол руками, точно рогами, тельца, продолжающего битву взглядов, которую он проигрывает и побежденно опускает голову на блюдо перед собой. — Она страхолюдина и совершенно не в моем вкусе. Поэтому о помолвке с ней не может быть и речи! — Хёнджа будет в твоем вкусе, когда увидишь её приданое! — не унимается Бён-старший, привыкший, чтобы все было по его плану, и не терпящий возражений. — Меня не интересует размер кошелька. Когда Бэкхён шел поздравлять своих родителей с годовщиной брака, то не думал, что праздник окажется лишь прикрытием для того, чтобы отец навязал ему женитьбу на дочери одного влиятельного друга семейства. Парень раздосадованно хмурится, не желая присаживаться на стул вновь: вряд ли глава семейства захочет сменить тему. В последнее время он проявляет небывалое упорство по сплочению двух фирм. Ещё и его мать не проронила пока ни единого слова. А ведь сейчас Бэкхёну навязывают вовсе не покупку одежды или же город, где ему придётся учиться, или даже друзей, отношения с которыми выгодны его семье. Отношения — не шутки. Конечно, он может поощрить Хёнджу своим вниманием, поухаживать, сходить в кино, на выставку или просто покатать на своей машине, но чтобы жениться на ней — уж увольте. Лучше он будет выслушивать, как и в подростковом возрасте, ежедневные нотации отца о том, что из-за компьютерных игр у Бэкхёна «сужаются мозговые извилины и сохнет мозжечок». Госпожа Бён лишь поглядывает то на супруга, то на сына. На чью же сторону ей встать: с одной стороны, муж прав, Бэкхёну нужно думать о будущем и семье, с другой, её мальчик сам в праве решить, с кем связать свою жизнь узами брака. — Сколько раз мне повторять, отец, что не собираюсь после университета сидеть с бумажками, — Бэкхёну надоело при каждом своем визите в дом родителей намекать, что пассивный труд — это не то, к чему он стремится. В мире существует разнообразие вещей и мест, которые Бэкхён хотел бы увидеть и познать, а не отдать всю свою жизнь подсчетам и строить из себя того, кем он не является. У них с отцом совершенно разные характеры. — И кем, скажи на милость, ты собираешься стать? — как бы Бён-старший ни пытался воспитать своего сына правильно, но где-то он явно допустил погрешность, иначе бы Бэкхён внемлил каждому его слову и совету, ведь мужчина прожил достаточно и знает, как создать счастливое и безбедное существование в будущем. — Репортёром, — не задумываясь, отвечает Бэкхён, при этом старается быть максимально серьёзным. Он давно уже для себя решил, что пойдет именно в этом направлении: быть в гуще событий и постоянно узнавать новое — типично для Бэкхёна. — И думать забудь, — ничего другого он и не надеялся услышать от своего отца. — Но это моя жизнь! — негодует сын семейства Бён и выходит из-за стола. Что ж, отцу бесполезно что-либо доказывать и просить дать выбрать самому. Когда вообще Бэкхёна спрашивали, чего он хочет? Он пошел на факультет, который выбрал отец. В тайне записался на курсы журналистики, но родитель прознал и запретил Бэкхёну тратить время на «ненужные игры». В этом году он вновь пошел на эти же курсы, только в другом учебном заведении, приплачивая директору за молчание. Хорошо иметь свою машину — можно спихнуть все траты на дорогой бензин, хотя Бэкхён редко куда выезжает на подаренной на его двадцатитрехлетие машине. — Пока что ты живешь на мои деньги и учишься, между прочим, тоже! — продолжает брызгать слюной и злиться Бён-старший. Стоит Бэкхёну услышать этот довод в сотый, может, даже в тысячный раз, как он возводит глаза к потолку и пренебрежительно кривит губы. — Ты должен быть мне благодарен, что мы с матерью продолжаем оплачивать всё, включая твои развлечения. Другие студенты должны день и ночь вкалывать на подработках ради учебы и проживания! — Ой, всё, хватит! Надоело! — ножки стула шумно стучат о пол, когда Бэкхён придвигает его демонстративно к столу: разговор окончен. Смысла продолжать спор нет. Его раздражение достигло своего апогея. — Нет, ты будешь делать, как я сказал, пока носишь мою фамилию, понял? — Если бы Бэкхёна и его отца не разделяла ширина стола, то тот точно бы схватил своего сына за грудки и постарался выбить из его головы «всякую дурь». — Лучше умру, чем женюсь на дочери Сон Дахэ! — Бэкхён косится выжидающе на мать, ища поддержки, но вместо этого она только мотает головой, показывая, что с её стороны Бэкхёну не стоит ждать помощи, и коротко изрекает: — Бэкхён, марш наверх, в свою комнату, пока всё не усугубил. Комната? О какой комнате говорит его мать? Юноша выдает короткий смешок, кипя внутри от злости: — Я здесь больше не живу. Моя комната стала складом бумаг отца после моего переезда в общагу. Когда Бэкхён ещё учился в школе и жил под крылом родителей, в его комнате везде были развешаны плакаты Бьйонсе и Памелы Андерсен в красном купальнике — в неподражаемом и дивном образе «Спасателей Малибу». А сейчас там хранятся отцовские документы и яблоку негде упасть, что же говорить о месте для ночлега. — Я урежу тебе средства, мелкий паршивец! — ревет на взводе глава семейства Бён. Этот наглый, по его мнению, цыпленок посмел пищать на старших и возникать о «птичьих» правах. — Делай что хочешь! Бэкхён снимает с вешалки куртку, быстро натягивает на ноги кеды и, схватив сумку, выбегает на крыльцо. Вон из этого дома, вон от людей, которые совершенно не хотят считаться с его интересами и пожеланиями. Уж как-нибудь, но он проживет без этих разноцветных бумажек, о которых его отец печется больше, нежели о собственном сыне. Когда он прибывает в общежитие на своей машине и взволнованно забегает в комнату, то его сосед, Лу Хань, наслышанный о «веселых часах» Бэкхёна в родительском доме, предлагает принять теплый душ, а после вытягивает из-под своей кровати парочку баночек с пивом и выслушивает жалобы о застрявшей в средневековье чете Бён, которая пытается женить сына на той, что ему совершенно не интересна. — Пойдите к пластическому хирургу, делов-то, — отпивает из банки Хань и морщится от того, как пузырики щиплют кончик языка. А может, дело в том, что ему надоело выслушивать жалобы Бэкхёна, у которого, по большому счету, не так и много проблем. Он создал их сам из-за своего упрямства. У Ханя же не было особого выбора. Его семья не столь состоятельна. — Ага, а потом у нас будут такие же уродцы-дети, как у той китайско-корейской пары, — вспоминает новости Бэкхён. — Они могут пойти генами лишь в отца, — ненавязчиво парень делает комплимент внешности Бэкхёна. — Всё равно её характер и мозг пластикой не исправишь. Она заносчивая, упрямая, высокомерная и тупая, как пробка от шампанского, — вспоминает свою встречу с девушкой восемью месяцами ранее Бён. — Тогда сочувствую, — Хань похлопывает Бэкхёна по спине и играется с легкими завитками волос на затылке. Этот жест действительно расслабляет юношу, и он на время забывает о своих проблемах. Они так сидят на постели Лу, пока Бён не засыпает. Хань лишь тихо фыркает и, уложив соседа на свою кровать, накрывает того одеялом и перебирается на соседнюю. Бэкхён точно будет завтра ворчать о том, что Хань «пускал слюни» на его любимую шелковую наволочку. Естественно, отец Бэкхёна слов на ветер не бросает. И вскоре на счету у парня не хватает средств для квартплаты. Поэтому ему ничего не остаётся, как искать себе подработку. Первым делом он идет проситься работать в университетскую столовую. Бэкхён помнит милую кухарку, которая постоянно улыбается ему, зачерпывая больше риса, чем полагается в порции. Его ликованию нет предела, когда ему находят работенку на кухне. При этом парень старается не особо распространяться касательно того, каким образом ему приходится зарабатывать на жизнь. Кажется, отец Бэкхёна считает недостаточным просто лишить своего ребенка денежных средств и отбирает его драгоценную белую иномарку. Бэкхён кусает на большом пальце ноготь, глядя из окна общежития, как его красавицу забирает один из водителей отца, и чуть не плачет, провожая раздосадованным взглядом исчезающий бампер. Хань просит его не расстраиваться, ведь многие студенты, и он в том числе, разъезжают на обычном велосипеде. Но у Бэкхёна нет велосипеда и финансов, чтобы его приобрести, поэтому изредка он «одалживает» у парня из комнаты напротив синий старый велосипед, пока тот уходит в очередной отрыв вместе со своими раздолбаями-друзьями. Бэкхёну однозначно повезло с соседом по комнате. Он любит Лу Ханя, как родного брата. Он — его негласная опора, скрашивающая серые скучные будни. Они нашли точки соприкосновения в первый же день, как только съехались в одну комнату. Возможно, все дело в сходстве их характеров: игривые, немного наивные, открытые и любознательные, а так же любящие поболтать и подшутить над друг дружкой и окружающими. Они оба — душа любой компании. Если же в ней отсутствует кто-либо из них, то это ощущается всенепременно, и в воздухе витает дух скуки и тоски. Так же, как любит, Бэкхён ненавидит Лу Ханя, беззаботно расхаживающего в дизайнерских шмотках, при этом тот переехал четыре года назад из Китая. Кажется, эти китайцы везде без мыла пролезут, и Хань не исключение. Бэкхёна всегда интересовало, откуда у того столько деньжищ, что он позволяет себе подобные одежки, платит за комнату, даже недавно сменил старую машину на почти новую Тойоту. Так как они живут вместе, то, прознав о финансовых трудностях друга, Лу разрешает Бэкхёну приберечь для себя последние деньги и готов оплачивать ближайшие месяцы за двоих. Неслыханная щедрость. Хотя друзья познаются в беде. А у Бэкхёна ситуация катастрофическая, как гигантская опухоль в заднице кита. Бэкхёна принимают на работу в кухню университетской столовой. Впервые он познаёт все тягости физического труда. Бэкхён даже на занятиях спортом никогда не уставал настолько сильно, как после одного рабочего дня, когда вычищал до блеска огромные кастрюли. Он предпочитает скрывать от друзей и однокурсников, отчего у него огромные синяки под глазами и уставший вид, когда Бэкхён во время пары практически засыпает, жуя колпачок от ручки. Однажды правда открывается, хотя Бэкхён пытался быть крайне осторожным и выходил на работу, когда в коридорах университета бродили лишь уборщицы. Как оказалось, однокурсник Бэкхёна оставил на обеденном столе свой сотовый и вернулся за ним сразу после тренировки университетской сборной по баскетболу. На следующий день Бэкхён оказывается под гнетом насмешливых взглядов. Первым желанием Бэкхёна, которого рассекретили, было бросить и устроиться на другую работу, подальше от кампуса университета. Стыдно, что сын бизнесмена зарабатывает деньги таким недостойным его семейства способом. Но гибкий график и работу в определенные часы предлагает не каждый, поэтому он, сжав челюсти и стараясь не обращать внимание на подтрунивания, продолжает скоблить сковородки, драить тарелки и кастрюли. Лу защищает друга как может и не допускает, чтобы сплетни расползлись по всему университету. Он продолжает поддерживать его и постоянно отказывается от тяжело заработанных юношей денег. Кварплата — самая малость, что он может сделать для лучшего друга, который в свое время оказал ему похожую помощь: никто не принимал Лу Ханя и не хотел «объяснять на пальцах», где что находится и в каких аудиториях у него проходят лекции по расписанию. Но Бэкхён единственный, кто тогда протянул руку помощи и с добродушной улыбкой постарался показать и объяснить на ломанном китайском всё, что интересовало потерянного в стенах университета Ханя. Относительно спокойному времени без родительских наставлений, угроз и подколов студентов подходит конец, стоит лишь заведующему кафедры Бэкхёна услышать слух о «папином сыночке, познавшем тягости рабочего класса». Он давно странно поглядывал при приветствии на молодого человека: неприятным маслянистым взглядом, от которого по спине Бэкхёна проносился холодок. В один из очередных тягостных рабочих дней мужчина явился на кухню, дождавшись, когда с Бэкхёном распрощается та самая госпожа Сон, полюбившая этого паренька и уговорившая взять его на работу. Сначала руководитель кафедры просто задает парочку стандартных вопросов об учебе Бэкхёна, как тот проводит выходные, встречается ли с друзьями. Но стоит им перейти на более личные темы об отношениях и второй половинке, как Бэкхёна одолевает странное нехорошее предчувствие. Конечно, он старается тактично увиливать от ответа на вопросы: есть ли у него девушка и что он думает о свободных отношениях. Но мужчина не отступает, он настойчиво повторяет вопросы, когда Бэкхён делает вид, что их не расслышал. А под конец и вовсе припирает Бэкхёна к шкафу с посудой в университетской столовой и откровенно шарит взглядом по груди в помятой белой рубашке и повязанном бордовом фартуке. — Не хотите подзаработать, мистер Бён? Как насчет трехсот тысяч вон? Бэкхён икает от нахальства, ощутив, как половинки его попы сжимают старческие, морщинистые руки. Всё же он набирает в легкие воздуха и старается как можно спокойнее ответить: — Вы, мистер Кан, можете расстаться со своим хозяйством. Как насчет убрать свои руки? — Я предлагаю тебе работу и дополнительный заработок. Откажешь — лишишься всего. И этот туда же. Такой же, как и отец Бэкхёна, упивающийся своей властью, с одной различимой разницей: дома его никто не пытается поиметь. Хотя мозги его насиловали ежедневно. Бэкхён собирает все силы в кулак. Его уже не заботит то, как его поступок отразится на учебе. Конечно, в глубине души он понимает, что отец не даст выгнать его из университета. Иначе Бэкхён не сможет пойти по его стопам, а это только на руку молодому человеку. Когда руки мужчины перемещаются на бёдра и ползут к застежке на брюках Бэкхёна, то тот со всего размаха заряжает коленом ему в пах. Шантажист тут же сдавленно стонет и причитает о своих «бубенчиках». — Это мой ответ. Тронете мой зад ещё раз, оборву весь Ваш сушенный виноград. Что ж, его выходка вновь не обходится без последствий. Помимо учёбы, Бэкхён лишен ещё и стипендии. И ничего не может с этим поделать. Заведующий кафедры отлично потрудился, чтобы насолить Бэкхёну за его отказ. Лу Хань вновь помогает забыться, но уже в компании коньяка. Спустя десять дней Бэкхён начинает всерьез задумываться о том, чтобы навестить красный квартал и стать жиголо для какой-нибудь пожилой дамочки. Именно за просмотром таких сайтов его и застаёт вернувшийся из библиотеки сосед по комнате. Сначала он похож на назойливого комара, наворачивающего круги по небольшой комнатке, пока Бэкхён, пылающий, словно вареный рак, пытается непринужденно сделать вид, что Ханю померещилось и это был вовсе не сайт «интимных услуг госпожи Чон». Но после друг Бэкхёна резко навостряет задницу на чужую постель и плюхается рядом с тем. — Ну, рассказывай, — весьма патетично изрекает Хань, устраиваясь удобнее. Бэкхёна это не радует, и он искренне пытается отмахнуться, сослать товарища куда-подальше и, ради всего святого, просто не позориться, но… — Я все прекрасно видел, Бэк. У тебя все так плохо с деньгами?  — Ну, не то чтобы… — тот откровенно мнется. У Бэкхёна ком поперек горла становится, стоит только подумать о том, чтобы признаться, что да, черт возьми, он в большой и глубокой заднице.  — Я ведь говорил, что вполне могу оплатить общагу за двоих, пока ты не выкрутишься, — не то чтобы Лухан и впрямь был добрым самаритянином, но он прекрасно знает, каково это — жить на пределе своих возможностей, когда денег буквально нет. А Бэкхён его друг. Близкий друг, и он просто не может махнуть на него рукой. Особенно, когда видит, насколько тяжелее день ото дня приходится парню с поиском работы. И так мозг студента пухнет от учебы и предстоящих экзаменов, так ещё у того он заполнен другими проблемами. — Мне не нужны подачки, Лу. Сколько я так смогу продержаться? Месяц? Два? Сколько ты будешь меня обеспечивать? — Бэкхён вздыхает тяжело, закрывая крышку ноутбука и откидываясь на постели, складывая тонкие щиколотки на бедра друга. — Лучше найди мне работу, — Это не звучит серьезно, скорее, от безысходности, ведь еще чуть-чуть, и он всерьез бы начал… Перед глазами всплывает главная страница «интимных услуг госпожи Чон», и его пробирают мурашки.  Лухан его понимает, сам ведь такой же упрямый. Взгляд невольно скользит вдоль убитого горем друга, медленно переходя на открывающийся из этого угла вид на комнату. Они живут в равных условиях, с равными возможностями, с одной только разницей: Бэкхёну все досталось от состоятельного папочки, а вот Лухану…  — Насколько сильно ты хочешь работать? — он спрашивает совершенно серьезно, вновь возвращая взгляд к Бэкхёну. Тот заинтересованно оживает.  — Очень сильно, — не менее серьезный, он чувствует волнительный прилив решительности, когда друг скидывает с бедер его ступни, кладя на их место ноутбук. Пальцы шустро стучат по клавишам, пока сам Бэкхён барахтается в одеяле, пытаясь удобнее сесть и подсмотреть, что там происходит. Посмотреть было на что. Стоило только незнакомому сайту открыться, как девственный до этого ноутбук познал все самые сокровенные стороны человеческого порока.  — Мамочки, закрой это! — словно подросток, впервые увидевший порно, Бэкхён прикрыл глаза ладонями, лишь бы только не видеть то, чем осквернили его технику.  Экран пестрил картинками и гифками не самого приличного (читай «крайне развратного») содержания, так и зазывающего посетителей заглянуть именно туда. И все бы ничего, но были там отчего-то одни только парни, да в таких позах, что кончики ушей Бэка предательски алели.  — Ты хотел работу… Я даю тебе работу, — совершенно обыденно отвечает Лу, хотя и сам слегка волнуется. Он этим не гордится от слова «совсем», но именно этот сайт позволил ему жить, не считая копейки на еду и обучение. — Уж лучше услуги госпожи Чон, чем это! — Он не верит своим глазам, глядя через раздвинутые пальцы и поражаясь все больше, пока руки все же не опускаются на собственные колени. «Онлайн-трансляции для геев». У него даже нет вопросов, название сайта и все эти анимационные изобилия объясняют всё без лишних слов.  — Ты же всегда допытывался до меня с расспросами, благодаря чему я существую. Теперь ты знаешь этот маленький секрет, — Лу нелегко давалось это решение, но что не сделаешь ради лучшего друга, единственного человека, кто не отвернулся от него и протянул руку помощи. Теперь очередь Ханя отплатить Бэкхёну тем же. — Ты шутишь? — отрешенно Бэкхён хлопает ресницами и пытается отыскать хотя бы какую-то зацепку на лице Лу, наталкивающую на мысль, что парень лжет. — Только проболтайся кому-нибудь, — судя по зловещему тону и не менее пристальному взгляду, Хань вовсе не собирался смеяться над Бэкхёном. И это, что ни наесть, сущая правда. — Я веду прямые трансляции на этом сайте. — Ты что, дрочишь на веб-камеру, пока на тебя смотрят сотни? — Боже, дай силы Бэкхёну не обронить его челюсть и не лишиться сознания после признания друга. Как много ещё он не знает о Лу Хане? А тот продолжает будничным тоном рассказывать о вещах, вызывая у Бэкхёна подозрения: а не снится ли ему всё это? Но ноющее от боли после щипка бедро — неоспоримое подтверждение реальности происходящего. — Ну, не только дрочу. И на меня смотрят не сотни, а сотни тысяч, наверное, так как я вхожу в пятерку самых популярных парней веб-представлений. — Ты чокнутый, Хань! — мотает головой пылающий от смущения Бэкхён, хотя не он должен в такой ситуации не знать, куда деться от стыда, а сидящий рядом парень, закинувший ногу на ногу и продолжающий смотреть на экран со сношающимися в промо-видео парнями. — Точно, совсем крыша поехала! Или ты меня жестко так наёбываешь? — Спасибо за добрые слова после того, как я доверился тебе и открыл свой самый постыдный секрет, о котором знаешь лишь ты, — наконец выражение лица Ханя меняется, и тот обидчиво выпячивает губу. Впервые Бэкхён применяет по отношению к другу характеристику «по-гейски». Но понять, что Хань задет, не составляет труда, поэтому Бэкхён пытается сгладить ситуацию, понурив плечи и потупив виноватый взгляд. — Прости, я не хотел тебя обидеть. Для меня шок, что ты, ну, гей… — Я не гей, — признаётся Хань, вызывая у друга не меньше удивления, нежели признание в способе своего дохода. — И многие порно-звёзды тоже. Они выступают в роли актива и рубят за это реальное бабло. Какая разница — трахать в зад бабу или мужика? Тем более, что мне не нужно ни того, ни другого. Я всего лишь ласкаю себя на камеру и, признаюсь, ловлю кайф от процесса, но это не извращение. Я выполняю лишь те просьбы, которые приятны мне. Тем самым, я поощряю своих зрителей, кто-то надеется, что вскоре и их просьба будет выполнена, поэтому приходят ещё. Так я и поднялся до Топа. — Как ты пошёл на всё это? — Бэкхёну тяжело понять, зачем столь трудолюбивый, образованный, умный парень дошёл до подобного. — Знаешь, сколько ты можешь заработать за одну трансляцию? — Лухан ухмыляется, не ожидая, если честно, другой реакции, но все не так плохо, как могло бы быть. Бэкхён глубоко вдыхает, намереваясь весьма не скромно послать туда… куда вот тот мальчик с третьей гифки сует фиолетовый фаллоимитатор с ворсинками, но, прикрывая глаза, чтобы не видеть всего этого бесстыдства, тихо бурчит: — Нет, конечно, откуда мне знать подобное, — его детская заинтересованность побеждает желание отлупасить друга подушкой. Возможно, тогда весь сложный механизм мозговой деятельности Ханя придёт в норму, и тот поймет, кому и о чем рассказывает. А так же прекратит добывать деньги подобным путем. Разве это не отвратительно — заниматься непотребствами перед камерой и понимать, что в этот момент парочка десятков извращенцев дрочат на эту картинку по ту сторону экрана? Хань хмыкает и задумчиво постукивает по губам пальцами. Может, ему действительно стоит просвятить молодого человека во всех вопросах подобного заработка, включая финансовый вопрос. Когда-то Лу радовался, что смог наконец где-то чего-то достигнуть назло отцу, считающему, что его единственный ребёнок вырос избалованным и никчемным. — Всё зависит от количества зрителей и длительности трансляции, плюс деньги от скачки записанного видео. Сейчас примерно около миллиона-двух вон за раз. Раньше было около пятисот тысяч. Я про свою дебютную трансляцию, — и Бэкхён тихо присвистывает от услышанного. Подобная сумма слишком соблазнительна. — Пятьсот тысяч? Серьезно? — не верит своим ушам Бэкхён, поэтому переспрашивает. Кивающий Лу подтверждает о правильности услышанной суммы. Неужели реально можно столько заработать, виляя своим задом и гениталиями перед экраном? Неудивительно, что все больше народа идёт в порноиндустрию, если можно получить столько за одно видео. Это заставляет Бэкхёна призадуматься, даже если всё его нутро старается вытолкнуть подобные неадекватные мысли. Но с такими деньгами в гробу он видел и папеньку, и эту его Хёнджу, да и эту общагу. Предприимчивая жилка в мозгу вздрогнула, мигом просчитав, как скоро он купит себе квартирку в центре и… — И что здесь нужно делать? — сайт все еще не кажется хоть сколько-нибудь интересным, но Бэкхён собирает все мужество в кулак и сует нос в экран, разглядывая все с искренним сомнением, словно пытаясь в три секунды понять, насколько все это «безнадежное днище». Лухан лишь усмехается, тыча пальцем в тачпад, прикидывая с чего стоит начать экскурс в бескрайние голубые просторы сети. — Ничего особенного, — пожимает плечами Хань. — Например, я ласкал себя, дрочил, наигранно, но не всегда, стонал и немного дразнил зрителей игрой со своим сфинктером. — Ты засовывал туда свои пальцы? — ежится Бэкхён. Его передергивает, стоит лишь представить, как он тычет пальцами в задний проход. — Да, — смеётся Хань, которого откровенно веселит реакция столь невинного и неопытного в подобных делишках Бэкхёна, и разница их возраста в год становится ощутимее. — Но сначала я тщательно почистил себя. Не показывать же крупным планом содержимое моих кишок?.. — Фу… — очередная юморная рожица от Бэкхёна аля «витающие под носом зловония». Конечно, сексуальный опыт у него имелся. Он спал с девушками, но никогда ещё не испытывал нужды заниматься другой дыркой. Всё происходило в классическом варианте и в скучных банальных позах. Лу Хань считает, что хватит с него откровений, поэтому прерывает их странную беседу, закрывая станицу с сайтом, который и так выучил наизусть, и захлопывает ноутбук. — Я не заставляю тебя, Бэкхён. Мне просто стало тебя жаль. Ты хороший парень, отличный друг и образцовый студент. Жизнь несправедливо с тобой обошлась. Мне прекрасно известно, что ты не по парням. Никто и не просит тебя с ними спать. Это всего лишь ласки и баловство на камеру. Есть пары, которые записывают домашнее порно, а после выкладывают это в интернет. Что естественно, то не безобразно. — Но никто же не застрахован, что его узнают знакомые, — обращается к другу Бэкхён и подмечает, что во взгляде Ханя появляется грустинка. Видимо, парень тоже не один раз думал о подобном, и выбор давался ему в свое время нелегко. — Да, вероятность существует, но ничтожная. Я зарегистрировался полтора года назад. И пока что никто не остановил меня и не спросил: «А это, случайно, не ты СяоЛу на том порнушечьем гей-сайте?». Да и никто не станет рисковать своей репутацией. Если они увидели и рассказали, то признали, что посещают подобные сайты и смотрят такие веб-шоу. — Тоже верно, но все равно рискованно, — глубоко вздыхает Бэкхён и кружит пальцами по пятнам леопарда на покрывале, продолжая слушать более приглушенный голос Ханя. — Я знал, на что шел. Тогда у меня не было выбора. Но лучше я позабуду на час о своей гордости, заработав столько же, за сколько бы мне пришлось потеть месяц и выслушивать унижения со стороны начальства или однокурсников. Бэкхён вспоминает, как глумились второкурсники, когда один из них увидел его, моющего чаны на кухне столовой, и весь сжался, опустив зазорно голову — Хань в чем-то был прав. Помимо прочего, он пожалел его и захотел помочь, даже если многим рисковал и ставил под сомнения их дружбу. Не каждый готов принять подобное признание. Лу — хороший парень и верный друг. Бэкхён ответит ему тем же. — Спасибо, — он приобнимает парня, но умалчивает о своем решении, чтобы не обидеть его. Бэкхён обещает, что сохранит в секрете тайну Ханя. Из-за подобного не отказываются от дружбы. И он чувствует, насколько благодарен за это Лу, перебрасываясь с молодым человеком улыбками на парах. Неделю Бэкхён не может нормально выспаться, рассуждая над предложением Лу. На учёбе тяжело сосредоточиться, когда мозг забит посторонними мыслями и возвращается к злосчастному порно-сайту. Он не знает, каким ветром его заносит в супермаркет, где Бэкхён приобретает бритвенный станок и смазку, к слову, по сниженной цене, поэтому берет сразу две полулитровые бутылочки из мягкого прозрачного пластика. Бэкхён пытается уговорить себя, что это всего лишь эксперимент. Он попробует. Если не понравится, то он в любой момент может со всем покончить. Бэкхён устанавливает камеру так, чтобы в экран не попадало его лицо, лишь только нижняя часть. Как-то девушка сказала ему о том, как он облизывает губы и стирает с них остатки еды — в этом есть нечто порнографическое. Поэтому Бэкхён решает проверить это на деле. Сердце Бэкхёна заходится в бешеном стуке, когда он в очередной раз, уже будучи один, пока Хань улетел на выходные к родителям, сам заходит на сайт и решает для начала зарегистрировать свой аккаунт. Оказывается, Хань забыл ему сказать о том, что все пользователи сайта после регистрации должны вносить ежемесячный взнос. Он не такой и высокий, но не для Бэкхёна, у которого на счету каждая монетка. Первая сложность, с которой сталкивается Бэкхён — фотография. Он должен как-то прорекламировать себя. Он не находит ничего более креативного, чем просто обрезать одну фотку с приложенными к губам пальцами. Немного таинственности не помешает. Пока что он не собирается светиться своим настоящим лицом на сайте. На деле все оказалось не так уж и сложно, как думалось изначально, хотя чужие голые задницы до сих пор пугали. После успешного создания профиля и указания псевдонима, Бэкхён долго раздумывает над временем трансляции. Он до сих пор боится, как и на свой выпускной, где ему пришлось танцевать на обозрении всей школы вместе с доставшейся ему в партнерши одноклассницей. От старых воспоминаний становится немного дурно, и, вновь переключившись на проблему насущную, он останавливается на «19:30». Так у него будет время принять душ и подготовиться морально в том числе к своему «позору», как он успел окрестить трансляцию. Интересно, что скажет Хань, когда узнает, что его экскурс, несмотря на все «только через мой труп», все же оказался применен на практике?  Время приближается к таймеру, а Бэкхён волнуется все сильнее, окидывая комнату очередным дерганным взглядом. Он убрал всё, что могло бы намекнуть о его местонахождении, проверив уже, кажется, трижды. Напротив камеры — простая белая стена с постером AC/DC. Первоначально Бэкхён хотел снять и плакат: мало ли кто-то из зрителей не оценит его музыкальные пристрастия. Но задний фон казался слишком унылым и скучным, поэтому Бэкхён оставил постер на своем привычном месте.  Парень ещё раз смотрит на часы и проверяет камеру. Неужели он действительно сделает это? Как же он дошел до этого? Но чувство собственной гордости, привитое с детства в его семействе, не дает пойти работать где-нибудь в придорожном Маке или разносчиком газет. Других вакансий Бэкхён не нашёл. А так он станет почти айдолом — предметом восхищения сотен, если не тысяч. Ему будут поклоняться, и если не вдаваться в подробности, это даже звучит достойно. Хотя кому он врет? Ничего хуже и придумать нельзя, мокрая фантазия кучки геев. Позор. На сайте высвечивается оповещение, заставляющее его вздрогнуть, вдыхая глубоко, словно в последний раз, и нырять в омут, полный черной, порочной мглы.  Haneul on-line Сердце уходит в пятки, стоит только осознать, что обратного пути нет. Бэкхёну до сих пор трудно понять, как он решился на подобное. Попытка — не пытка. «Всего лишь раз. А там посмотрим. Просто, выдержи это», — мысленно Бэкхён старается уговорить себя успокоиться. И с горем пополам ему это удаётся. Первым делом он смотрит на картинку себя и смущенно чешет нос. Из-за приглушенного света в его комнате изображение кажется не столь четким и ярким, пока не настраивается резкость и можно увидеть даже маленькую родинку в уголке губ Бэкхёна. В уголке ленты сообщений высвечивается число зрителей. Пока только четверо. Но это уже радует. Значит, геи находят нечто привлекательное в Бэкхёне. Парень невольно ухмыляется. И тут же нервно сглатывает сухой ком. Первый комментарий не заставляет себя долго ждать, хотя он еще даже ничего не сделал, лишь растерянно пялился в экран, собираясь с духом, чтобы начать. Бэкхён скользит взглядом по сообщению, вчитывается и заставляет себя сдержать нахлынувший поток брезгливости и не скривиться от чересчур слащавых слов. BigDaddy: Какой сладкий мальчик, вы только поглядите. Можешь назвать меня «папочкой»? — Да, «папочка»… — Подобная фраза дается ему совсем легко, вопреки всем ожиданиям. Он почти ничего не ощущает, кроме стыда, отчего дергано прикусывает губу и ёрзает на своей кровати, сминая в руках леопардовый плед. Лухан говорил, что начинать стоит постепенно, не давать слишком много, скорее, чтобы разогреть интерес. Так можно больше заработать. А еще так можно «наработать» определенное количество постоянных зрителей, которые будут томиться в своем желании, мечтая увидеть как можно больше, и платить, платить и еще раз платить, чтобы поощрить «желанного мальчика», опять же со слов Ханя.  То, как Бэкхён вонзается своими ровными белоснежными зубами в нижнюю губу не остаётся незамеченным, он тут же получает новый комментарий от этого «папочки». BigDaddy: Вау, вот это голос! Нисколько не жалею, что оказался на этом канале! SOSka: и я! KingSZ: Пока что мне всё нравится! Продолжай, малыш! Число зрителей резко возрастает, стоит Бэкхёну с придыханием поблагодарить за комплимент «большого папочку». BigDaddy: Этот милый голосок так подходит этим блядским губам. Оближи их. — Вот так? — юркий язычок беззастенчиво скользит вдоль красиво очерченных губ, смачивая их слюной, что так соблазнительно блестит в свете экрана. Всё ещё взволнованный, Бэкхён доволен тем, какую реакцию оказывает на этих извращенцев, ловящих кайф всего лишь от его легкого заигрывания. Частично юноша насмехается над теми, что раскрывают свои кошельки ради подобных забав. Таких дразнить и разводить на деньги — одно наслаждение. Вот если бы всё оставалось на столь же низком уровне простого озорства без последующих более откровенных действий с его стороны, иначе он растеряет всех зрителей и лишится не только возможности подзаработать, но и напрасных затрат на регистрацию на сайте. BigDaddy: Приоткрой их буквой «о» и оближи по кругу.  Такие просьбы не кажутся Бэкхёну невыполнимыми, и пока они не выходят за рамки дозволенного, он послушно делает то, о чем его просят, особенно если за это еще и прилично заплатят. Рот красиво изгибается гласной, и язычок с особым усердием повторяет свой путь, в то время как глаза, словно по наитию, томно прикрываются, заставляя радужку соблазнительно переливаться в тусклом свете. Чёрт, он начинает забывать, что совершенно не хотел светить своим личиком при первой трансляции, но упустил тот момент, когда его лицо попало в кадр. BigDaddy: Идеально. Так и представляю, как они обхватывают мой член.  Бэкхён старается не морщиться от неприятной картины. Вот уж фигушки он даст какому-то грязному члену попасть в его рот. Но дразнить чужое либидо оказывается внезапно приятным занятием, по крайней мере, на этом этапе, и он смелеет — прикасаясь кончиками тонких пальцев к губам. Те приятно тонут в нежной теплоте рта, и все это странным образом будоражит, заводит и отдается теплом в паху. SOSka: богибогибоги, какой же ты офигенный! я твой фанат навеки! всё, подписываюсь на все последующие трансляции! ради такого ничего не жалко! StarFker: Пальцы! Народ, только взгляните на эти пальцы!!! Кажется, подружка Бэкхёна была права, когда говорила, что его руки способны заводить людей не хуже горячих постанываний в ухо. У зрителей слишком бурная реакция на кажущиеся самому Бэкхёну весьма обычными руки. StarFker: Пошали ими, пожааааалуйста!!! В начале Бэкхён нерешительно слизывает с фаланг слюну, лукаво поглядывая в объектив веб-камеры, и медленно скользит ими по скуле вниз к шее, ощущая, как бьется под разгоряченной кожей пульс. Щекотно, но вместе с тем возбуждающе. Да, Бэкхёну стоит признаться, он даже возбужден. Такое внимание, такой интерес к его телу и его действиям заводит, и он делает еще один небольшой шажочек «к обеспеченной жизни» — мысленно утешал он сам себя. Влажные от слюны кончики пальцев касаются мягкой горошины соска, сквозь ткань хлопковой футболки, и приятные мурашки бегут вдоль поясницы. Первый тихий стон, отзывающийся приятной тягой в паху. Бэкхён продолжает кругообразными движениями ласкать кожу. Трение ткани о чувствительные горошины воспламеняет его лишь сильнее. В голове вертятся все нецензурные словечки, какие Бэкхён успел применить или услышать за свои годы жизни. Отчего же это настолько хорошо? Одной рукой он продолжает щипать свой сосок, а второй похлопывает по постели в поисках лубриканта. Шмыгнув носом, когда в его руке оказывается искомый бутылек, он выдавливает прохладную субстанцию на ладонь, увлажняя ею пальцы рук и возвращая их на возбужденные твердые соски. Футболка липнет к телу, но это совершенно не важно, когда прикосновения становятся ощутимее. Вскоре на ткани расплывается темное мокрое пятно, демонстрирующее крепкую юношескую грудную клетку и выпирающие ребра. Бэкхён жмурится и пытается разглядеть сквозь дымку неожиданного вожделения, что же пишут зрители. Он довольно хмыкает, заметив уйму положительных комментариев. Первым делом в числе последних он выискивает знакомый ему ник. BigDaddy: Когда же ты начнешь раздеваться, солнце? — Я — Ханыль, — на мгновение хмурит брови Бэкхён, демонстрируя своё пренебрежение к подобным обращениям, но тут же одергивает себя. Какая ему разница, как его назовут, лишь бы продолжали смотреть трансляцию. Приходится затолкать свою гордость куда подальше ради столь необходимых ему денег. В конце концов, никто не лапает его. BigDaddy: Да, конечно, «небо». Такой же чистый и восхитительный. Мы видим… SOSka: Но поделимся с тобой грязными мыслями, хе-хе-хе… Бэкхён смотрит на число зрителей и чуть не присвистывает от удивления. Тысяча восемьсот. Всего за двенадцать минут, а он всего лишь пососал свои пальцы и пощипал сквозь футболку соски. «Давай же, Ханыль, не стесняйся покажи нам себя. Ты вряд ли разочаруешь», — Бэкхёна пытаются уломать несколько десятков комментаторов. Он осторожно подцепляет края футболки и быстро стягивает с плеч. Потяжелевшая от смазки ткань шлепается на пол с характерным влажным звуком. Об этом Бэкхён позаботится позже, а пока что его внимание полностью посвящено зрителям его падения в грешный мир взрослых развлечений. Ещё и для геев. Но, похоже, Бэкхён способен завести даже их. Он вновь одаривает свою грудь легкими скольжениями ладоней, теплых и липких от лубриканта, чертит подушечками волнообразные узоры, поддевая ногтем соски и закидывая со звучными грудными стонами назад голову. Бэкхён закрывает глаза и забывается. Хотя мигающий огонёк камеры напоминает ему постоянно, что он не одинок. И его блаженство разделяют десятки очевидцев. Правая рука подбирается все ближе к напряжению в свободных штанах молодого человека. Он легко сжимает твердый холмик в паху и тут же приглушенно поскуливает. Он так напряжен и возбужден. Как же так вышло? Ранее Бэкхён не рассчитывал, что сможет возбудиться от комментариев парней, видящих его в своих фантазиях явно не в роли актива. Он думал, что будет отвратительно и неприятно ласкать себя перед неизвестными ему людьми. Но как же он ошибался! Его плоть уже налилась кровью и больно пульсировала. SOSka: давай же, покажи, насколько прекрасно твое хозяйство, небесный наш! Недолго думая, хотя щеки и уши полыхают похлеще вареной свеклы, Бэкхён обхватывает пальцами свою плоть и вынимает из свободных широких штанов.  SOSka: вааа, красивый! Реакция тут же ласкает его самолюбие, подтверждая, что аудитория у него очень отзывчивая и благодарная. По крайней мере, девочки не реагировали на его достоинство с таким восхищением. Похоже, парни способны «по-достоинству» определить то, чем их наградила природа, и лучше разбираются, какой «жезл судьбы» является привлекательным. BigDaddy: А ты пассив или актив, солнце?  — А кем ты хочешь, чтобы я был, дэдди? — Бэкхён шире раздвигает бёдра и постукивает стволом по напряженному животу, оставляя блестящий влажный след. Он указательным пальцем разрывает тонкую нить естественной смазки, тянущуюся от головки, и облизывает кончиком языка обветренные сухие губы. SOSka:, а я бы хотел, чтобы меня натянули на такой!  KingSZ: А я сам хочу, только пусть покажет свою дырочку!  — Хорошего понемногу, господа, — увиливает Бэкхён с заметной хриплотой в голосе. — Сегодня лишь я и мой дружок развлекаем вас одиноким вечером, который станет горячим.  KingSZ: Я уже горю, парень…  ActBoy: Вот же повезло кому-то! Потрясающе. Я бы отсосал!  Его плоть нескромно осыпают комплиментами, и это так заводит, правда, куда больше смущает факт того, что через глазок камеры на него пялится… тысяча восемьсот зрителей, жаждущих увидеть больше. Он оттягивает крайнюю плоть, оглаживая налитую кровью головку, распределяя вязкую смазку по нежной коже и добавляя побольше лубриканта для более приятного ощущения. Веки предательски смыкаются, чтобы не видеть собственного грехопадения и заодно лучше сосредоточиться на мелькающих в мыслях образах, что помогли бы ему быстрее все это закончить, но взгляд упорно цепляется за диалоговое окно. В сознание впивается чей-то слишком воодушевленный комментарий, просящий «облизать свои липкие пальцы», и спину холодят неприятные мурашки. Он делает вид, что не замечает этого, зажмуриваясь слишком упорно. Пытаясь найти в недрах своей памяти свою последнюю подружку, у той была красивая фигура, очень женственная, и даже приличного размера грудь, которую было так приятно сминать в ладонях, и…  Воображение делает свое дело. Тело напрягается в приятной судороге, и влажные пальцы орошает белесая сперма. Бэкхён чувствует себя удовлетворенно и даже расслабленно, совсем легко улыбаясь, но стоит только открыть глаза, как приятная дымка исчезает. Пора его поздравить с первой публичной дрочкой! «Красота!». До чего же ты докатился, Бён Бэкхён! KingSZ: Это было так горячо, малыш!  SOSka: её так много, хочу, чтобы ты кончил так в меня!  BigDaddy: Теперь оближи пальцы, детка! Используй свой похотливый язычок.  Бэкхён отчаянно пытался игнорировать все, что успевал прочесть в потоке восхищенного флуда, но вот это. Чтобы он и… Взгляд невольно опустился на собственные пальцы, и в горле моментально встал тошнотворный ком. Кажется, его слегка повело, и он не сдержал эмоций, поморщившись, тут же себя одергивая, чтобы его зрители не заметили. Но рука в противовес его мыслям сама тянется к губам, и Бэкхён на пробу слизывает с корня большого пальца белесое семя, при этом массируя поджавшуюся мошонку с вялым после разрядки членом. Может, оттого, что Бэкхён до сих пор не отошел после бурного оргазма, но он смелеет, обсасывает пальцы целиком, перекатывая на языке собственную сперму, выталкивая её изо рта и возвращая вновь внутрь проворным язычком. Господи, что за бесстыдства он творит! Откуда в нем столько распутства, раз его возбуждает то, что он пробует на вкус собственное семя?! Звук вибрации мобильного его немного отрезвляет. Он тут же перестаёт заниматься рукоблудством и впивается осмысленным взглядом в монитор. BigDaddy: Кто-то возбудился вновь, вы только гляньте! Мы требуем продолжения банкета! Кажется, пора было заканчивать это представление, да и то мерзкое сообщение виноватое в его странном порыве очень кстати завалили всё новыми и новыми, читать которые он и не собирался.  — Надеюсь вы хорошо провели время, — Бэкхён искренне пытается выдавить из себя улыбку, надеясь, что такое его слегка натянутое состояние просто спишут на недавний оргазм. — Еще увидимся, — он пытается неуклюже отсалютовать, казаться естественным и милым, но стоит только дрожащим пальцам закрыть видео-трансляцию и отключить камеру, как последнее спокойствие покидает его душу, а стыд возвращается, заставляя уже по ключицы подступить яркие пятна румянца. Голова со стуком опускается на стол, и он глубоко и медленно дышит, словно на занятии по самоконтролю. Это был провал. Наверняка ни у кого и сомнения не было, что происходящее не то, что не приносило ему удовольствия, а даже было противным, еще и поморщился в конце. Позор. Даже подрочить нормально не может. Его же просто засмеют за такую «трансляцию», и стоило оно того? Те копейки, что он в итоге, может быть, получит после этого часа стыда и унижения? А больше всего он не ожидал от себя, что в какой-то момент ему начнет нравиться происходящее. О чем достаточно красочно намекал полуэрегированный член, покачивающийся в нетерпеливом ожидании возвращения приятной ласки. Бэкхён спешит в душ, прихватывая с собой сменную одежду. Он хочет избавиться от этого неприятного липкого чувства на своем теле и в своей груди. Неделю точно Бэкхён не сможет выкинуть из головы свое публичное унижение. Душ помогает расслабиться, но не избавляет от тревоги. Все последующие дни после возвращения Лу Ханя ему мерещится, что на него странно смотрит то студент, пытающийся открыть свой шкафчик, то повариха, накладывающая ему рис в тарелку в университетской столовой, то Лу, который словно догадался, чем в его отсутствие промышлял его драгоценный друг, оказавшийся на деле не таким уж и гомофобом. Бэкхён старается забыть о совершенной глупости, на которую он пошел, полностью отчаявшись как-то иначе в скором времени исправить свое положение. Хань тоже не достает его с расспросами, чем же Бэкхён занимался в субботу с воскресеньем, раз он случайно наткнулся на поблескивающий квадратик презерватива под своей кроватью. Да, Бэкхён пытался отогнать от себя неприятные мысли очередной ночкой в компании симпатичной первокурсницы с искусствоведения, но это не помогло. Мало того, что он не смог позабыть, так ещё его сильно подвёл «Бён-младший», не поднявшись в самый ответственный момент! В итоге оба любовника, что Бэкхён, что девушка, остались неудовлетворенными. Кажется, у Бэкхёна нарисовалась серьёзная проблемка в виде моральной травмы после проведенной веб-трансляции. И Бэкхён абсолютно не знает, что ему с этим делать и как вернуть себе своё мужество. Похоже, Лу заметил его скорбящее над потерей стояка выражение лица, отчего предложил в очередной раз «по пивку» и посмотреть какой-то футуристический фильм, в котором при каждом упоминании «члена экипажа» Бэкхён был готов мычать от безысходности. В выходные корпящего над рефератом Бэкхёна добивает окончательно сообщение, пришедшее на мобильный, что отдает вибрацией до самого мозга через крышку стола. Он морщится, на ощупь находя телефон, и… замирает. Понимая, что это пришло оповещение из банка, и уж это ему видеть слегка волнительно, хоть и интересно. Страшно, что его старания игры гея на публику оценили слишком низко, слишком дешево потому, что-то, что он показал было… отвратительным и низкосортным. Очередной глубокий вдох, вся мужская решительность собранная в кулак, и крошечная кнопка разблокировки.  Сумма, которую он видит, кажется ему просто ошибкой. Оттого экран телефона еще дважды потухает и разблокируется вновь. Он выравнивается на стуле, натягиваясь, как струна, и все еще не может поверить в то, что это не шутка. Кажется, вся боль и стыд от пережитого им позора слегка поутихли. Либо новичкам везёт, либо он и впрямь эталон гейской красоты. Может, он не зря всё это затеял? Тут же реферат отодвигается на задний план, когда Бэкхён задумывается о том, как же ему стоит поступить в будущем. Через два часа на сайте геев мигает новое оповещение для всех пользователей: «Новая трансляция Ханыля состоится в следующую субботу в 20:30».